Максим Карпенко - Вселенная разумная

Понимание того, что мы находимся сегодня на каком-то рубеже, становится всеобщим не только среди специалистов, ясно видящих приближение лихолетья. Ощущение близости чего-то нового, неведомого и - хотя бы по одному этому страшного испытывают самые различные люди. Именно этим может быть объяснен давно уже невиданный рост интереса к мистике, расцвет старых и создание новых культов.

Весьма характерной иллюстрацией происходящих процессов может послужить абсолютно частный, сугубо личный пример одного единственного человека Такэси Умэхары, эксперта по антропологии и истории культуры из Киото, изучавшего европейскую философию. "Я отвернулся от моей родины и устремил полный обожания взгляд на западную культуру, - говорит он. - Когда мне исполнилось 35 лет, наступил кризис". Умэхара осознал, что европейская культура, перед которой он преклонялся, "разрушает человечество, поскольку ставит человека выше природы". И тогда он задался вопросом, а "нельзя ли спасти современную цивилизацию от тлетворного воздействия Запада с помощью ценностей восточной культуры, в частности, японской?..."

По его мнению, корни японской культуры уходят в глубину веков задолго до воздействия на японцев китайской цивилизации. Процесс формирования японской нации начался порядка ста веков назад и, хотя не отмечен развитием каких-либо материальных ценностей, характеризуется рождением "духовной культуры".

В качестве небольшого отступления, иллюстрирующего завоевание техносферой человеческого культурного пространства, можно очень кратко рассмотреть изменение характера музыкальных произведений, происходящее параллельно с историей человека, где сегодня обращает на себя внимание возвращение практически всех форм и жанров современной музыки к первобытной ритмике, происходящее, однако, на принципиально иной основе. Первобытная музыка была ритмической по преимуществу, она отвечала движениям тела, а не движениям душевных переживаний, четкого ритма не имеющих. Эта музыка была двигательной, моторной и "назначалась не для созерцательного уха и не для души, а для мускулов". Динамизм и апсихологичность современной музыки требуют восстановления власти тембра и динамического ритма, что делает эту музыку органической частью физического действия, функциональным элементом телесного акта. Отсюда стремление современной музыки * первобытной и, одновременно, к жанрам синкретического действия, в особенности комического, гротескного, скоморошьего, где телесное выступает более резко и свободно. Это тяготение вниз, к телесности, к материальности, прочь от духовного и высокого является вместе с тем утверждением технологической, а не идеально-психологической основы музыки. Музыка сегодня перестала быть самодовлеющим звуковым произведением: она - функция физического движения, а ритм ее является тем цементом, который связывает физическое движение со звуком. Это - или машинные ритмы, или биомеханические акты, примитивные движения мускульного, спортивного порядка.

Эта музыка должна, писал в начале века в "Манифесте футуристов" Маринетти, "выражать душу толпы, больших промышленных предприятий, поездов, пароходов, броненосцев, автомобилей, аэропланов, поэмы прославления машин и побед электричества". Считая, что "современные оркестры бесконечно бедны звуковыми, тембровыми, шумовыми средствами", Маринетти призывает "во что бы то ни стало вырваться из этого ограниченного круга звуков и завоевать бесконечное разнообразие звуков-шумов. Мы находим бесконечно больше удовольствия в комбинировании шумов трамваев, автомобилей, экипажей, кричащей толпы, чем в слушании, например, "Героической симфонии" или "Пасторальной".

Если в качестве другого примера проследить за эволюцией архитектуры-застывшей музыки", по общеизвестному определению, - то и здесь можно обнаружить аналогичные процессы. Дома, ансамбли, целые города, возводимые когда-то не только для удовлетворения сугубо утилитарных целей, несли на себе "назначение для созерцательного глаза и для души". Совершенно иной характер имеет современная архитектура, являющаяся отражением той же упрощенней, машинной ритмики и уже, кажется, полностью соответствующая лозунгу одного из самых знаменитых своих творцов: "дом - есть машина для жилья". Человеческое жилище внезапно превратилось в кассеты для размещения элементов техносферы.

Подобные тенденции, являющиеся, наверное, чрезвычайно заманчивым объектом для изучения, можно проследить и в других видах искусства. В частности, мне кажется необыкновенно интересной эволюция предметов домашнего быта - от ремесленных, индивидуальных, несущих помимо чисто прикладной, значительную эмоциональную нагрузку, - к вещам индустриальным, стандартным, полностью обезличенным: процесс, отображенный в языке термином "дизайн" художественное конструирование как обозначение создания предметов, художественным вкусам техносферы отвечающих. И итогом этой метаморфозы становится все большее отчуждение от человека наиболее интимной для него среды - домашней.

В результате этих исследований выявились бы, по всей видимости, весьма впечатляющие аналогии между физическим загрязнением окружающей среды и его влиянием на физическое здоровье человека и загрязнением культурной среды, разрушающим здоровье духовное, аморализующим человека, лишающим его человеческих нравственных ориентиров - но это тема для отдельного большого разговора, требующего очень много места и времени.

Все ухудшающееся положение человека на Земле многие воспринимают как результат деятельности чьей-то злой воли, направляющей падение мира в пропасть хаоса и, не вдаваясь в анализ причин этого падения, ищут конкретных виновников зла. Это заблуждение того же, по-видимому, толка, что и персонификация разумных сил Вселенной в виде человекоподобного - а значит, понятного - Бога.

Древние верования породили вновь популярную ныне фигуру Люцифера - князя тьмы, противопоставляемого светлому, разумному и справедливому Богу. Интересно, кстати, отметить аналогию, получаемую при сопоставлении таких вроде бы несопоставимых идей, как утверждаемая в оккультных традициях вселенская уникальность Люцифера как единственной во Вселенной разумной силы, стремящейся не к созиданию, а к разрушению, и парадокса Ферми, косвенно указывающего на уникальность пути развития цивилизации Земли.

Существенно проще, но гораздо опаснее распространяющееся подобно СПИДу представление о вине каких-то тайных организаций, или даже целых народов, на протяжении тысячелетий направляющих развитие цивилизации по трагическому пути самоуничтожения. Подобные теории, сеющие вражду между людьми, разжигающие националистическую ненависть, опасны всегда, и особенно опасны теперь, когда мир переполнен злом, когда каждое новое зло многократно умножается и умножает разрушение, хаос, энтропию, приближает конец всего живущего на Земле. "По природе все люди сходны между собой, привычки и воспитание делают людей отличными друг от друга.