Эрик Рассел - Течение Алкиона. Антология британской фантастики

— Это наводит ужас, — сказала она. — Словно огромная рука с растопыренными пальцами, которые сжимаются и разжимаются.

— То же чувствует и оно, — сказал я. — Пальцы всегда бегают по вашей коже, проникают сквозь защиту. Непрерывный дождь из пыли и радиации. Течение вертит в руках корабли, как ребенок сглаживает бумажного журавлика, прежде чем бросить его в полет.

— А еще туманности дали имя, которое предполагает более приятный характер, — прокомментировала она. Ее губы сложились в слово «Алкион», хотя она и не произнесла его.

— По теории имен Ротгара, — сказал я, — умиротворение драконов прививает любовь к кораблям, оскорбляет мертвые миры и приятно живущим.

— Очень поэтично, — промурлыкал новый голос за нами.

— Алахак! — воскликнул я, быстро развернувшись, и бросился приветствовать его. Мы обменялись крепким рукопожатием, при этом свободные руки положили друг другу на плечи. — Я надеялся, что ты найдешь меня, — сказал я. — Я спрашивал о тебе, но никто не знал, в каком ты порту. Знаешь, как это бывает. Ты выглядишь весьма преуспевающим.

Он стеснительно одернул свою одежду, которая была излишне дорогой и имела изысканный покрой, но не соответствовала одежде космонавтов.

— Меня заставили натянуть это, — объяснил он. — Приходится иметь дело с людьми, которые одеваются подобным образом. У меня нет твоей гордости. Я принял условности, и меня сделали богачом.

Он был излишне вежлив. Алахак был гордым человеком — у него были основания стать таким. В среднем хормонцы меньше ростом, чем люди с Земли, но Алахак был выдающимся представителем своей расы. Ростом он был почти с меня, хотя и значительно уступал в массе. Он выглядел крепким, его гладкая кожа не обтягивала кости, но плоть хормонца весит меньше, чем человеческая.

Лицо у хормонца простое, обонятельный орган размещен сзади, в продольно расположенной впадине, а глаза свисают причудливым образом. Возможно, самая необычная черта — по человеческим стандартам — шнурок акустических рецепторов, обвивающих череп словно повязка, — маленькие жесткие пластины, подвешенные в разных концах гибкой нервной мембраны. Этот аппарат обеспечивает высокую разрешающую способность восприятия звуков различной частоты, поэтому хормонцы значительно более чувствительны к вибрациям разной интенсивности, чем люди. Но они также более уязвимы при физическом нападении. Череп хормонца очень легко травмировать. По необходимости — они мирные люди. Они гордятся своим миролюбием. Объединяющая их гордость и непередаваемая вежливость, ставшие законом, приводят людей других рас к признанию неприемлемости их путей. Лично мне хормонцы нравятся, но из этого вытекает, что я не люблю людей.

Я представил Алахака Ив Лэпторн.

— Я очень хорошо знал вашего брата, — сказал он. — Я был сильно опечален, услыхав о его смерти. И в то же время я был очень счастлив тем не менее, когда узнал, что ты… — это адресовалось уже мне, конечно, — …остался жив и вернулся к цивилизации. — Голос его был очень спокоен и преувеличенно мягок. Его родной язык содержал множество оттенков, так что он мог воспроизвести любой природный звук с совершенной плавностью. Он изучил почти дюжину различных языков — три из них человеческие — из вежливости. Факт, что хормонцы выдающиеся лингвисты Галактики, был, без сомнения, решающим, определяющим их сотрудничество с Новой Александрией в проекте слияния расовых особенностей.

— Ротгар сказал мне, что у тебя новый корабль, — сказал я.

— И у тебя тоже, — сказал он. — Корабль, о котором говорят здесь, на Холстхэммере. Он уже завоевал себе репутацию.

— Часть кредита принадлежит Хормону, — сказал я. — Ты знаешь о схеме, по которой он заложен?

— Знаю. Но я слишком стар, чтобы разобраться в величии этого плана. По мне, это всего лишь корабль. Я закоснел в прошлом, и я не могу смотреть в будущее таким образом, как это делаешь ты. — Он говорил трезво, и я знал, что это дело огромной важности. Хормонцы не угасают из-за возраста или пошатнувшегося здоровья. У них имеются известные пределы, и они хорошо знают их.

— Для меня удивительно, что хормонцы не принимали участия в строительстве и управлении кораблем, — сказал я. — Кажется, логичнее было делать так.

Алахак вздохнул.

— Людская ревность, — объяснил он. — Вы, люди, преуспеваете в недоверии, которое воспитывает стремление к личному владению и чувства лавочника. Человек не желает вмешательства любого, за исключением своего ближайшего друга, на равных, и он таит сомнения даже в своем друге. Твой корабль — человеческий корабль, мой друг, не хормонский.

Алахак никогда не говорил ничего такого ни одному другому человеку, кроме меня. Я был удивлен, что он говорит это в присутствии Ив Лэпторн. Не знаю, считал ли он, что она занята лишь созерцанием неба, или манеры его испортились в результате длительного общения с людьми. После всего он, казалось, неожиданно сам обрел изрядную долю чувств лавочника.

— Где твой новый корабль? — спросил я.

Он глянул наружу.

— Я не вижу его, — сказал он, — но он слишком далеко отсюда, чтобы его увидеть. Он должен быть там, но я сомневаюсь, что это тот корабль, на который я указываю. Порт в эти дни чересчур заполнен.

Он был прав. Я не мог разглядеть его корабль.

— Чересчур заполнен, — эхом повторил я его фразу, когда мы сели за ближайший стол. Он заказал повторную порцию виски, и Ив присоединилась к нам, когда ее принесли.

— Верно, а почему они здесь? — спросил я. — Ведь не все же они — корабли «Карадок».

— Корабли «Карадок» глубоко в Течении, — ответил он. — Они знают, где лежат их молитвы, и они охотятся с неистовостью лунатиков. Корабль в ядре, конечно, почти постоянно в пределах трансформирующейся области, находящейся в повреждении. Их карты Течения хороши, но в тех местах ничто не может быть абсолютно совершенным. Они передвигаются медленно — по необходимости.

— Я слышал, что ты мог быть с ними в Течении, — сказал я.

— Мог бы, — ответил он, — но я не там только по одной причине.

— И что же это за причина?

— Ты, мой друг. Я хотел увидеть тебя.

— Сантименты? — спросил я его слегка саркастически.

Он покачал головой.

— Чтобы иметь с тобой сделку, — объяснил он. — Торговля. Ты взял корабль, чтобы искать «Потерянную Звезду».

— Нет выбора.

— У меня тоже нет, — спокойно сказал он. — И это потому, что я должен навести тебя на цель. Говорят, у тебя чудесный корабль. Он дойдет и вернется обратно. И у меня хороший корабль. Он тоже пройдет достаточно быстро в твоей компании, но назад не вернется. Ты понимаешь, о чем я говорю?