Федор Кабарин - Сияние базальтовых гор (Художник Б. Бобров)

— Когда-нибудь должен же утихнуть ветер, — сказал он громко и повернулся лицом к стене.

Отяжелевшие веки начали медленно смеживаться, и через несколько минут в комнате наступила тишина, нарушаемая только дыханием беспокойно спавшего человека.

Долго не спала в эту ночь и Зина Кремлёва. Ей казалось, что человек в сером плаще следит за ней. Она напряжённо прислушивалась к шорохам за окном, вскакивала при каждом новом звуке, долетавшем с улицы.

Несколько раз до её слуха доносились резкие телефонные звонки и приглушенный голос дежурного. Она ловила себя на мысли о том, что ни на минуту не перестаёт думать о Споряну.

В четыре часа утра Споряну разбудил стук в дверь.

— Вас просят к телефону, — донёсся из коридора голос дежурного.

— Переключите на мой номер, — ответил Споряну и вскочил с кровати. Он снял трубку и, услышав показавшийся незнакомым голос, машинально ответил:

— Доброе утро, Владимир Петрович! Я вас слушаю… В семь часов запуск? Да, да, сейчас же выезжаю. До свидания.

Споряну положил трубку, задумался. «Надо предупредить Зиночку», — мелькнула мысль. Он набрал номер санатория.

— Позовите, пожалуйста, Зинаиду Петровну Крем- лёву. Двадцать пятая комната.

Женский голос резко ответил:

— Вам дня мало, гражданин? Утра дождаться не можете? Это же санаторий.

Санаторий, понимаете?

Женщина положила трубку. Споряну недоуменно пожал плечами. Позвонил в гараж гостиницы, предупредил шофёра о немедленном выезде. Снова набрал номер санатория. Другой, более приветливый женский голос ответил:

— Говорит дежурный врач. Прошу ночью не беспокоить отдыхающих.

Споряну посмотрел на часы: «Чтобы не опоздать, нужно выехать немедленно. Пока доеду до санатория, пока уговорю дежурного вызвать Зиночку, пройдёт полчаса, если не больше. Опоздаю… Позвоню лучше из Коктебеля», Он быстро оделся, написал записку и, передав её швейцару, вышел на улицу и сел в машину.

В пути он задумался над неожиданностью вызова: «Странно… Ветер, пожалуй, сильнее, чем вчера, идёт дождь, а они решили проводить испытания… Непонятно…

Может, в Коктебеле прояснилось?» Успокоив себя этим, он устроился поудобнее на сидении и предался размышлениям.

В это время навстречу ему из Симферополя мчалась на огромной скорости «Победа».

На заднем её сидении, подняв воротник серого плаща, сдвинув на глаза козырёк кепи, сидел постоялец Пал Саныча — шпион «Корнет». Он поминутно посматривал на ручные часы, торопил шофёра:

— Быстрее, опаздываю. Держите на 80 километров. Заплачу…

— Мы и так летим, будто навстречу смерти, — ворчливо ответил шофёр. — Здесь и днём не разрешается набирать больше тридцати километров. А нас леший гонит со скоростью 65-70 километров… Перекувыркнёмся где-нибудь на повороте…

Забрезжил рассвет. Дорога пошла по карнизу отвесного обрыва. «Корнет» положил руку на плечо шофёра и с силой сжал его:

— Слушайте внимательно. Скоро за поворотом будет небольшое ущелье. Перед ним остановите машину. Заедете в ущелье — потушите фары и ждите меня… Через полчаса поедем дальше.

Машина обогнула каменный мыс и остановилась.

— Здесь? — спросил шофёр.

— Да, здесь. Отъедьте подальше и ждите свистка. Получите вперёд. — Он сунул в руку шофёра несколько десятирублёвок и добавил: — Столько же получите в конце пути, в девять утра.

«Корнет» вышел из машины, проводил её пристальным взглядом, пока она вошла в боковую расселину, и вышел на край обрыва. «Туда, в пропасть, не рискнёт прыгнуть, — прикидывал он, — а слева отвесная стена — не заберёшься…» Прошло десять минут. Стояла тишина, моросил мелкий дождь. Минут через двадцать вдали блеснули огни приближающейся машины. «Корнет» положил что-то поперёк дороги и, разматывая провод, отошёл за большой камень. В руке блеснул свет ручного фонаря. Прикрывая его полой,

«Корнет» присоединил конец провода к фонарику, выключил свет и стал ждать, прижавшись плечом к ребру камня. Вдали снова мелькнули огни фар и погасли.

Прошло не менее часа. «Корнет» нервничал, догадываясь, что у машины Споряну спустился скат. Но идти навстречу было бессмысленно.

Наконец, снова донёсся рокот заведённого мотора. «Корнет» прильнул к камшо, не сводя глаз с приближающейся машины. «Только бы не свалилась в ущелье, — думал он, — а остальное приложится само собой. Споряну ездит всегда на заднем сидении.

Его только может оглушить. А шофёр… одним свидетелем меньше». Вот уже машина вынырнула из-за последнего уступа. Осталось не больше километра. «Корнет» нервно переступал с ноги на ногу, как бы готовясь к прыжку. Вот машина уже в двадцати, десяти, пяти метрах.

В тот момент, когда «Корнет» уже собирался нажать рычаг динамика ручного фонаря, шофёр заметил подозрительный предмет на пути и резко повернул машину прямо на камень, за которым укрылся диверсант. Раздался взрыв, звон разбитых стёкол и протяжный стон человека. Сквозь пыль и дым взрыва «Корнет» прыгнул к машине.

Споряну стоял рядом с кабиной убитого шофёра. «Корнет» занёс руку, рассчитывая оглушить инженера рукояткой пистолета, но Споряну почувствовал за спиной движение и резко обернулся. Удар пришёлся по плечу. Пистолет выскользнул из руки «Корнета», ударился о капот машины и отскочил в кювет. Споряну с силой ударил противника ногой в живот. «Корнет» скорчился от боли, но через одно-два мгновения кошкой прыгнул на Споряну.

Завязалась молчаливая схватка. Споряну понял, что противник ищет случая, чтобы нанести удар в сонное сплетение. Ударив его головой в нижнюю челюсть, Споряну отскочил; но не рассчитал, что за спиной обрыв, и полетел, как ему показалось, в бездонную пропасть. Два раза он сильно ударился о каменные выступы, почувствовал резкую боль в руке, слышал, как затрещали ветки дерева, ощутил запах свежей хвои и… потерял сознание.

В 9 часов утра Зина Кремлёва пришла на набережную, но Споряну в условленном месте не оказалось. Подождав несколько минут, она пошла в гостиницу, но и там никто не мог ей объяснить, где Антон.

— Приехал вечером, — пояснил дежурный, — а ночью соскочил, как ошпаренный, всех взбудоражил и уехал… Странный какой-то человек…

Зина решила, что Антона срочно вызвали в Симферополь. «Но почему он не предупредил меня?» — думала она.

Вернувшись в санаторий, она спросила дежурного:

— Меня никто не спрашивал?

— Один гражданин принёс письмо из гостиницы.

Зина нетерпеливо разорвала конверт, присела на диван и стала читать. Письмо было от Споряну. Он писал карандашом, торопливым почерком: