Ник Горькавый - Теория катастрофы

Джерри, помолвку можно разорвать.

Прости меня.

Подписи не было. На Джерри письмо Никки подействовало оглушающе. Истина, превратившись из невнятных колебаний телевизионного воздуха в чёткие письменные знаки, стала гораздо болезненней.

Медиа-сообщения легковесны, написаны невидимыми чернилами в прозрачной пустоте.

Железистые строки, цепко впившиеся в поверхность старинной древесной бумаги, были колючими, написанными самой Маугли, прямой и откровенной. И впервые в её слова «ещё ничего не решено», «помолвку можно разорвать» нисколько не верилось.

Юноша и сам прекрасно знал, что союз с Северными является ключевым фактором нового будущего.

Джерри долго писал ответ. Тоже на бумаге.

Никки!

Я не сержусь. Ты должна делать то, что должна. Не посылай больше писем — они слишком легко кусают моё сердце. Не приезжай — мне трудно видеть тебя чужой. Желаю тебе счастья. Джерри.

Юноша вышел из башни, держа конверт в руке. Возле главного шлюза на стене были прикреплены почтовые скаты. Он вложил письмо в спину ската, набрал адрес и... рука остановилась, не в силах нажать кнопку пуска.

Джерри рассердился на руку и ударил по кнопке кулаком. Скат фыркнул двигателями и скользнул по стене вверх. Джерри проводил его взглядом.

Всё кончено.

Теперь юноше осталось одно — придумать, что делать со своей жизнью, которая оказалась никому не нужной — ни Никки, ни ему самому.

Даже для отцовской теории она не нужна — Хао уже справится и без него.

Он просидел целую вечность — час или два? — в комнате, забросив все дела и с трудом всматриваясь в протекающую мимо реальность. Отодвинулся от неё в некий защитный кокон — и следил, чтобы внутрь не ворвался обмораживающий душу внешний морозный воздух.

Тамми всё что-то бормотала, и он, машинально повинуясь, отправился в кафе. И надолго застрял за одиноким столом и остывшей едой, не понимая — зачем пришёл.

— Ты почему такой бледный, Джерри? — воскликнула Мона-Олень, проходя мимо.

— Бессонница,— почти не соврал Джерри.

— И потеря аппетита? Знакомые проблемы,— кивнула Мона и порылась в сумке. Протянула несколько пузырьков:

— Зелёные — для аппетита, белые — от бессоницы. Синенькие таблетки — для поднятия настроения. А жёлтые — просто энергетик.

— Спасибо,— вяло сказал Джерри,— а от несчастной любви что-нибудь есть?

— Конечно! — даже удивилась Мона.— Прими две синеньких и одну жёлтенькую — и стресс снят.

Джерри так устал от кудрявой Моны, что преодолел апатию, поднялся и побрёл к выходу. За угловым столиком в одиночестве сидел Дитбит-младший, посеревший, не похожий на себя прежнего, всегда самоуверенного. Он увидел Джерри, привстал, открыл рот и хотел что-то сказать, но юноша равнодушно прошёл мимо.

Джерри сидел на подоконнике своей комнаты, когда дверь с грохотом распахнулась, и на пороге выросла Никки. Её глаза яростно сверкали.

— Ты меня обманул! — крикнула она.— Говорил, что ты — принц! А оказалось, что всё это враньё! Из-за этой лжи мы теперь не можем пожениться...

Она с рычанием стала срывать свои фотографии, которыми были увешаны стены Джерриной комнаты.

— Зачем ты это повесил, если ты — не принц!

Джерри не мог ничего сказать в своё оправдание: его лицо онемело, губы не слушались.

Как же так получилось, почему?

Его руки слепо шарили по подоконнику, пока ладонь не наткнулась на острый осколок стекла — воспоминание, вытащенное из горла одноцветного человека. Осколок вспорол руку, Джерри поднял её и увидел, как в ковшик ладони натекает кровь.

И юноша с радостным облегчением крикнул:

— Никки, посмотри, голубая кровь! Я не врал тебе, я на самом деле — принц!

Никки замерла. Юноша улыбался, глядя ей в лицо.

Девушка завороженно следила за ярко-синей лужицей, которая уже сочилась скозь пальцы, и лицо её наливалось бледностью.

— Джерри, я была неправа... Прости меня. Мне очень жаль, но я уже ничего не могу поделать... Я опоздала...

Джерри с трудом сказал снова немеющими губами:

— Это ничего... Главное — я не обманывал тебя. Просто нам не повезло...

Здесь юноша проснулся — весь в поту, слабый, как утопленный щенок.

Часы показали, что щенок задремал на десять минут. А кошмаров приснилось на целую ночь взрослого волкодава.

Джерри сидел в кресле у огромного окна и смотрел на соседнюю башню. Закатное солнце светило прямо в лицо. Но он не замечал его. Тамми оказалась назойливой, и он впервые её отключил.

Комната была полна тишиной и тоской.

Неожиданно позвонила Элиза. Хотя прошла изрядная доля каникул, девушка выглядела осунувшейся, а глаза её лихорадочно блестели.

— Бонжур, Джерри! — излишне бодро сказала девушка, словно они расстались перед каникулами старыми друзьями.

— Привет, Элиза,— равнодушно сказал Джерри.

— Ты выглядишь ужасно,— встревоженио всмотрелась Элиза в экран.— Слушай, Джерри, нам надо серьёзно поговорить.

Юноша молчал, и тогда Элиза, помявшись, сказала:

— Я всё знаю — про Никки и её свадьбу. Джерри, милый Джерри... мне очень жаль, но ты не должен принимать это так близко к сердцу — помнишь, я тебе давно говорила об этом. У королев свои обязанности и совершенно другой круг общения...

Джерри не поддерживал разговор и даже перевёл глаза за окно — на башню Леопардов. Она стояла пустой, но раньше там жила девушка с хрустальными волосами, и одно её присутствие, даже на расстоянии, скрашивало жизнь и придавало ей надежду и осмысленность.

— Ты не можешь просто сидеть и чего-то ждать, ты сойдёшь с ума! — пыталась достучаться до него Элиза.— Джерри, закрой эту тяжёлую страницу жизни и начни с нового листа. Я тебе помогу, я — твой друг!

Юноша не отвечал и не знал, как прекратить ненужный разговор.

— Слушай, приезжай к нам... ко мне... — наконец высказала Элиза то, ради чего она позвонила.— Я сейчас у родителей, на юге Франции. У нас на Кап-де-Ферра просторная вилла... Ты только пойми правильно — я ничего не прошу от тебя и ни на что не претендую...— Элиза лгала и не лгала,— ...ты будешь совершенно свободен, у тебя будет своя комната, можешь даже ни с кем не общаться. Я просто хочу, чтобы ты отдохнул и отвлёкся. Здесь отличное купание, море сейчас очень тёплое...

Джерри молчал. Элиза не оставляла попыток расшевелить его.

— Если захочешь, будем гулять вдоль береговых скал — у меня там есть любимая тропинка. Сходим в гости к принцессе Монако, мы с ней подружки, у неё вилла по соседству. Молодёжь здесь устраивает кучу вечеринок... или можно просто сидеть в кафе за маленьким столиком и смотреть на море, на закат, слушать местный джаз или шум волн... Ну, пожалуйста, Джерри! — взмолилась Элиза, видя его равнодушное лицо.