Василий Головачёв - Предсказанное. Том 2

«Нет, у меня он больше не появлялся».

«Тогда формируй двойника, пора знакомиться с культурой Бье».

Невидимый, но ощущаемый как прозрачная масса стекла объем узла ретранслятора разделился на две неравные части. Большая осталась исполнять роль узла перехода орилоунского метро, меньшая — с человекосущностью внутри (ни дать ни взять — семечко в яблоке) — устремилась к звезде отеллоидов, за несколько мгновений набрав почти световую скорость.

Планета-матка расы Бье выросла в размерах, превратилась в ажурный конгломерат, истыканный шипами и пронизанный множеством пор, ходов и тоннелей, окруженный своеобразной объемной сетью из сотен тысяч колючих черных «каштанов». Эти необычные «плоды» размерами от пяти до ста километров представляли собой исполнительные органы, которые планета-матка использовала для любых действий в качестве эмиссаров, посланников, защитников, строителей, исследователей и надзирателей, а также сеятелей спор Бье-жизни в других уголках космоса. По сути, это и в самом деле был единый организм, а то и геном, способный отразить, повторить, скопировать любой космический или планетарный объект, умеющий гибко приспосабливаться к разным условиям жизни или отстаивать свои интересы. О культуре как таковой речь не шла, этико-логические концепции культуры в человеческом понимании имели несколько иное смысловое наполнение, но в эстетическом плане геометрия и порядок Бье вполне описывались такими человеческими терминами, как «гармония», «фрактал», «красота».

Приближение двойного энергосгустка — Мальгина внутри двойника Бестора — не прошло незамеченным. Бье включила нейтринный прожектор, освещая пришельца, и выдвинула вперед ближайший черный «каштан» даметром около двадцати километров.

Клим сосредоточился на гиперзрении, обнаружил пульсирующий в ядре планеты-матки источник мысли, протянул «руку дружбы». Он уже общался с представителями Бье, когда спасал дочь от изъявления «дружеских» чувств Дана Шаламова, и знал, в каком тоне надо вести переговоры.

«Спокойно, мэм, я никому не причиню вреда!»

«Кто ты?» — прилетела мысль парламентера-«каштана», в то время как сама «мамаша» Бье молча рассматривала чужака. Она не мыслила так, как это делает человек, и, естественно, не знала земных языков, но сопровождавшие мыслепередачу пси-обертоны, модулирующие главный пси-энергетический поток, позволяли оценить смысл передачи почти без искажений.

«Землянин, — ответил Мальгин. — Посланник Вершителя. Мы уже встречались».

«Ты можешь причинить нам вред?»

«Могу, но не стану».

«Ты слишком мал, чтобы навредить нам».

«Размеры объекта не всегда отражают его силы и возможности. Почему ты заостряешь внимание на этом вопросе?»

«Нас предупредили».

«Кто? О чем?»

«Здесь был посланец Большого Черного Брата. Он предупредил, что возможно появление Наказателя. Мы готовы отразить любое нападение. Но ты слишком мал, чтобы причинить нам существенный вред. Ты не Наказатель?»

«Не Наказатель, — подтвердил Мальгин с мысленный улыбкой. — Я всего лишь путешественник по миру, ищу друзей. Большой Черный Брат действительно может быть недовольным твоими действиями возле желтой звезды с необычным объектом. Эта звезда — Солнце, источник энергии для моей родной планеты. Но едва ли речь шла о наказании. Тебя ввели в заблуждение. Как выглядел посланец Большого Черного Брата?»

«Почти так же, как и ты. Но с иным диапазоном излучений».

«Наверное, это был тот, кого я ищу, землянин Даниил Шаламов. Он что-нибудь искал?»

«Мы — древняя раса, нам миллионы лет, и он спрашивал, знаем ли мы таких же, как мы. В этой информации нет ничего угрожающего нам, и мы дали ему координаты наших бывших соседей».

«Они выглядят так?» — Клим мысленно воспроизвел изображение мантоптера.

«Странно. Вы тоже их знаете? Это наши соседи. Появились раньше нас. Экспансивны. Воевали с другими. С нами тоже. Ушли».

Клим изобразил Галикта.

«Они, случайно, не с такими существами воевали?»

«И с ними тоже. Потом и те и те ушли. Мы остались».

«Благодарю за информацию, мэм. Последний вопрос. Куда направился посланец Большого Черного Брата?»

«Он не сообщил. И не поблагодарил нас, как ты. Вы, люди, странные существа, неодинаковые».

«Да уж, — согласился Мальгин. — Тут нам до тебя далеко».

«Ты действительно не Наказатель? Мы чувствуем опасность».

«Тебе нечего меня бояться. Только прими совет: не вмешивайся в споры Большого Черного Брата с другими разумными расами, иначе рискуешь потерять жизненное пространство».

«Ты нам угрожаешь?»

«Я предупреждаю».

«Мы никого не боимся и уничтожим любого, кто будет нам угрожать».

«Ну, это вряд ли, мэм. Ваши соседи — мантоптеры — тоже так считали, а где они теперь? Рассеяны по космосу в свернутых коконах-урнах. Прощай, мэм, и крепко поразмысли, стоит ли воевать, если есть шанс мирно договориться».

«Посланец Большого Черного Брата утверждал, что ты попытаешься нас обмануть. Если ты тот, за кого себя выдаешь, ты уцелеешь. Если нет — прощай».

Приблизившийся к энергосфере Мальгина «каштан» внезапно метнул в него колоссальный факел фиолетово-лилового огня! Если бы это был выстрел из стрингера, сворачивающего пространство в одномерную «струну», Клим мог бы и не успеть отреагировать на удар. Но сторож Бье стрелял из фазового преобразователя вакуума, импульс которого рождал ливень частиц и античастиц, но — со световой скоростью, а не с бесконечной. Несмотря на малое расстояние — между «каштаном» и энергосферой Клима было не больше трехсот километров, импульсу понадобилась на его преодоление одна тысячная секунды, и Мальгин успел «внедрить» себя в Сеть орилоунского метро и сбежать. Разряд пришелся на пустую энергосферу Бестора, разнося ее в клочья, в струйки света, в ничто.

Последней мыслью Мальгина была мысль: какой же ты все-таки мерзавец, Дан Шаламов!..

ГЛАВА 9

СОБЛАЗН

— Ешь аккуратней, — проговорила Гертруда, глядя на мужа с терпеливой жалостью и неодобрением одновременно.

— Разумеется, — ответил Маттер рассеянно, продолжая ронять крошки хлеба на стол. Доел суп, вытер рот ладонью, взял протянутую салфетку, промокнул пот на лбу. — Спасибо, вкусно. Свари кофе покрепче.

После этого он скрылся за перегородкой каюты, где оборудовал себе рабочий модуль. Жена смотрела ему вслед, и в глазах ее стояла тоскливая обреченность. Она любила мужа и готова была сносить все его капризы всю жизнь, хотя и видела, насколько он непрактичен, равнодушен ко всему, что его окружает, кроме науки, и неуравновешен. В любой момент этот человек мог изменить свое собственное мнение по тому или иному вопросу и поступить вопреки прежним обязательствам, так, как считал необходимым, не обращая внимания на последствия. Она берегла его, как могла, уже много лет, щадила самолюбие, а он воспринимал жену как деталь обстановки, лишь изредка вспоминая, кто она ему.