Ал Мишо - Засолка и консервирование

Он попытался вскарабкаться наверх, но Данки опрокинул его на землю, вцепился в горло и полез в рот. Профессор Стеббинс тяжело уселся ему на грудь, грозя переломать все ребра, и одновременно шарил в карманах в поисках очередной банки с сардинами. Данки насильно оттянул подбородок Клема как раз в тот момент, когда профессор вынул из банки ключ и попробовал сунуть тот конец, что с петелькой, в рот Клема.

Паника овладела несчастным. Он стал отчаянно вырываться, выбив ключ из руки профессора и локтем ударив Данки в челюсть. Высвободившись, он умудрился подняться. Но тут вмешался Месмерон и сумел нанести несколько метких ударов, прежде чем Клему удалось лягнуть его в голень.

Судорожно сглотнув, он принялся подниматься по предательски отвесной стене ямы. То и дело ему приходилось сплевывать кровь. Оказавшись наверху, он застал оставшихся Стептоу, одолевавших вождя Луи, которому, очевидно, так и не удалось изгнать злой дух из тела мадам Зорайи, и теперь она подкрадывалась к нему со спины, держа наготове лопату.

— Вождь Луи, берегись! — крикнул Клем, но рев громовой дыры заглушил его голос. Он проковылял через поляну со всей возможной скоростью. Мадам Зорайя в тот момент опускала лопату на голову могучего вождя. Клем выхватил лопату и огрел мадам Зорайю. Та рухнула на землю.

— Прекратить! — раздалась чья-то команда. Клем обернулся. Профессор Стеббинс, Данки и Месмерон, успевшие выбраться из ямы, бежали к нему.

Клем взмахнул лопатой. Ему не слишком хотелось драться с друзьями, но что делать, если и они одержимы злыми духами?!

— Брось лопату, Клем, — велел профессор Стеббинс. — Ты ничего не понял. Мы пытались тебе объяснить: все дело в твоем зубе! Данки выточил тебе зуб из верхушки пирамиды!

Клем опустил лопату. Так вот она, пропавшая деталь головоломки! Его зуб! Вот что кричали ему «одержимые» друзья! Вот что профессор пытался вытащить у него изо рта!

— Берегись! — крикнул вождь Луи, сталкивая лбами двух Стептоу и швыряя их на землю. Краем глаза Клем увидел зеленоватый туман, поднимавшийся от тела мадам Зорайи. Слегка поблескивая в полумраке, он сгустился в фигуру Микмака Моу.

— Дело в моем новом зубе, — крикнул Клем вождю. — Вот почему Молчаливая осаждала меня. Она прикована ко мне, вернее, к моему зубу.

— Я слышал, — кивнул вождь. — Немедленно вырви его! На нем — Главная руна.

Клем обвел языком окровавленный рот, и там, где еще недавно стоял зуб, обнаружил пустое место.

— Он пропал!

Все разом повернулись к духу Микмака Моу, все еще колеблющемуся над телом мадам Зорайи. В темноте снова раздался боевой клич индейцев, а злобный ветер удвоил усилия.

— Клем, немедленно давай сюда зуб! — завопил профессор. Клем оттянул уголок губы, чтобы показать дыру.

— По-моему, Месмерон выбил его в этой чертовой яме! Приятели заглянули в провал, понимая полную тщетность своих усилий.

И тут перед ними возникла Молчаливая женщина. Клем мгновенно ощутил перемены, произошедшие в ней. Понял, что впервые за многие столетия Молчаливая пребывала в ярости. Ребенок шипел, как змея, выражая эмоции, на которые не была способна его мать.

Молчаливая женщина прыгнула вперед. Люди в страхе рассыпались во все стороны. Она пролетела по образованному ими проходу, не коснувшись ни одного. Посмотрев ей вслед, Клем понял, кто был ее истинной мишенью.

Микмак Моу уже ждал ее, с поистине садистским злорадством размахивая томагавком и целясь ей в голову. Однако Молчаливая женщина вряд ли была подходящим кандидатом на скальпирование. Она ринулась вперед и сомкнула пальцы на горле Моу, тщетно пытаясь выдавить жизнь из безжизненного тела.

Мужчины столпились на краю поляны, прижавшись друг к другу. Ветер прочесывал поляну во всех направлениях, угрожая раз и навсегда загасить костер. По небу катились черные тучи. Клему послышался раскат грома.

Молчаливая и Микмак Моу яростно боролись, с каждой минутой увеличиваясь в размерах. На глазах потрясенных наблюдателей происходила битва призрачных титанов.

— Клем, твой зуб! — напомнил профессор Стеббинс.

— Я туда больше ни ногой! — завопил в ответ Клем.

— Нет. Ты не понимаешь! Молчаливая женщина здесь! Значит, и зуб тоже где-то поблизости. Клем покачал головой.

— Но Месмерон его выбил. Если он не в яме, значит…

Он уставился на всю честную компанию. Те уставились на него.

— Он может выйти через несколько дней, — пробормотал Данки.

У них не было и нескольких минут, не говоря уже о днях. Поэтому вождь Луи сжал кулак величиной с голову ребенка и с силой мчащегося на всех парах локомотива всадил его в живот несчастного Клема. Тот от неожиданности согнулся, обхватив себя руками. Зуб пулей вылетел из желудка и приземлился на некотором расстоянии от Клема.

Преодолевая напор бушующего ветра, Клем поднял зуб и поднес к костру. На поверхности змеилась странная, изогнутая буква какого-то неведомого алфавита.

— Клем, возьми это, — крикнул профессор, шаривший по земле, среди маленьких белых камешков, каждый из которых мог сойти за оковы. Наконец подняв один, он швырнул его Клему. Тот легко поймал камешек.

— Они не будут действовать, как следует, пока вновь не станут единым целым.

Клем повертел в руке маленький белый предмет. Действительно, это оковы! Он поместил зуб на изуродованную верхушку, но обломок никак не хотел держаться.

— Попробуй это, — посоветовал Данки, вынимая изо рта комок смолы.

К этому времени размеры борющихся призраков достигли поистине гигантских размеров. Из черных туч с неестественной частотой и адской яростью били изогнутые молнии, ударяя в крошечную поляну. Бесчувственное тело мадам Зорайи все еще лежало на земле, почти рядом с потусторонними противниками. Клем положил на оковы комок еловой смолы и прижал к нему зуб.

— Давай, Клем! — прокричал профессор.

Прикрывая глаза рукой от слепящих молний, Клем швырнул восстановленные оковы в сторону дерущихся. Оковы пролетели по воздуху, ударились о землю, дважды подпрыгнули и нашли место временного упокоения на груди мадам Зорайи.

Ветер немедленно взвихрился над оковами, сгущаясь в узкую мрачную воронку, медленно поднимавшуюся наверх, к черным тучам. Этой воронкой и были захвачены призраки, увлеченные дракой. Среди вспышек молний и грохота грома эти двое медленно и неуклонно втягивались в жерло воронки. Завывание ветра все усиливалось и достигло наивысшей точки, когда призраки скользнули в неумолимые тиски оков.

Клем ошарашенно наблюдал, как Молчаливая женщина и Микмак Моу навечно исчезают в оковах. В этот момент вой ветра превратился в визг, который, как мог бы поклясться Клем, до ужаса напоминал леденящее кудахтанье ведьминого смеха.