Станислав Лем - Операция "Вечность" (сборник)

— Рядом с Финой… — быстро отреагировал он, и в его глазах мелькнули желтые огоньки.

Я онемел. Раздражение как рукой сняло. Ну как же это не пришло мне в голову сразу. Мне стало жаль его. Вряд ли это доставило ему удовольствие. Тем хуже. Мы разошлись дальше, чем я мог предполагать.

— Нет, — спокойно сказал я, — рядом с самим собой. А о Фине я предпочел бы больше не слышать. Ты сейчас ничего не знаешь, — я подчеркнул слово «сейчас». — Не помнишь. Со мной дело обстоит несколько иначе. Тем человеком был я, понимаешь?

Он несколько секунд прищурившись разглядывал меня, потом опустил глаза. Лицо смягчилось. Он не был зол. Скорее — озабочен.

— Эта девушка… — начал он тихо, как бы про себя, — я разговаривал с ней. Ее зовут Кира…

— Отлично, — бросил я. — Ты свое сказал. Мне и этой девушке. Теперь пора подумать, что скажешь им, — я показал на закрытую дверь. — И давай кончать с девушками. Ты изменился. Раньше тебе было достаточно одной. Что же касается истории на острове… — я схватил его за воротник, — скажи, что ты этого не хотел. Ну, скажи, у тебя ни разу не мелькнула такая мысль?

Я сам удивился, сколько сдерживаемого бешенства прозвучало в моем голосе. Ярость пришла неожиданно.

Словно я отступил во времени не на несколько недель, а на целый год. И так же неожиданно исчезла.

Он не ответил. Даже не взглянул на меня. Отвернулся и положил пальцы на ручку двери. Переступая порог, я на мгновение увидел его профиль. Он улыбался. Ему, кажется, было безразлично, вижу ли это я.

— …ни я и никто другой, — говорил Грениан, не глядя на нас. — В Комплекс пойдете с тем, что решите сами. Может быть, вам предложат что-нибудь еще, не знаю. Думаю, только в крайнем случае… — его глаза сузились в улыбке, которая охватила только верхнюю часть лица. — Можете работать, как раньше. Договоритесь, допустим, что один из вас всегда будет находиться вне Земли. Условьтесь о том, чтобы время от времени сменять друг друга. Потом несколько месяцев пробудете в Институте. Только… — он замялся, взглянул на нас и сжал губы.

— Не волнуйтесь, — проговорил тот, кто стоял рядом со мной. Я невольно взглянул на него, Я мог бы сказать то же самое. Но Грениан не ждал нашего ответа. Он не докончил лишь потому, что слова в нашем случае перестали иметь значение.

Несколько месяцев в Институте… Да, это создает определенные возможности. Другое дело, воспользуюсь ли я ими. Мое положение изменилось настолько, что самим фактом своего существования я уже не мог доказать ничего. Независимо от того, хотел я или нет…

— Ты пойдешь туда? — бросил он, когда мы возвращались по коридору, направляясь в свои кабины.

— А ты?

Он замедлил шаг. Я тоже. Мы шли рядом, плечо к плечу, как пилоты двухместной машины при выходе на стартовое поле.

— Ты серьезно думаешь, что я могу поступить иначе? — ответил он вопросом на вопрос.

— Не знаю, — пожал я плечами. — Во всяком случае, так мы ни к чему не придем.

— Интересно, — коротко рассмеялся он. — Неожиданно ты захотел к чему-то прийти. Пусть будет так. Пойду, послушаю, что они придумали. У тебя есть другие предложения?

Предложения? Чего-чего, а предложений у меня было хоть отбавляй. Раньше. Все, что приходит в голову сейчас, незамедлительно становится неприемлемым. И так будет всегда? А может, просто нужно время? Сколько? Год, вечность?

— Ерунда, — ляпнул я. Он остановился и взглянул на меня.

— Опять что-то комбинируешь? Поосторожнее. Второй раз тебе меня на крючок не поймать.

— Отстань, — резко бросил я. — Последнее время я частенько разговариваю сам с собой. Впадаю в детство. Не обращай внимания. Это пройдет.

Он еще некоторое время смотрел на меня взглядом, который при всем желании трудно было назвать доброжелательным. Потом поднял голову и указал подбородком вперед. Мы пошли дальше и остановились возле моей кабины. Его кабина находилась на том же уровне в конце коридора.

— Они тебя убедили? — подозрительно спросил он. — Или ты сам?..

— И не они, и не я сам, и уж меньше всего ты. Все, что я имел сказать, остается в силе. Убедили меня, что я был дураком? То есть нас убедили? Нет, дорогой. Я слишком высоко ценю тебя, чтобы допустить такого рода инсинуации…

— Как же ты поступишь? — прервал он.

— Так, как они посоветовали. Нам предоставлен не столь уж широкий выбор, чтобы заблудиться.

— Верно, — улыбнулся он.

— Но я ничего не обещаю, — предупредил я. — Да и сам ничего не знаю. Кроме одного — встретимся в Институте. Даже если я смогу обойтись без них. Так же хорошо, как и они без меня. Что-нибудь еще?

Он отрицательно покачал головой и уже собирался двинуться дальше, когда в дверях соседней кабины появилась Кира. Она по инерции сделала два шага в нашу сторону и вросла в пол, словно тот братец из детской сказки, который однажды неосторожно обернулся.

Я мгновение смотрел ей в глаза, потом перенес взгляд на лицо стоявшего рядом человека, о котором кроме всего прочего знал еще и то, что он с нею разговаривал.

Но в его глазах ничего не изменилось. Он спокойно ждал. Словно точно знал, что произойдет, и заранее чувствовал усталость.

Однако ничего не произошло. Девушка ошеломленно переводила взгляд с меня на него и опять на меня. Кроме изумления, в ее глазах читался вопрос, и было видно, что отсутствие ответа с каждой секундой становится для нее все невыносимее. Не то чтобы она ожидала от нас помощи. Но и не отказалась бы, случись такое.

Я молчал. Он тоже. Но я в отличие от него имел повод. Я на мгновение пожалел, что в стены коридора не встроены зеркала. Двое таких, как мы, и девушка, которая… ну, знала немного одного из нас. В том-то и дело, что одного.

Сцена затягивалась. Мне вдруг захотелось прервать молчание, подойти ближе, улыбнуться и сказать несколько слов, например, о птичках. Почему именно о птичках? Но что-то мне мешало. Приходилось ждать, пока она сама с этим управится.

Ее лицо стало молочно-белым. Потом начало темнеть, очень медленно, словно кто-то плавил слежавшийся снег, поливая его холодной водой. Она снова посмотрела на наши лица. Пошевелила губами и, неожиданно повернувшись, скрылась в кабине. В который уже раз меня поразила тишина, заполнявшая станцию.

Мой двойник слегка наклонил голову. Еще немного — и заговорит.

— Мы попрощались, — напомнил я холодно. — До свиданья.

Он не ответил. Когда я закрывал за собой дверь, он все еще стоял с загадочным выражением лица, пытаясь высмотреть что-то в дальней части коридора. Заново проигрывал в мыслях только что разыгравшуюся сцену, опасаясь, что его память не удержит какую-нибудь деталь? Что касается меня, то это было излишне.