Наталья Баранова - Игры с судьбой. Книга вторая

Хлопнула дверь. Судорожно вздохнув, Да-Деган отошел от окна. В собственные слова не верилось самому.

«Чудеса приходят только к тем, кто в их реальность верит». Усмехнуться, кусая губы. Обернувшись на шорох, посмотреть на Иланта, застывшего у порога, ведущего в соседние покои.

— Вы выгнали управляющего?

— Да.

— Зачем?

— Хороший вопрос.

— И все же зачем?

Только пожать плечами, не желая отвечать, пройти по комнате, остановившись в двух шагах от юноши. Стоять, с легкой улыбкой разглядывая волчонка! Отмечая огонек в глазах, чуть пробивающийся над верхней губой пушок. Мальчишка!

— Могу я не отвечать на этот вопрос?

— Ну, я все слышал. Так что, понять вас могу. Но…. Сейчас ли это делать?

— А когда? — вопросом на вопрос. — Когда его уход станет мне ударом в спину? Нет, Илант, извини….

— Стало быть, вы верите в то, что все можно вернуть?

— Нет.

Ответ жесткий. Как удар. Как упавшая глыба. Но к чему лгать?

— Я не верю, Илант, — все тот же мягкий голос. Кто его не знает, не почует стали. — Но я сделаю все, что б так случилось. Понимаешь?

— А я верю…

И не понять чего больше в голосе юноши — упрямства, наивности, глупости? Да кто ж его знает! Но в этих двух слова — отблеск надежды. Ее рассвет.

— Не могло ж все исчезнуть бесследно. Помните, вы говорили когда-то… Любое безумие когда-нибудь пройдет…

— Лишь бы не было слишком поздно.

Посмотреть на мальчишку, улыбнуться как когда-то, эпохи назад, с добрым изучающим прищуром и улыбкой в уголках губ. Тепло распустило лепестки около сердца, исцеляя от грусти.

— Пойдем, побродим, — предложил он внезапно.

— Куда?

— На побережье.

Утро встретило свежей прохладой, шепотом листвы, горьковатым ароматом встревоженной зелени. Капли росы сияли на траве, кое-где проросшей через брусчатку мостовых. Чем дальше от «Каммо», тем признаков запустения — больше. Словно и сама жизнь сосредоточилась возле контрабандистского стойбища.

Хотелось закрыть глаза. Воскресить иной город. Тот, который навечно запечатлелся в скрижалях памяти. Но это было не дано, как и повернуть время вспять. Все было незнакомым, даже неширокие тропинки окраин поросли травой, став уже и мельче.

Остановившись у полуразрушенной ограды, он вздохнул, переводя дух. Дом, белый дом, похожий на спустившееся с неба облако…. Знать, что и он обращен в руины — одно. А вот видеть собственными глазами — это иное.

Перешагнув незримую грань чудом уцелевшей арки, вздрогнул…. Обожженный пламенем белый камень почернел, статуи, украшавшие сад, беспомощно валялись на земле. Тишина и запустение правили миром. И дурманно, ошеломляюще пахло свежей травой и близостью моря.

И плыло в вышине солнце, карабкаясь к зениту, и переговаривались негромкими голосами дикие птицы. Шелестел ветер травой, кидался в лицо. И не было сил заставить себя сделать еще хоть шаг, туда, где за порослью кустарника, некогда стоял дом. Погребенный в руинах дом. Место, куда стремился из любой дали.

— Зачем мы пришли сюда? — голос мальчишки вспугнул тишину.

— Ты знаешь что это?

— Знаю. Дом певца…. Был когда-то. Но на руины я насмотрелся предостаточно! Куда б не пошел — они всюду!

— Энкеле проиграл эти руины мне… тогда…

— Наслышан!

— Я хочу отстроить этот дом. Поднять из пепла. Как думаешь, это нам по плечу?

— Легче построить новый.

— Легче, не спорю. А этот? Реально?

— Попробовать стоит.

Усмехнувшись, юноша пошел вперед, Да-Деган неторопливо ступал следом, отмечая каждую мелочь вокруг. Нежданный вопрос застал его врасплох.

— Откуда у тебя деньги, Дагги? Ты — игрок?

— Игрок….

И легче умолчать о правде, нежели открыть ее. Но кривить душой не хотелось.

— Игрок с Судьбой, Илант. Авантюрист, или как пожелаешь назвать. Деньги мне дал Император. Оплатил, так сказать, разрушенье Вэйян.

— Не понял, Дагги! Ты это всерьез?

— Что всерьез? Вэйян? Абсолютно!

— Я не верю! Ты ж… Ты просто не мог! Разве ты знаешь, как командовать флотилией? Разве ты знаешь…. Нет, я не верю!

— А надо поверить…

Сорвав соломинку, присесть на обломок, лежащий на земле — тяжелый и плоский валун. Кусая сочный стебель, указать на валун напротив.

— Садись, поговорим. Здесь нет стен. И нет чужих ушей, которых стоит опасаться. То, что я не доверю стенам «Каммо», можно сказать этим камням. Они не болтливы.

— О чем?

— Не торопись. Мне бы вспомнить, где было начало. Или… в прошлое лучше не лезть? Ладно, расскажу лишь о перспективах. А перспектива такова, что вот-вот Эрмэ навяжет Лиге войну. И весь мир наш потонет в огне. Не знаю, есть ли в этом уравнении возможность решения, но просто стоять в стороне не могу. Не хочу, что б с Софро, Ирдалом, Лагали случилось то же, что и на Рэне.

— Но какого черта вы тогда разрушили Вэйян? Если все же разрушили…

— Хотел доказать свою преданность и решимость Императору. Грустно это, мой мальчик, но другого способа решить уравнение нет. Только будучи принятым при дворе, я смогу разгадать планы Эрмэ. И приготовить, если возможно, ответ.

— Дали небесные, как же вы самоуверенны! Самонадеянны!!! Да что вы можете?

Усмехнуться, грызя травинку. Запрокинув лицо, смотреть в небо, отмечая краешком сознания, как неторопливо и величественно парит в утренней прохладе неба черноперый стервятник.

«Что я могу? Ничего. Это верно, мой мальчик. Все, что я умею — писать вилами на воде, рисовать на прибрежном песке. Когда-то я был удачлив. Когда-то мне улыбалось солнце. Но с тех пор утекло немало воды. Что я могу? Ничего. Только стиснув зубы идти напролом. А уж там, как повезет…».

Внезапно накатила злость. Глядя в пронзительно-зеленые глаза мальчишки, он чувствовал, как ярость разогревает кровь.

— Что я могу? Какая разница, Илант? Я не могу остаться в стороне! Тебе этого довольно? Или предпочел бы, что б я как прежде впал в спячку и реагировал ироничной улыбкой на все, что творится вокруг? Предпочтешь, что б я праздновал труса?

— Нет…. Вы меня не так поняли…

— Может, и не так. Могу я, как и все — немного. У меня две руки, две ноги и одна голова, которая мне нужна не для того, что б я ей гвозди заколачивал. Эх, мальчик! Я и так упустил слишком много. А что я могу? Ну, так разве это узнать, если не пробовать? Если смириться и просто ждать… не пройдет ли беда стороной.

— И все же вы — авантюрист. Форт вас изменил. Вы таким не были. Никогда.

Улыбка ненадолго вернулась на лицо. И не было желания исправлять ее на усмешку. Покачать бы головой. «Много ли ты обо мне знаешь, мальчик? А что, собственно, ты знаешь? Да ничего!»