Василий Головачев - Мегаморф, или Возвращение Реликта

Первой откликнулась родная община, хотя её от Оси Мира отделяло расстояние в двадцать тысяч километров.

Сила Ясена возросла. Он даже улыбнулся, чувствуя шевеление пространства от его мыслеволи.

Вторыми, как ни странно, отозвались тартариане. Он даже не поверил, когда в голове родился чёрный крестик и лопнул восемью дымными струйками, превращаясь в пси-сообщение:

«Землянин, Пресапиенс с вами!»

«Благодарю!» – ответил Ясен, получая ощутимую энергетическую подпитку.

И, наконец, третьим союзником стал тот, кого он ждал меньше всего, – дед Ставр Панкратов!

«Ясь, Влад, держитесь, мы с вами!»

«Ставр?!» – изумился Алонсо-Вариг.

«Дед?» – не поверил услышанному Ясен.

«Варяг» содрогнулся: корабли амеров нанесли по крейсеру мощнейший энергетический удар. На переговоры, которые пытался начать зам Варига, их хозяева не пошли. И не могли пойти. Потому что они защищали программатор!

Понимание пришло к Ясену тотчас же после того, как защитные поля спейсера сдуло с него как полиэтиленовую плёнку порывом ветра. А людей в защитных коконах охватил могильный холод!

«Второго залпа мы не выдержим! – рявкнул Влад. – Всем, кто слышит: объединяйтесь!»

«Даю канал», – отозвалась упрямая Ванесса, очевидно, сообразив, что они на краю гибели.

Ясен почуял, как в него вливаются невиданные неизмеримые силы, обнял крейсер, защищая его от излучений, несущих смерть всему живому, подсоединил к себе инк-пилота «Варяга», и спейсер прыгнул по «струне» в протаявшую в сетчатой броне Оси Мира дыру.

Все, кто находился на борту корабля, потеряли сознание.

К горлу Ясена подступила тошнота. Он с трудом удержался на краю смертельной бездны. В себя он пришёл первым. И увидел…

Захотелось протереть глаза.

Потому что он увидел звёзды! Звёзды светили сквозь чёрную бездну космоса, их было много, и узор их был так прекрасен, что сбилось дыхание.

Он поискал глазами вражескую эскадру, но её не было. Пространство вокруг не кипело и не стреляло, заполненное удивительной тишиной.

Программатор иллюзий растаял как дым, и все рождённые им объекты ушли в небытие либо вернулись к себе домой.

«Великое Падение!» – послышался вздох Истомы. – Мы в раю?!»

– Мы дома, – будничным голосом проговорил кто-то, появляясь в кокон-зале рубки.

Ясен раскрыл кокон.

На него смотрел высокий седой мужчина, очень похожий на отца, и знакомо улыбался – уголком губ.

– Дед! – пробормотал Ясен, вылезая и помогая вылезти Истоме.

Ставр Панкратов шагнул к нему, обнял, прижал к груди, отстранил.

– Да, таким я тебя и представлял. Где же Предтеча?

Из переднего кокон-кресла выбрался Влад.

Старшие обнялись.

– Ты один? – спросил Влад.

– А кто тебе ещё нужен?

– Габриэль, он обещал вернуться.

– Обещал, значит, сделает.

Раскрылись кресла Ванессы и Варига. В рубке стало тесно.

– Ставр, – сказала Ванесса, выглядевшая растерянной, – ты как здесь оказался?

– Стреляли, – пошутил Панкратов дружелюбно. – Программа резервации снята. Великой Равнины больше не существует.

– Где мы?

– Ты имеешь в виду это? – Ставр махнул пальцем, и жилистые стены рубки исчезли. – На окраине Солнечной системы.

Снова стал виден нормальный космос, заполненный бархатной чернотой и бисером звёзд.

– Самая яркая звезда – Солнце.

– Что это было? – сжала кулачки Истома. – С нами, я имею в виду? Падение… Великая Равнина… резервация… разбившиеся планеты…

– Это была большая иллюзия. Все, кто жил в нашем Метагалактическом домене, подчинились программе, деформирующей их сознание. С вашей помощью мы избавились от этой напасти.

– Как такое возможно? Мы же видели горы… равнину…

– Имеющих сознание легко запрограммировать.

– Кто же сотворил иллюзию? Конструктор?

– Какая разница, – пожал плечами Панкратов. – Кто-то из Игроков, может быть, даже Абсолютный.

– Он не мог так зло поступить!

– Ну, я бы не стал судить Игроков столь категорично. Все они не адепты традиционного классического Зла. Рамки нашей этики неприменимы для оценки их деятельности. Точно так же, как этика муравьиной кучи, потревоженной человеком, неприменима для выводов типа: он злой!

– Но Игроки не должны уничтожать ни в чём не повинных людей!

– А вот тут я с вами полностью согласен, сударыня. Нам всем необходимо создать такую метаэтику, которая запрещала бы Игры со смертельным исходом. Судья уже свистнул. – Ставр подмигнул Ясену. – Остановил запрещённую Игру, дело за вами.

Все посмотрели на Велича-младшего.

– А что я? – пробормотал он. – Я только хотел… как лучше.

Алонсо-Вариг засмеялся.

– Святая простота. Однако он далеко пойдёт, этот Судья.

Истома бросилась к Ясену, взяла за руку. Глаза её засияли.

– Ты возьмёшь меня?

Теперь уже засмеялись все. Улыбнулась даже Ванесса.

Истома сердито топнула ногой.

– Я просто оговорилась!

– Возьму! – твёрдо пообещал Ясен.

Она повисла у него на шее, и потребовалось время, чтобы он очнулся.

Остальные задвигались, отворачиваясь, поглядывая на безбрежное поле настоящего космоса.

– Ну и где же он, твой Габриэль? – ни к кому особенно не обращаясь, спросил Алонсо-Вариг. – Только не говори, что он везде и нигде. Хотя он-то как раз способен на это.

В рубку вошёл сдержанный Горан Милич.

Движение в зале прекратилось. Взгляды присутствующих выразили удивление и недоверие. Милич вошёл в тот самый момент, когда речь зашла о первом экзоморфе. Так, может быть, это он и есть? – читалось во взглядах.

Милич понял, о чём подумали друзья, улыбнулся, отступил в сторону.

– К нам гость, парни.

И в рубку вошёл Габриэль Грехов, каким его знали все хомозавры, Ставр Панкратов, Влад Велич, Алонсо-Вариг.

Невысокий, с бледным лицом, спокойный, удивительно уравновешенный, ощутимо сильный.

Оглядел всех проницательными чёрными глазами и сказал:

– Здравствуйте, мои милые. Вы хотели меня видеть? Я вернулся… Но отдыхать вам не придётся, иллюзия продолжает владеть вами.

– Не понял? – поднял брови Алонсо-Вариг.

– Весь этот великолепный звёздный узор – тоже иллюзия. А нам необходима реальность, в которой можно жить. Возродить старый мир или создать новый, где звёзды – суть живые существа. По силам это вам?

– А разве ты не с нами? – шевельнул бровью Ставр Панкратов. – Или все эти иллюзии – твоих рук дело?

– Может быть, и моих.