Владимир Немцов - Избранные сочинения в 2 томах. Том 1

Он хотел нажаловаться, потребовать, чтобы привлекли аккумуляторщицу к ответу. Правда, свидетелей не было, но вряд ли она откажется. К тому же, не прибегая к медицинской экспертизе, можно установить и следы преступления — на лбу Кучинского вздулась солидная шишка. Безобразие! Зачем делают такие массивные пробки. Металл не экономят.

И все же Кучинский не пошел к начальнику. Ощупав лоб, вынул из кармана зеркальце, вытер грязь на щеке и вернулся в лабораторию.

Сидя спиной к техникам и Михайличенко, он делал вид, что поглощен исследованиями, а сам кипел в бессильном гневе. Планы мести, один коварнее другого, рождались в его голове, но осуществить их он не мог. «За что вы, Нюрочка, — спросит Курбатов, — попортили красоту нашего гостя? Вероятно, у вас были основательные причины?» Конечно, она признается.

Надо молчать, будто ничего не случилось. Кучинский страдал не только от оскорбления и шишки на лбу, которая его беспокоила, — больно, нельзя дотронуться, — но и оттого, что рухнули все надежды.

Он привык к мысли, что нет на свете бескорыстных друзей, — а таких у него и на самом деле не было, — что все делается по принципу «рука руку моет», «услуга за услугу». Зачем, спрашивается, инженеру из главка стараться для Жоры, если он не смог выполнить пустякового поручения. Ведь посылка с сушеными персиками не помогает делу.

Выписку с тридцать второй страницы Кучинский не получит. Это он хорошо понимал, — сам выписывать не решится, а с Нюрой все кончено. Оставалась слабая надежда на Марусю, но в ее глазах он не так уж много стоит. А кто виноват? Конечно, «святая троица»: мальчишки и аспирантками чего Нюрка нашла в них интересного?

В гневе своем Кучинский забыл, что уже настал обеденный перерыв, он барабанил пальцами по стеклу лежащего рядом прибора, и стрелка его недовольно вздрагивала.

— Ребятки, интересная новость! — воскликнула Михайличенко, входя в комнату. — Павлу Ивановичу разрешили организовать новую лабораторию. Возможно, меня туда направят.

Кроме того, она сказала, что если все обойдется благополучно с плитами «К-8» и проверка их не очень задержит здесь Павла Ивановича, то он скоро выедет в Москву подбирать себе людей для новой лаборатории.

— Вот бы нам вместе работать! — мечтательно сказала Лида.

Об этой лаборатории Кучинский краем уха уже слыхал от Чибисова, но что Курбатов может быть ее начальником, для Жоры было приятной новостью. В самом деле, как бы Павел Иванович ни восхвалял прелести здешней работы, как бы ни подсмеивался над Жорой, которому хотелось назначения в министерство, все же потянуло и его обратно в столицу.

Новость эту Кучинский считал приятной, так как через Павла Ивановича можно будет попытаться устроиться в Москве. А почему бы и нет? Работа у него идет хорошо, Павел Иванович это видит; молодые инженеры Курбатову нужны, а кроме того, почему бы Павлу Ивановичу не угодить своему знакомому, то есть отцу Жоры!

Не откладывая дела в долгий ящик, Жора начал осторожно пробовать под ногами почву. Она казалась ему зыбкой, как на болоте, но если перепрыгивать с кочки на кочку, то, пожалуй, доберешься и до цели. Ну что ж, надо действовать.

Продумав вопросы к своему руководителю, Кучинский взял чертежи, тетрадь с записями и постучал в дверь кабинета.

Павел Иванович в вышитой украинской рубашке сидел за столом, рассматривал осколок зеркальной плиты и перелистывал страницы тетради, которая показалась Жоре знакомой. Екнуло сердце. Нет, не потому, что он узнал тетрадь, напомнившую о сегодняшней неприятности. Он подумал — не случилось ли чего с посылкой? Возможно, ее задержали? Нюра призналась? «Нет, слава богу, пронесло. — Жора облегченно вздохнул. — Тот кусок поменьше».

— Откуда у вас это украшение? — спросил Павел Иванович, здороваясь. Случайность или дело рук человеческих?

Для Курбатова вопрос этот был вполне естественным. Он рассматривал осколок и думал: случаен он или нет? Михайличенко своим анализом точно установила, что никаких признаков старения плиты не оказалось, влияние фотослоя на пластмассу тоже не замечено. Значит, можно допустить случайность. Как всегда при встрече с неясными явлениями, после многих бесплодных попыток определить их сущность Курбатов искал другие пути, которые помогли бы раскрыть загадку, в данном случае загадку гибели ячеек. Он связывают это с осколком, хотя понимал, что связь случайная, ничем не оправданная. Надо бы посоветоваться в городе с опытными людьми, но, прежде чем это сделать, Курбатов решил еще немного подождать. Кто знает, не появятся ли другие факты? Его не беспокоило, что осколок может попасть в чужие руки. Надо обладать полной технологией фотоэнергетического слоя, чтобы воспроизвести его. Опасения преждевременны. Но это первый звонок…

Однако что с Кучинским? Бедный малый, угораздило же его так здорово стукнуться. Сине-багровая шишка!

— Нельзя ли полегче плиты делать, Павел Иванович, — шутил между тем Кучинский. — Хотел поддержать, а она меня по лбу. Прямо ребром…

Отшутившись, Кучинский стал рассказывать о своей работе. Кое-что он уже сделал: исследовал историю создания электрических печатных схем в радиоприборах, проанализировал их достоинства и недостатки, перекинул мостик к современности… Началом его работы Курбатов был удовлетворен. Практикант хоть и не блещет талантом, но умеет пользоваться литературой и способен делать кое-какие обобщения.

Кучинский видел одобрительное покачивание головой. Начальник соглашался с ним, пояснял непонятное и даже был приятно удивлен, когда Кучинский привел малоизвестную формулу, которую откопал в старом журнале.

Свертывая чертеж, практикант робко заметил:

— Не знаю, как и быть, Павел Иванович. Уж очень не хочется работать на эксплуатации. Пошлют на завод сменным инженером, закиснешь. Я мечтаю об исследовательской работе…

Павел Иванович чиркнул спичкой, закурил. «Высоковскую лабораторию разрешили, — думал он, глядя на конец папиросы. — Неужели ничего не выяснится до того, как начнется строительство?»

— Что вы сказали? Исследовательская работа? Но почему же не на заводе? И там есть лаборатории. Делаются новые образцы, совершенствуется продукция…

— Всё это не то. Мне бы хотелось в научный институт.

— Вы уверены в своих способностях? Можете сделать что-то свое, новое?

— Мне очень неловко обращаться к вам с просьбой, — опустив глаза, промямлил Кучинский. — Но если бы я мог работать в вашей новой лаборатории… Отец мечтал, чтобы я занялся серьезной научной работой.

— Знаю. Он мне говорил об этом. — Павел Иванович сосредоточенно гладил чисто выбритый подбородок.