Александр Жаров - Формула Жизни

Если же у многих граждан России нет ощущения присутствия в мире Высшей силы, своей подотчетности этой силе, нет стимулов для самоограничения эгоистических желаний, то это очень опасно для судьбы демократии в России.

Вопрос.

В книге говорится, что вера в Бога  в подавляющем большинстве случаев нужна, полезна  как для  общества, так и для индивидуума.

Но в то же время автор сам разрушает ее, показывая  полную несостоятельность религии с научной точки зрения.  Зачем же было  открыто нападать на религию, пусть даже ее абсурдность - истина? Как выйти из этого противоречия?

Ответ.

Даже если каждый житель Земли  прочтет этот роман, думаю, общий процент верующих все равно почти не изменится. Бесполезно  взывать к разуму верующих. Тому, кто предпочитает  "верить",  а не думать и изучать мир, доказать что-либо невозможно. Комфортное мироощущение в результате самовнушения - что может быть прочнее? Вряд ли кто из верующих согласится с предложенной философской концепцией. И это хорошо! Очень хорошо!..

А вот многие из оставшихся 20-25 % , которые никогда ни в бога, ни в черта не верили, благодаря этой книге, возможно, обретут "почву под ногами".

И в этом ее польза. Последнее касается скорее работников науки, управления, здравоохранения, образования и других интеллектуальных сфер. Ведь, например, настоящему ученому действительно крайне нежелательно верить в бога - религия в некоторых случаях может помешать профессиональной деятельности, привести к ошибочным выводам, а, следовательно, и к определенному ущербу для всего общества.

Вопрос.

Очевидно, что историю творят великие люди. Они не подчиняются никаким законам развития общества. Появился на свете великий человек, например Ленин, решил сделать революцию и сделал. А не захотел бы - и не было б в России "социализма"! Как же это совместить с понятием "общества-сверхорганизма", которое должно было бы развиваться само по себе, независимо от желаний конкретных,  пусть даже великих, личностей?

Ответ.

Роль отдельной личности в истории не так значительна, как кажется на первый взгляд. Да, очевидно, что пока историю творит мышление и деятельность мнимо и действительно великих людей ( в будущем добавится влияние ИИ). Но когда индивид становится великой личностью? Только тогда, когда он лучше, чем другие люди сумеет распознать или, по меньшей мере, угадать исторически прогрессивные силы (хотя, с точки зрения людей, они могут казаться и не прогрессивными), сформулировать возникающие в связи с этим задачи, и привлечь массы к их разрешению. Историческое величие зависит от постижения или случайного совпадения с теми движущими силами развития (организации материи), которые оказывают более  мощное воздействие, чем личность.

Развитие общественных организмов предполагает их разнообразие. Чем богаче выбор - тем лучше для развития (роль случайного прекращения развития в процессе Организации Материи  уменьшается). Ленин основал новую формацию, у которой были недостатки, но были и преимущества (к примеру, большая устойчивость в экстремальных ситуациях, т.к. основанное им государство имеет жесткую структуру, подобную армейской). Не было бы Ленина - государство с подобной структурой все равно бы появилось, пусть даже не в России. И великим мы бы считали тогда совсем не Ленина, а какого-нибудь "Бенина". Для организации материи это не принципиально.

Вопросу о роли личности в истории уделил много внимания Л.Н. Толстой в своем философском романе "Война и мир". Вот некоторые выдержки из него.

"Если цель истории есть описание движения человечества и народов, то первый вопрос, без ответа на который все остальное непонятно, - следующий: какая сила движет народами? На этот вопрос новая история озабоченно рассказывает или то, что Наполеон был очень гениален, или то, что Людовик 16 был очень горд, или еще то, что такие-то писатели написали такие-то книжки.

Все это очень может быть, и человечество готово на это согласиться; но оно не об этом спрашивает. Все это могло бы быть интересно, если бы мы признавали божественную власть, основанную на самой себе и всегда одинаковую, управляющую своими народами через Наполеонов, Людовиков и писателей; но власти этой мы не признаем, и потому, прежде чем говорить о Наполеонах, Людовиках и писателях, надо показать существующую связь между этими лицами и движением народов.

Если вместо божественной власти стала другая сила, то надо объяснить, в чем состоит эта новая сила, ибо именно в этой силе и заключается весь интерес истории.

История как будто предполагает, что сила эта сама собой разумеется и всем известна. Но, несмотря на все желание признать эту новую силу известною, тот, кто прочтет очень много исторических сочинений, невольно усомнится в том, чтобы новая сила эта, различно понимаемая самими историками, была всем совершенно известна..."

"...Идет паровоз. Спрашивается, от чего он движется? Мужик говорит: это черт движет его. Другой говорит, что паровоз идет оттого, что в нем движутся колеса. Третий утверждает, что причина движения заключается в дыме, относимом ветром.

Мужик неопровержим. Для того чтобы его опровергнуть, надо, чтобы кто-нибудь доказал ему. Что нет черта, или чтобы другой мужик объяснил, что не черт, а немец движет паровоз. Только тогда из противоречий они увидят, что они оба не правы. Но тот, который говорит, что причина есть движение колес, сам себя опровергает, ибо, если он вступил на почву анализа, он должен идти дальше и дальше: он должен объяснить движение колес. И до тех пор, пока он не придет к последней причине движения паровоза, к сжатому в паровике пару, он не будет иметь права остановиться в отыскивании причины. Тот же, который объяснял движение паровоза относимым назад дымом, заметив, что объяснение о колесах не дает причины, взял первый попавшийся признак и, со своей стороны, выдал его за причину...

Единственное понятие, посредством которого может быть объяснено движение народов, есть понятие силы, равной всему движению народов.

Между тем под понятием этим разумеется различными историками совершенно различные и все не равные видимому движению силы. Одни видят в нем силу, непосредственно присущую героям, - как мужик черта в паровозе; другие - силу производную из других некоторых сил, - как движение колес; третьи - умственное влияние, - как относимый дым.

До тех пор, пока пишутся истории отдельных лиц, - будь то Кесари, Александры или Лютеры и Вольтеры, а не история всех без одного исключения всех людей, принимающих участие в событии, - нет никакой возможности описывать движение человечества без понятия о силе, заставляющей людей направлять свою деятельность к одной цели."