Владимир Немцов - Счастливая звезда (Альтаир)

Шезлонг отдали без всякого разговора, причем тот самый вредный парень, на которого сетовал Митяй, разыскал и подставку для ног.

Зину осторожно усадили, подложили под ногу подушку и, взявшись с четырех сторон, понесли, будто в китайском паланкине.

Место для наблюдений выбрали удачное, на пологом склоне, откуда виднелся краешек горы. После взрыва вершина ее должна исчезнуть. Однако не только прямое наблюдение интересовало ребят. Они пришли сюда со своим чемоданом-телевизором. Кроме них и Зины, здесь еще находились два инженера. Набатников поручил им вести наблюдения за взрывом у маленького телевизора. Пичуев оставался на командном пункте, возле большого экрана.

Несмотря на то, что место, где вместо сотен тонн аммонита были заложены небольшие атомные заряды, закрывалось высокой горой, а потому ослепительная вспышка в момент взрыва не могла бы подействовать на глаза наблюдателей непосредственно, все же участники экспедиции получили специальные темные очки. Вспышка ожидалась столь огромной яркости, что, даже отраженная от облаков и гор, она могла всерьез повредить зрение. Такая вспышка видна на расстоянии более двухсот километров.

Пичуеву и студентам пришлось много поработать при установке "Альтаира", чтобы в момент взрыва от чрезмерной яркости не вышла из строя передающая трубка. Можно было бы надеть на объектив густой, почти черный светофильтр, каким пользуются при съемках солнечного затмения. Но что делать потом, когда кончится вспышка и все потемнеет от взметенной вверх земли? Сквозь черное стекло много ли увидишь? Был организован своеобразный конкурс. Журавлихин предложил комбинацию из передвигающихся светофильтров, которыми можно управлять телемеханически по проводам. Но система эта оказалась сложной, а потому решили попробовать способ, предложенный Митяем: до взрыва объектив будет защищен темным фильтром, тогда вспышка аппарату не страшна. Но вот от мощной звуковой волны срабатывает микрофонное устройство, и реле открывает объектив. Через несколько минут он вновь автоматически закрывается в ожидании нового взрыва. Пичуев, а потом и Набатников все это одобрили, кое-что подсказали, подправили, но принята была система со световым реле, как на других телекамерах. Автоматику отрегулировали в соответствии с графиком времени и последовательности атомных взрывов.

А между тем, вспомнив об этом графике, надо сказать, что до момента, когда он вступит в силу и Набатников даст первый сигнал, оставались считанные минуты.

Все участники этого исключительного по своему значению и первого в мире опыта давно уже были на своих местах.

Конструкторы "Альтаира" приспособили над своим маленьким телевизором затемняющий козырек и теперь, еле сдерживая нетерпеливое дыхание, смотрели на экран, где четко вырисовывались темные зубцы горного хребта.

Багрецов находился на командном пункте, возле большого экрана, но горный пейзаж его не занимал, Вадим видел только Набатникова. Он ходил вдоль столов с аппаратурой, поглядывал на секундомер и, конечно, волновался. Его состояние передавалось и Вадиму.

Ожидание взрыва - это само собой, а кроме того, была и еще одна причина, из-за которой Вадим особенно нервничал. Шагая взад и вперед, Набатников рассеянно подбрасывал "керосинку" на ладони. Хотелось крикнуть: "Осторожнее, Афанасий Гаврилович! Ведь нельзя же так! Уроните!" Казалось, что еще немного выскользнет она из рук, с легким звоном подпрыгнет на камнях, и все будет кончено. Сигнал о взрыве побежит передавать посыльный.

Нет, не тревожься, Вадим! Набатников останавливается возле экрана, следит за стрелкой секундомера, подносит микрофон ко рту.

В наступившей внезапно тишине громко, но как-то буднично, просто, а потому и удивительно звучит его голос:

- Начинайте, Иван Ильич!

Весь мир, как представлялось Вадиму, осветился молнией. Пылающий купол неба стремительно падал вниз. Вот он как бы остановился на полпути, повиснув на гигантском разноцветном столбе. Это взметнулись вверх раскаленные газы. Даже сквозь темные очки можно было различить красные, зеленые, ослепительно розовые пламенные струи. Перекручиваясь, как ленты, они пропадали в глубине небесного купола.

И вдруг, может быть, впервые в мироздании, так оглушительно загрохотала земля, заговорили, зашатались горы, будто тысячи громов вырвались из недр. Невиданные грозы пронеслись над планетой - и сразу наступила ночь.

Да, это была ночь. Солнце, точно испугавшись, скатилось куда-то вниз, и черные тучи взметенной земли закрыли раскаленное небо.

Второй взрыв! Теперь Вадим его видел на экране. Мелькнули косые снопы пламени, и гору как бы разрезали на две части. Верх ее приподнялся и исчез.

Человек отвоевал у природы свои богатства.

Глава 9

КТО ДЕЛАЕТ СЧАСТЬЕ?

Может быть, впервые за всю свою тридцатилетнюю жизнь Вячеслав Акимович заскучал по-настоящему. Он ходил по комнатам, казавшимся ему пустыми, холодными. Мать уехала в Новочеркасск к старшему сыну, он работал мастером на электромеханическом заводе. Пичуев приглашал брата переехать в Москву, квартира большая, всем места хватит, но тот наотрез отказался: "Ну тебя к лешему! Живешь бобылем, аж смотреть тошно".

А кто виноват в этом? Разве младший брат не хотел бы устроить свою жизнь иначе? Разве в Москве не нашлось бы хозяйки его унылого, пустого дома? Нет, ни одна из знакомых девушек не смогла завоевать сердце инженера, а если так, то ни одна и не переступала порог его дома.

Иногда друзья собирались у него, большинство из них приходили с женами. В этот вечер хозяин обязательно выслушивал насмешки: будто он терпеть не может, ненавидит женщин и мирится с их существованием лишь на экране телевизора, то есть на довольно приличном расстоянии. Это было не совсем точно. С Надей инженер встречался каждый день, правда, на работе, и нельзя сказать, чтобы он избегал веселую лаборантку, с ней можно говорить не только о кинескопах и синхронизации.

Но оставим Надю пока. Мы еще с ней встретимся, причем здесь, в квартире Пичуева, ее он сам пригласил, конечно, не одну, с преданными друзьями Багрецовым и Журавлихиным. Придут сюда Бабкин, Митяй и Левка. Обещал быть и профессор Набатников. Придут те из участников экспедиции, которым была поручена телевизионная передача с места атомного взрыва, а также и те, кто помогал этому, оставаясь в Москве.

И ничего тут нет удивительного: люди вместе работали, подружились. Почему бы им не вспомнить прошедшее лето, путешествие на "Горьковском комсомольце", погоню за блуждающим ящиком, злоключения Багрецова со своими "керосинками", не вспомнить необыкновенные картины на экране телевизора, по предположению Левы Усикова, принятые с далекой планеты? Почему бы не подвести итоги, как, в конце концов, принималась телепередача с места взрыва? Далеко ли ее было видно? А разве история с Медоваровым и мужество Зины уже забыты?