Джек Вэнс - Тчаи: Сага странствий

Воспользовавшись неожиданной помощью, Безупречный схватил противника и повалил на землю. Прочные, как стальная проволока, руки обхватили тело; острые длинные зубы вцепились в шею. Адам освободил руки и со всей силы ударил по ушам противника. Безупречный издал хриплый вопль и вскинул голову, обезумев от боли. На секунду его тело обмякло. Рейш навалился на него, скользкого, как белый угорь, и начал колотить по черепу. Он отрывал искусственные отростки, затем резко повернул голову противника. Она безжизненно повисла, по телу пробежала дрожь; вскоре дирдирмен затих.

Рейш поднялся на ноги. Он весь дрожал и шатался от усталости.

— Я оправдан.

— Обвинения толстого полуживотного недействительны, — объявил Дирдир-Великолепный. — Его можно призвать к ответу.

Рейш повернулся, собираясь уйти.

— Стой! — раздался гортанный голос Великолепного. — Есть еще обвинения?

Дирдир из элитной касты с блестящими, как кристалл, задранными отростками выступил вперед и обратился к Великолепному:

— Это животное все еще взывает «др'сса»?

Рейш резко повернулся к говорившему Дирдиру; Адам едва дышал от усталости.

— Ты животное, я — человек!

— Ты будешь просить рассудить вас? — спросил Великолепный. — Если нет, следуй за мной.

У Рейша упало сердце.

— Какие новые обвинения мне предъявляются?

— Я обвиняю тебя в том, что ты и твои приспешники пробрались в наш охотничий заповедник и там злодейски убили членов клана Тхиз, — произнес Дирдир из элитной касты.

— Я отклоняю обвинение, — громко заявил Рейш.

Тот посмотрел на Великолепного.

— Я прошу вас рассудить данное дело. И еще прошу отдать мне животное вместе с приспешниками и объявить, что на них могут охотиться только члены нашего клана.

— Я берусь рассудить это дело, — прошепелявил Великолепный. Повернувшись к Рейшу, он гнусаво произнес: — Ты проник в Карабас — это истина!

— Я был в Карабасе. Никто не запрещал мне этого делать.

— Всем известно, что такое запрещено. Ты предательски напал на нескольких Дирдиров — и это также истина!

— Я не трогал тех, кто первым не нападал на меня. Если твои сородичи желают вести себя как дикие звери, то они должны отвечать за последствия.

В толпе раздались крики удивления и, как показалось Рейшу, одобрения. Великолепный сурово оглядел толпу, собравшуюся на площади. Возгласы моментально прекратились.

— Охота — обычай Дирдиров. Обычай полуживотных, неотъемлемая часть их естества — служить в качестве объекта охоты!

— Я не полуживотное, — заявил Рейш. — Я человек и не позволю устраивать на себя охоту. Если дикий зверь нападет, я убью его!

Костистое бледное лицо Великолепного не отразило никаких чувств. Однако его отростки напряглись, начали светиться.

— Решение должно опираться на традиции, — объявило существо. — Я нахожу виновным это полуживотное. Разбирательство закончено. Существо следует поместить в Стеклянный Короб.

— Я не признаю это решение! — вскричал Рейш.

Выступив вперед, он нанес удар по голове Великолепного. Кожа Дирдира была холодной и упругой, как панцирь черепахи: Адам сильно ушиб руку. Отростки напряглись, как провода; существо издало тонкий свист. Все в толпе замерли. Полная тишина.

Великолепный вытянул громадные руки, словно желая схватить, разорвать врага. Он издал угрожающий рык и приготовился к прыжку.

— Подождите, — сказал Рейш, отступая. — Каковы правила поединка?

— Никаких правил не существует. Я сам решаю, каким способом убить дичь.

— А если я убью вас, я и мои друзья будут оправданы?

— Да.

— Я предлагаю поединок на саблях.

— Мы будем драться, как сейчас стоим.

— Хорошо.

Борьба оказалась короткой и никак не походила на поединок. Великолепный сразу устремился вперед. Он был быстр и массивен, как тигр. Рейш сделал два шага назад, и в этот момент Великолепный бросился на него. Адам ухватил существо за твердое, как камень, запястье и нанес удар ногой в корпус. Падая на спину, он перебросил Дирдира через себя. Создание ударилось затылком о землю и беспомощно лежало плашмя, не в силах оправиться от изумления. В ту же секунду Рейш прыгнул на него и крепко схватил за когтистые лапы. Великолепный извивался, стараясь скинуть противника с себя. Адам продолжал бить существо головой о землю до тех пор, пока у того не треснул череп; из него стала сочиться светло-зеленая жидкость. С трудом переводя дыхание, Рейш произнес:

— Ты отменяешь свое решение?

Великолепный жалобно закричал — странный воющий звук, не выражавший свойственных человеку эмоций. Адам продолжал бить жесткую белую голову о землю.

— Отменяешь свое решение?

Дирдир невероятным усилием попытался сбросить с себя Рейша, но тщетно.

— Ты победил. Мое решение недействительно.

— Я и мои друзья больше ни в чем не обвиняются? И мы можем продолжать заниматься своими делами, не боясь преследований?

— Да, таково решение.

Рейш обратился к Анахо:

— Могу я этому верить?

Тот ответил:

— Да, таков обычай. Если тебе нужен трофей, вырви у него отростки.

— Мне не нужен трофей.

Рейш поднялся, с трудом переводя дыхание. Все в толпе глядели на него с благоговейным трепетом и страхом. Эрлиус поспешно ушел. Айла стал медленно отступать к своему черному автомобилю.

Рейш поднял руку.

— Вудивер, твои обвинения оказались ложными, и ты сейчас ответишь мне за все.

Толстяк выхватил оружие. Траз прыгнул вперед и повис на его громадной руке. Луч обжег ногу самого Вудивера; он взвыл от боли и упал на землю. Анахо схватил пистолет, а Рейш, накинув цепь на жирную шею, резко дернул.

— Пошли, Вудивер! — Он двинулся к черному автомобилю, через толпу поспешно расступающихся зрителей.

Толстяк протиснулся в автомобиль и, горестно стоная, свалился на сиденье, как мешок.

Анахо запустил мотор; машина покинула овальную площадь.

Глава 20

Они подъехали к ангару. Рабочие и техники из-за отсутствия Дейна Зарра не вышли на работу. Помещение казалось опустевшим и заброшенным; лишь космический корабль, выглядевший так, словно он готов хоть сейчас к полету, покоился на подпорках.

Они завели Вудивера внутрь, словно задиристого быка, и привязали между столбами. Толстый дирдирмен не переставал жалобно стонать.

Несколько минут Рейш молча смотрел на него. Негодяй, к сожалению, еще нужен им, но даже в таком состоянии был опасен; несмотря на все свои театральные страдания, он не переставал исподлобья следить за Рейшем.