Фредрик Браун - Арена, Кукольный театр и Добро пожаловать в сумасшедший дом!

Билл снова шагнул вперед.

— Ты, маленький зеленый…

Дороти остановила его.

— Билл, дай я попробую по-другому.

Выйдя из-за спины мужа, она умоляюще посмотрела на марсианина.

— Ты ничего не понимаешь. Мы… мы занимаемся любовью, только когда остаемся наедине. Мы не можем и не будем этого делать, пока ты не уйдешь. Прошу тебя, уходи.

— Чепуха, киска. Я останусь.

И остался.

Три с половиной часа сидели они на краешке кровати, пытаясь не обращать внимания на марсианина. И разумеется, не говоря друг другу, что хотят его пересидеть, ибо знали уже, что это еще больше утвердило бы марсианина в его намерениях.

Время от времени они разговаривали или пытались разговаривать, но то была не очень-то умная беседа. Порой Билл подходил к радио, включал его и крутил настройку, надеясь, что кто-то нашел способ разделаться с марсианами или давал конструктивные советы вместо призывов соблюдать спокойствие и не поддаваться панике. Билл в панику не ударился, но и спокойным его назвать было нельзя.

К сожалению, одна станция походила на другую — все производили впечатление сумасшедших домов, охваченных анархией… за исключением тех, что молчали. И никто не придумал, как вести себя с марсианами. Иногда читали заявление президента Соединенных Штатов, председателя Комиссии по атомной энергии или какой-нибудь не менее важной персоны. Все эти заявления советовали людям соблюдать спокойствие и не волноваться, напоминая, что марсиане безвредны и что с ними следует подружиться, если это возможно. Однако ни одна станция не сообщила ни об одном землянине, подружившемся с марсианином.

Наконец Билл в очередной раз плюнул на радио и вернулся на свое место на краю кровати; он совсем забыл, что игнорирует марсианина, и пронзил его яростным взглядом.

Марсианин как будто вообще не обращал внимания на Грюдеров. Достав из кармана инструмент, похожий на небольшую свирель, он наигрывал на нем различные мелодии… если конечно, это были мелодии. Звучали они невыносимо и не вписывались ни в какую земную музыкальную форму. Как будто десяти котам разом откручивали хвосты.

Порой он откладывал свирель и, ничего не говоря, поднимал на них взгляд, что раздражало больше любых слов.

В час ночи терпение Билла Грюдера лопнуло.

— К черту! — сказал он. — В темноте он ничего не увидит. Если я опущу шторы и погашу лампу…

— Дорогой, — обеспокоенно спросила Дороти, — откуда нам знать, что он не видит в темноте? Кошки и совы, например, видят.

Билл заколебался, но только на секунду.

— Вздор! Даже если он видит в темноте, то ничего не увидит сквозь одеяло. Мы можем даже раздеться в постели.

Он подошел к окну и с треском захлопнул его, а потом опустил штору, испытав злорадное удовлетворение, когда рука его прошла сквозь марсианина. Опустив вторую штору, он погасил свет и ощупью вернулся к постели.

И хотя необходимость соблюдать тишину несколько сковывала молодоженов и они не позволяли себе даже шепота, все-таки это была настоящая брачная ночь.

Впрочем, они были бы менее довольны — кстати, назавтра так оно и получилось, — если бы знали (об этом всем стало известно в течение одного-двух дней), что марсиане видят не только в темноте, но и сквозь одеяло. И даже сквозь стену. Способность видеть в Х-лучах, или, что более вероятно, некоторое особое умение вроде квимения, позволяла им видеть сквозь любые твердые тела. Причем очень хорошо: они могли прочесть мелкий шрифт на свернутых документах в задвинутых ящиках и запертых сейфах. Они могли читать письма и книги, не открывая их.

С момента, когда это стало известно, люди поняли, что уже никогда не смогут быть уверены в своем одиночестве, пока черти не заберут марсиан. Даже если ни одного из них нет рядом с вами, он может затаиться в соседней комнате или снаружи здания и смотреть на вас сквозь стену.

Однако мы забегаем вперед, поскольку очень немногие люди узнали или догадались об этом в первую ночь, хотя Люк Деверо мог бы и догадаться, когда марсианин прочел письма от Розалинды, лежавшие в запертом чемодане. Впрочем, тогда он еще не знал, что марсианин просто не мог открыть чемодан и рыться в его вещах. Потом же, когда появилась возможность сопоставить факты, состояние Люка не позволяло ему сопоставлять что бы то ни было с чем бы то ни было. И в ту первую ночь, прежде чем большинство людей узнали об этом, марсиане увидели многое. Особенно те — а их были миллионы, — которые вквимили в спальни с погашенными лампами и выказали достаточно любопытства ко всему, что в них творилось, чтобы какое-то время помалкивать.

Второй по популярности спорт Америки для закрытых помещений получил той ночью куда более сильный удар — заниматься им стало просто невозможно.

Вот, к примеру, что произошло с группой покеристов, игравших по четвергам у Джорджа Келлера, что жил на побережье, в нескольких километрах к северу от Лагуны, в Калифорнии. Джордж был холостяком и пенсионером, он жил там круглый год. Остальные тоже жили в Лагуне; одни ходили на работу, другие владели магазинами.

В тот четверг их было шестеро вместе с Джорджем. В самый раз на хорошую игру, а все они играли хорошо, и ставки были достаточно высоки, чтобы проигравшие оказались на мели. Насчет ставок решают обычно раздающие, но они, как правило, выбирают либо обычный покер, либо открытый с пятью картами — и никогда втемную. Для этих мужчин покер был скорее ритуалом, чем пороком. Четверговые вечера с восьми до часу ночи — а иногда и до двух — были смыслом их жизни, минутами счастья, согревавшими их в остальные дни и вечера. Пожалуй, нельзя назвать их фанатиками, зато адептами — в самый раз. В пять минут девятого они уже сидели в одних рубашках с ослабленными или снятыми галстуками вокруг большого стола в гостиной, готовые начать игру, как только Джордж протасует новую колоду, которую как раз распечатывал. Все купили жетоны, и перед каждым стояли бокалы или открытые банки пива. Пили они неизменно, однако всегда умеренно, чтобы не повредить игре.

Джордж закончил тасовать и раскидал карты, вскрывая их, чтобы проверить, кто получит валета и будет раздавать первым. Выпало Джерри Диксу, главному кассиру местного банка.

Дикс раздал карты и сам выиграл первый круг с тройкой десяток. Однако кон был невелик — только Джордж остался в игре и прикупал карты вместе с ним. К тому же Джордж не мог даже объявить игру; он получил с раздачи пару девяток и не прикупал ничего.

Следующий по очереди, Боб Тримбл, хозяин магазина канцелярских товаров, собрал карты для новой раздачи.

— Деньги на кон, парни, — объявил он. — Теперь пойдет веселей. Каждый что-нибудь получит.