Ник Горькавый - Теория катастрофы

Даже для отцовской теории она не нужна — Хао уже справится и без него.

Он просидел целую вечность — час или два? — в комнате, забросив все дела и с трудом всматриваясь в протекающую мимо реальность. Отодвинулся от неё в некий защитный кокон — и следил, чтобы внутрь не ворвался обмораживающий душу внешний морозный воздух.

Тамми всё что-то бормотала, и он, машинально повинуясь, отправился в кафе. И надолго застрял за одиноким столом и остывшей едой, не понимая — зачем пришёл.

— Ты почему такой бледный, Джерри? — воскликнула Мона-Олень, проходя мимо.

— Бессонница, — почти не соврал Джерри.

— И потеря аппетита? Знакомые проблемы, — кивнула Мона и порылась в сумке. Протянула несколько пузырьков:

— Зелёные — для аппетита, белые — от бессоницы. Синенькие таблетки — для поднятия настроения. А жёлтые — просто энергетик.

— Спасибо, — вяло сказал Джерри, — а от несчастной любви что-нибудь есть?

— Конечно! — даже удивилась Мона. — Прими две синеньких и одну жёлтенькую — и стресс снят.

Джерри так устал от кудрявой Моны, что преодолел апатию, поднялся и побрёл к выходу. За угловым столиком в одиночестве сидел Дитбит-младший, посеревший, не похожий на себя прежнего, всегда самоуверенного. Он увидел Джерри, привстал, открыл рот и хотел что-то сказать, но юноша равнодушно прошёл мимо.

Джерри сидел на подоконнике своей комнаты, когда дверь с грохотом распахнулась, и на пороге выросла Никки.

Её глаза яростно сверкали.

— Ты меня обманул! — крикнула она. — Говорил, что ты — принц! А оказалось, что всё это враньё! Из-за этой лжи мы теперь не можем пожениться...

Она с рычанием стала срывать свои фотографии, которыми были увешаны стены Джерриной комнаты.

— Зачем ты это повесил, если ты — не принц!

Джерри не мог ничего сказать в своё оправдание: его лицо онемело, губы не слушались.

Как же так получилось, почему?

Его руки слепо шарили по подоконнику, пока ладонь не наткнулась на острый осколок стекла — воспоминание, вытащенное из горла одноцветного человека. Осколок вспорол руку, Джерри поднял её и увидел, как в ковшик ладони натекает кровь.

И юноша с радостным облегчением крикнул:

— Никки, посмотри, голубая кровь! Я не врал тебе, я на самом деле — принц!

Никки замерла. Юноша улыбался, глядя ей в лицо.

Девушка завороженно следила за ярко-синей лужицей, которая уже сочилась скозь пальцы, и лицо её наливалось бледностью.

— Джерри, я была неправа... Прости меня. Мне очень жаль, но я уже ничего не могу поделать... Я опоздала...

Джерри с трудом сказал снова немеющими губами:

— Это ничего... Главное — я не обманывал тебя. Просто нам не повезло...

Здесь юноша проснулся — весь в поту, слабый, как утопленный щенок.

Часы показали, что щенок задремал на десять минут. А кошмаров приснилось на целую ночь взрослого волкодава.

Джерри сидел в кресле у огромного окна и смотрел на соседнюю башню. Закатное солнце светило прямо в лицо. Но он не замечал его. Тамми оказалась назойливой, и он впервые её отключил.

Комната была полна тишиной и тоской.

Неожиданно позвонила Элиза. Хотя прошла изрядная доля каникул, девушка выглядела осунувшейся, а глаза её лихорадочно блестели.

— Бонжур, Джерри! — излишне бодро сказала девушка, словно они расстались перед каникулами старыми друзьями.

— Привет, Элиза, — равнодушно сказал Джерри.

— Ты выглядишь ужасно, — встревоженно всмотрелась Элиза в экран. — Слушай, Джерри, нам надо серьёзно поговорить.

Юноша молчал, и тогда Элиза, помявшись, сказала:

— Я всё знаю — про Никки и её свадьбу. Джерри, милый Джерри... мне очень жаль, но ты не должен принимать это так близко к сердцу — помнишь, я тебе давно говорила об этом. У королев свои обязанности и совершенно другой круг общения...

Джерри не поддерживал разговор и даже перевёл глаза за окно — на башню Леопардов. Она стояла пустой, но раньше там жила девушка с хрустальными волосами, и одно её присутствие, даже на расстоянии, скрашивало жизнь и придавало ей надежду и осмысленность.

— Ты не можешь просто сидеть и чего-то ждать, ты сойдёшь с ума! — пыталась достучаться до него Элиза. — Джерри, закрой эту тяжёлую страницу жизни и начни с нового листа. Я тебе помогу, я — твой друг!

Юноша не отвечал и не знал, как прекратить ненужный разговор.

— Слушай, приезжай к нам... ко мне... — наконец высказала Элиза то, ради чего она позвонила. — Я сейчас у родителей, на юге Франции. У нас на Кап-де-Ферра просторная вилла... Ты только пойми правильно — я ничего не прошу от тебя и ни на что не претендую... — Элиза лгала и не лгала, — ...ты будешь совершенно свободен, у тебя будет своя комната, можешь даже ни с кем не общаться. Я просто хочу, чтобы ты отдохнул и отвлёкся. Здесь отличное купание, море сейчас очень тёплое...

Джерри молчал. Элиза не оставляла попыток расшевелить его.

— Если захочешь, будем гулять вдоль береговых скал — у меня там есть любимая тропинка. Сходим в гости к принцессе Монако, мы с ней подружки, у неё вилла по соседству. Молодёжь здесь устраивает кучу вечеринок... или можно просто сидеть в кафе за маленьким столиком и смотреть на море, на закат, слушать местный джаз или шум волн... Ну, пожалуйста, Джерри! — взмолилась Элиза, видя его равнодушное лицо.

Юноша вздохнул и приблизил лицо к экрану. Элиза, обрадованная хоть какой-то реакцией, тоже пододвинулась к монитору. Они оказались так близко, будто уже сидели за одним крохотным столиком в кафе над южным морем.

— Посмотри, — она торопливо и ласково указала через своё плечо на окно, за которым ярко голубело не то земное небо, не то средиземное море. — Здесь просто замечательно, ты обо всём забудешь...

Элиза даже с усталым лицом была очень хороша, и смотреть на неё было одно удовольствие для любого нормального человека. Но Джерри уже не чувствовал себя нормальным.

— Ты очень красивая и добрая, Элиза, — сказал медленно юноша. — Но мне уже ничем не помочь, я развалился на куски, и их не склеить. Не возись со старой сломанной игрушкой. Постарайся найти себе новую... — и он потянулся к кнопке выключения экрана.

— Джерри, постой! — пронзительно крикнула Элиза. — Не хочешь ехать ко мне — съезди к Хао в Бостон. Я говорила с ним, он тоже волнуется и приглашает тебя в гости. И я могу туда приехать.

Джерри молча и отрицательно покачал головой.

— Пожалуйста, Джерри, ну пожалуйста! Никки — лживая змея! Освободись от неё... не мучай себя... и меня...

Элиза не выдержала — и стремительно разревелась.

— Приезжай... я тоже умираю тут... мне так плохо, Джерри... О, если бы ты только знал, как мне плохо... — Элиза уронила голову на руки. Тело девушки сотрясалось от жестоких рыданий.