Андрей Карелин - Альсара

— Тебе будет очень сложно объяснить это. Но мой тест показывает, что ты клон. Клон, как ты это объяснишь? — Далее слышался неприятный булькающий голос Пирма и его подсмеивание.

Азия хотела ответить, она хотела начинать оправдываться. Но её не слушалась, ни одна мышца тела кроме зрачков и ресниц. Девочка чувствовала, как наполняется её рот слюной, которую она не может ни проглотить, ни выплюнуть. Так явно парализатора инквизиции она не чувствовала никогда.

В лучшем случае девочке грозил суд, а в худшем её могли просто усыпить и подать к столу Пирма. У неё, наверное, очень нежное мясо.

Азия просыпалась долго и болезненно. Она несколько раз видела свет в конце тоннеля и когда, наконец, начала что-то различать, то с болью вспоминала прошедшие события. Страх и ужас поселился в её сердце не только от предчувствия ужасного, но и от нахождения в столь опасном месте. Вокруг были разорванные человеческие тела и вывешенные органы.

"Я во владениях Джерри Пирма". Всё что могла вспомнить Азия. Болела голова, болели все мышцы, ныло всё тело и совершенно отказывалось подчиняться. Некоторые конечности затекли, а от собственного слюновыделения девочка чуть не захлебнулась.

"Какая досада, захлебнутся собственной жидкостью". Думала Азия. Ей было сейчас неописуемо больно физически, и она почти не контролировала своё тело.

— А ты думала, будет легко? — Сказала непонятно кому принадлежащая рожа, так как видела Азия слабовато. — Наши парализаторы — это же отдельная пытка. Как тебе понравиться мучиться и страдать, мерзость?

Наконец Азия полностью вспомнила, где и когда она находится и как попала в руки инквизиторов Джерри. Это было чем-то заслуженное наказание. Потихоньку некоторые мышцы приходили в чувства, и Азия уже могла сглатывать. Наконец она смогла проглотить часть слюны, которая переполнила ей рот, и выливались из него.

"Это так унизительно".

— Она мерзость, клонированная мерзость. Клон.

— Она наша союзница, Яков не позволит…

— Не Яков здесь командует, это прерогатива Святой Церкви.

Азия слышала непонятно между кем происходивший диалог, но отчётливо понимала о ком речь. Её руки дрожали, и она была этому рада, что хоть начала их ощущать, а перестала быть просто одним воспалённым мозгом. Но пошевелить хотя бы одним пальчиком было несказанной мукой.

Девочка снова проваливалась в бессознательное состояние. Когда же всё снова прояснялось, но она чувствовала, как её кладут в более удобную позицию.

— Это для того… — дальше Азия не слышала. — Теперь тебе не так больно переносить этот ад. — Кто бы это не говорил, но девочка была ему благодарна.

Потом было длительное молчание, за которым последовали обрывки фраз:

— Я к ней не прикоснусь. Подумать только, под какой удар она поставила нас… — о чём говорили, Азия догадывалась. Это она во всём виновата, это она подвела революцию. Это она подвела Якова. Теперь, когда всё стало явным, для неё было лучше не существовать вовсе. Азии было больно за то, как она подставила Якова. Теперь, когда все узнают, что же будет с революцией? Люди не захотят идти за клонированными выродками. Девочка до сих пор так к себе относилась. Нет, она научилась любить себя снова, ценить каждый сантиметр своего тела, но осознание собственной неполноценности не покидало Азию никогда и сейчас всё это нахлынуло с новой силой.

Азия вспоминала слова Райана, в которых черпала силу:

"Я люблю тебя, и это даже лучше, что ты клон. Я тебя никогда в жизни не отпущу. Ты мне всё равно нравишься, будь ты хоть… — Дальше было много откровенных и личных признаний, после которых Райан подытожил. — Мне тебя так жалко, просто до слёз. А я люблю жалеть. Жалость и симпатия, очень близкие похожие чувства. Прости, если тебя это как-то задевает".

"Если бы здесь был Райан". Думала девочка. Наконец к ней полностью вернулась ясность ума.

— Так вот, я призываю уничтожить мерзкий клон, называемый Азией Биарой. — Звучал булькающий голос Джерри Пирма. Теперь Азия отчётливо видела, где и среди кого она находится. Это был суд инквизиции в очередном доме боли, на борту дирижабля инквизиции.

— Сюда клоны поднимаются только для того, чтобы быть уничтоженными. — Говорил голос другого инквизитора про дирижабль, — иначе это святотатство.

— Вот, посмотри. — Джерри со всех сил вонзил очередной тест на клонированность в бедную руку девочки, он сделал это демонстративно сильно и не бережно. Азия даже ощутила дополнительную боль к той, которой было пронизано всё её тело. Он поднял очередной положительный тест и поднёс к глазам инквизиторов, с которыми они спорили.

— Азия клон, я не могу поверить. — Сказал инквизитор.

— А как же идеалы революции…

— Вы забываетесь. — Заговорил Джерри. — Мы служим не идеалам революции, А идеалам Святой Веры.

— Всё равно! Убить Азию? — Как-то странно сорвалось с губ инквизитора слово "убить".

— Да, да и я тоже предлагаю дать ей высказаться.

— Это не суд, — Кричал Джерри Пирм, но не на подчинённых, а в экстазе, оттого, что распознал очередного клона. — Вот суд, вот все доказательства. Её слова ложь, всё, что она скажет, от лукавого. — Он махал перед всеми очередным тестом на клонированность.

Азия чувствовала, как по её руке течёт кровь, от только что всаженной иглы теста на клонированность.

— Здесь придётся убрать. Я не хочу, чтобы кровь клонов оскверняла это святое место.

Дальше Азия ничего не помнила, но очнулась она уже в сознании, она могла видеть и слышать, еле-еле шевелить губами, но говорить не пробовала.

— Я голосую. — Прозвучал голос инквизитора.

— Поддерживаю.

— Да, я тоже считаю, что надо привлечь Якова.

Джерри Пирм явно оставался в меньшинстве:

— Кто Яков такой, кто он для Святой Церкви, кто он для Святой Веры, может священник? — Мерзко наседал на инквизиторов Джерри Пирм. Я не понимаю, почему…

Но его снова перебили:

— Барон инквизитор, ведь Вы же понимаете. Она не просто мерзость. Это Азия. Это может сыграть очень злую роль в судьбе Святой Веры, сейчас у неё сторонников вряд ли меньше чем сторонников Святой Веры.

— Как вы можете сравнивать! Как вы можете сравнивать! — Кричал Джерри Пирм в бешенстве.

— Но, Ваше Святейшество…

Тут барон Пирм задумался. Он вообще не был глупцом и пустым человеком. И для него аргументация показалась не бессмысленной:

— Хорошо, пусть Яков будет на суде. — Он подошёл к Азии, поднял её безжизненную головку и посмотрел в неподвижные глаза. — Дорогуша, тебе очень повезло.

Последнее, что видела Азия, было неприятное лицо и губы барона. Она снова погрузилась в беспамятство и на сей раз безболезненное.