Владимир Фирсов - Сказание о Четвертой Луне

Я слушал ее, и какие-то туманные воспоминания просыпались во мне. Но то, что я узнал, было настолько невероятно, что я не мог сконцентрировать мысль на неясных образах.

— Мы не знаем еще очень многого, — продолжала А. — Нам не удалось узнать, где скрывается тот мудрец, который открыл Императору тайну вечной молодости — ведь должен кто-то возиться с трупами. Маловероятно, что Император занимается этим сам. У нас нет точного плана Хранилища. Мы не знаем особенностей применяемой технологии переливания жизни, хотя основные принципы известны отлично…

— Как вы можете это знать? — недоверчиво воскликнул я. — Ведь, по твоим словам, эта ужасная тайна никому не известна.

— Ученые есть не только в нашей стране, отец. Наши соседи — вы называете их Песьеголовыми — давно раскрыли эту тайну, хотя не собираются применять такой бесчеловечный способ продления жизни. Если бы наша граница не была закрыта наглухо, вечная юность Императора давно бы перестала кого-либо удивлять.

А теперь слушай самое главное, отец. Нам известно, что некоторые из казненных возвращались обратно к живым… И ты — один из вернувшихся!

23

Воистину, в этот день мне было суждено узнать больше, чем за всю свою долгую жизнь. Я слушал А, не переставая удивляться. Все то, что она рассказывала, неторопливо прогуливаясь рядом со мной по аллеям парка, было невероятно, неправдоподобно. Тем не менее, правоту каждого из своих слов она доказывала неопровержимо.

— Посмотри на эту фотографию, отец, — сказала она. — Ее оставил мне Ло. Он хранил ее долгие годы.

Я сразу узнал этот снимок. Он был сделан давно, когда я был молод и счастлив. Я сидел у порога своего дома, держа на коленях веселого круглолицего бутуза, который так болтал ножками, что на снимке их получилось не то три, не то четыре.

— Взгляни сюда, отец. На твоей левой руке недостает безымянного пальца. Ты лишился его в детстве, когда в твоих руках взорвался самопал. А сейчас обе твои руки целы. Из-за этого я долго не решалась подойти к тебе, считая, что твой сын обманулся случайным сходством. Лишь потом я догадалась, что ты — вернувшийся из Хранилища, где тебе дали другое тело.

Я растерянно смотрел то на снимок, то на свою левую руку. Да, я прекрасно помнил, что когда-то лишился пальца. Но почему все это время я не обращал внимания на свои руки? Какой-то странный провал в памяти скрывал от меня кусок моей жизни, и лишь теперь, под влиянием речей А, завеса стала приподыматься.

— Да, ты был казнен, отец, и голова твоя тоже лежала в Хранилище, сберегая для Императора несколько капель жизни. Но потом ты вышел оттуда, и с тех пор верно служишь Императору. А наши агенты, которые добровольно пошли на казнь, чтобы проникнуть в Хранилище, почему-то не возвращаются! И среди них — твой сын, мой жених. Если ты не поможешь нам раскрыть эту загадку, я тоже отправлюсь в Хранилище, чтобы вырвать проклятую тайну и вернуть к жизни своих товарищей!

— Скажи, милая А, почему я ничего не помню?

— Наш Император наделен от природы даром внушения. Не доверяя никому из окружающих, он ищет верных слуг среди тех, кого может всецело подчинить своей воле. Это он заставил тебя забыть о Хранилище, это он внушил тебе необходимость верно служить ему. Потом, когда ты выдал своего сына, он уверовал в безграничную власть над тобой.

— Я же не знал… — выдавил я.

— Да, ты не знал. Но Ло на допросе не сказал этого. Наоборот, он заявил, что ты сразу признал его и немедленно крикнул стражей.

— И Император решил, что мне можно доверять…

— Да, на это мы и рассчитывали, когда дали согласие на план Ло. Кому-то надо было идти в Хранилище. Но вариант твоего сына открывал для нас новые возможности.

— Ты все время повторяешь «мы», «нам». Кто эти люди, о которых ты говоришь?

— Я не могу тебе назвать их. Это не моя тайна. Но поверь, отец, что все они — друзья твоего сына и вместе с ним борются против бесчеловечной власти Императора. Этих людей много и с каждым месяцем становится еще больше. Мы все верим тебе и просим, чтобы ты помог нам. Мы вернем к жизни безвинно погубленных, прекратим варварские казни, установим мир с соседями, мы возвратим радость всем жителям нашей страны, нашей несчастной, залитой кровью Империи!

— Клянусь, я сделаю все, что в моих силах. Пусть не увидеть мне никогда моего любимого сына, если я изменю своей клятве. Пусть великое Солнце выжжет мне очи, пусть земля не примет моего праха, если отступлюсь от своего слова!

— Я верю тебе, отец, — растроганно прошептала она, и слезы навернулись на ее прекрасные глаза. — Завтра, после полудня, жди меня в кабачке. Наши специалисты снимут с тебя чары Императора, и ты вспомнишь все и освободишься от его власти.

24

И я действительно вспомнил.

Они слушали мой рассказ внимательно, и один из них, не отрываясь, чертил на бумаге какие-то знаки — очевидно, стенографировал мой рассказ, и лица их были полны сочувствия. Когда я кончил, они задали мне очень много вопросов, и я постарался ответить на все.

— Теперь нам многое ясно, — сказал тот, которого они почтительно называли Старшим. — Наши психологи подозревали это, но кто мог подумать, что самомнение и самовлюбленность Императора зашли так далеко!

Видя, что я не понимаю этих слов, они разъяснили их.

— Люди по своему психическому складу делятся на несколько типов. Некоторые успешно сопротивляются внушению, некоторые легко поддаются ему. И проявляется это у разных людей по-разному. Ты, конечно, знаешь выражение «оцепенел, как кролик перед удавом». Действительно, бедный кролик не отрываясь смотрит в глаза своему врагу и лезет ему прямо в пасть. Император, обладающий незаурядной силой внушения, вербует в число своих слуг наиболее поддающихся внушению — именно тех, кто, как кролик, не в силах закрыть глаза, встретившись с его взглядом. Им он может внушить беспрекословное повиновение, может стереть из их памяти воспоминания об ужасах Хранилища. Впрочем, я неточно выразился — воспоминания все равно сохраняются в мозгу, но они отключены от сознания приказом… Освободив тебя от этого приказа, мы помогли тебе вспомнить.

— Должен сообщить тебе еще одну важную вещь, — сказал Старший. — Мы знаем, что среди близких к Императору сановников давно зреет заговор. Их цель — вырвать у Императора тайну бессмертия. Мы не должны этого допустить. Заговорщиков много, и каждый жаждет продлить свою жизнь. Если их план удастся, на плаху ежедневно вместо одного пойдут десятки людей…

— Неужели они надеются принудить Императора?

— Они попросту убьют его. А поскольку эти люди не мыслят иного государственного устройства, они хотят посадить на трон императорского сына — того самого, которого Император обезглавил когда-то за попытку проникнуть в свою тайну. Но они хотят быть уверенными, что новый Император не прикажет всех их казнить… Поэтому ближайшая цель заговорщиков — проникнуть в Хранилище и договориться с сыном Императора.