Грег Бир - Город в конце времен
Джинни предложила ему кусочек сэндвича, но он наотрез отказался, хотя, словно решив преподать пример или сделать подсказку, в ту ночь положил к ножке ее кровати совершенно целую и столь же мертвую мышь. Все кошки держали себя крайне независимо и редко отзывались на «кис-кис» и «мяу-мяу», но порой в ногах кушетки она заставала одного, двух, а иногда и трех домашних любимцев, которые, поджав лапки под себя, с прищуром следили за ней под аккомпанемент теплого, довольного урчания. Похоже, они одобрили новую помощницу Бидвелла.
Кошки, разумеется, были жизненно важны для безопасности склада. Бидвеллу совсем не улыбалась идея, чтобы мыши редактировали книги своими острыми зубами.
После знакомства с кошками время пошло чуть быстрее. Свернувшись калачиком у нее на коленях, такой котофей компенсировал даже тяготы изучения хрестоматийных текстов, которые подготовил Бидвелл: возле рабочего стола девушки высилась целая подборка книг по математике, физике и даже индийской мифологии. Три физических трактата заходили дальше текущих достижений науки, обсуждая тонкости перемещений на сверхсветовых скоростях, будто технология уже позволяла это проделать, или, к примеру, вдавались в мудреные аспекты пятимерных узлов и поперечных сечений судеб в пространственно-временном континууме.
Рядом с этой стопкой Бидвелл положил и пять книг с практически пустыми страницами – эти загадочные издания он называл «отсевками». Джинни внимательно просмотрела отсевки и обнаружила, что в каждой из них имелось по листу с одной-единственной напечатанной буквой, и больше ничего – страница за страницей девственной чистоты.
Какие бы таинственные вещи ни происходили в библиотеках, книжных магазинах и на складских стеллажах издательских домов, Бидвелл, судя по всему, меньше всего интересовался этими чистыми книгами.
– В лучшем случае их можно назвать нулями, пробелами, пустотами между клавишами. А в худшем – средством для отвлечения внимания. Можете использовать их для своего дневника или в качестве рабочих блокнотов, – сказал он и бросил взгляд на другую стопку. – Эти же послужат к вашему образованию, коль скоро это необходимо, пусть даже наши возможности ограничены.
– А они тоже дефектные? – спросила Джинни. – Надо искать и отмечать в них ошибки?
– Нет, – ответил Бидвелл. – Их ошибки естественны и неизбежны – ошибки невежества и юности.
За не столь долгие годы формального обучения Джинни полюбила математику и точные науки – она легко схватывала задачи, ставившие в тупик ее одноклассников, – однако никогда не считала себя, как выражаются школьники, «ботаником».
– Уж лучше учебные телепередачи или компьютер с интернет-каналом, – заметила она.
Бидвелла аж передернуло.
– Интернет – пугающая перспектива. Все тексты мира… все незадачливые высказывания, убогие мнения, прямая ложь и ошибки… бесконечно мутирующие, и почему? Кто может проследить за этим и как? Отнюдь не умопомрачительный масштаб человеческой глупости интересует меня, дорогая Вирджиния.
Джинни никак нельзя было назвать узницей, однако сколько бы раз она ни приближалась к двери, что вела наружу, у нее не получалось перешагнуть порог. Струна, натянутая в голове и груди, становилась невыносимой, острая тоска и страх узлом скручивались в животе. Нет, она не могла выйти наружу – еще не время.
– Зачем вы меня здесь держите? – воскликнула она как-то утром, завидев Бидвелла, бодро вкатывающего тележку с очередной грудой коробок, полных книг. – Меня уже тошнит от этого! Только вы да кошки!
Бидвелл тут же взвился.
– Никто вас не держит. Идите куда хотите. Уверен, вы найдете дорогу домой – по длинному пути. В этом и есть ваш талант… Разве что кошки по вас скучать будут.
С этими словами он вышел, потрескивая коленными чашечками, и задвинул широкую белую дверь под масляный стон противовесов и шкивов.
Джинни пнула ближайший ящик, обернулась – и увидела самого мелкого кота, сидящего на полу и разглядывающего ее с умиротворенным любопытством.
– Тебе-то разрешают ходить где вздумается, – упрекнула она.
Кошачий хвост ударил по запечатанной коробке. Зверек встал на задние лапы и энергично поцарапал картонную стенку, оставив символ, напоминавший букву «икс» с восклицательным знаком. После чего удалился прочь, гордо вздернув подрагивающий хвост трубой.
Иногда он покусывал уголки книг на рабочем столе. Бидвелл, судя по всему, на это совсем не возражал.
С появлением юной особы у сетчатых ворот склада Конан Артур Бидвелл испытал прилив трех резких эмоций: раздражение, приятное возбуждение и страх – причем страх в его возрасте был практически неотличим от радости. Воздух сгустился в предвкушении изменений. В конце концов, приход девушки был ничуть не более чудесным явлением, чем, скажем, конденсация дождевой капли в перенасыщенной влагой туче.
И все же он знал: труд многих лет одиночества близится к завершению. Так отчего бы и не радоваться, попутно трепеща в ожидании неумолимо накатывающей опасности? Ибо на слишком многие десятилетия – да, слишком многие – он потерялся среди книг, вычерчивая статистику невероятных изменений. Что может быть более безрассудным и безнадежным? Он просто сидел и ждал, пока сум-бегунки посеют свои цветы и произведут новую семью для него самого и для склада. А сейчас…
Бидвелл давно уже начал подмечать изменения в литературном климате. Все чаще и чаще, со всех концов света, ему присылали свидетельства о важных находках. (Как жаль, что еще нет возможности добраться до других миров! Аналогичные события наверняка происходят и там, ставя в тупик инопланетных ученых – если они столь же внимательны.)
Настроение его книг потемнело, стало сумрачным. Вот так наступает конец света – не от взрыва, а от опечатки.
Он заметил и другие изменения в ближайшем окружении: падение численности мышей и рост поголовья кошек. Нынче на складе обитало на две кошки больше, чем до появления девушки. Похоже, новоприбывшие вполне ладили с Минимусом, его любимцем. Не имелось сомнений, что все они принадлежали Мнемозине – с присущей им своеобразной независимостью.
Сейчас Бидвеллу и кошкам составляла компанию девушка, по большей части ничем не примечательная, понурая, держащая свои эмоции на коротком поводке, как оно, собственно, и требовалось. Девушка находилась в рискованной ситуации. Искренне верила, что ей всего лишь восемнадцать. Бидвелл же ведал истинное положение дел, но не мог собраться с духом, чтобы сказать об этом в глаза. Пусть все они откроют правду сообща, ибо, несмотря на стервятников, рыскающих повсюду и занятых их уничтожением – подобно тому, как кошки истребляют мышиное население склада, – неизбежно появятся и другие. Пришло их время.
Время свершений.
Что касается Джинни, она пережила спираль падения и страшное потрясение. Он отчетливо видел, что ей требуется время прийти в себя, а посему не перегружал девушку хлопотами. Она вполне справлялась с работой: вскрывала коробки, «пропалывала» самые малообещающие коллекции и при этом становилась проницательным читателем, что неудивительно, учитывая ее происхождение. Возможно, в конечном итоге она начнет оказывать настоящую помощь, однако Бидвелл не был уверен, что им дадут время для развития ее навыков в той степени, чтобы Джинни изменила ситуацию всерьез.
Работа на складе шла по-прежнему, хотя Бидвелл уже знал все, что требовалось: прошлое откликалось подобно барометру, реагирующему на чудовищное падение давления. Ах, как мало осталось от прошлого… а от будущего – и того меньше.
То, что представлялось воспоминанием, не могло служить надежным свидетельством доподлинно случившихся событий – уже не могло.
История ложилась в гроб.
Глава 10
СИЭТЛ
Баскер, то бишь бродячий актер, обязан оправдывать надежды всех своих зрителей. В глазах женщин он должен выглядеть юным, обаятельным и забавным – служить развлечением, чтобы приглушать приступы тоски. Мужчины должны видеть в нем оборванца и клоуна, не представляющего никакой угрозы, несмотря на свою молодость и смазливость. А для детей он должен быть одним из своих – словно они тоже умели петь, плясать и жонглировать крысами и молотками.
Благодаря случайным прохожим, за три часа Джек прилично заработал: порядка двадцати восьми долларов мелочью, горкой скопившейся в его широкополой парусиновой шляпе, выложенной на тротуаре подле витрины бутика.
Вот уже два года, как Джек работал с живыми крысами – и сегодня тоже. Зверьки привыкли к его трюкам, тем более что он их не ронял – никогда. Возможно, крысам не очень-то улыбалось крутить сальто в воздухе, вертя хвостом и головой во все стороны, посверкивая черными или розовыми бусинками глаз, следя за каруселью из неба, земли и ладони человека, но что делать – уж такова их доля; их нежно ловили и вновь подбрасывали, к тому же заботливо кормили, давали возможность хорошенько привести себя в порядок, да и за стенками перевозимой клетки всегда можно было увидеть что-то новенькое и любопытное. На воле жизнь была гораздо мрачнее.
