Йэн Бэнкс - По ту сторону тьмы

— Непременно. До свидания.

Шеррис открыла дверь. Маленький привратник угрюмо стоял возле дверцы в главных воротах. В руке он осторожно держал револьвер. Когда Шеррис спустилась к монаху, экран в келье погас.

— Возьми. — Она отдала привратнику пластиковую расписку.

— Забирай оружие и выметайся, — ответил привратник.

Широко распахнув дверцу, монашек указал наружу. В проем ворвался ветер пополам с дождем; ряса привратника захлопала.

— Поторопись, женщина. Уноси отсюда свою дьявольскую плоть!

Шеррис шагнула было к двери, но остановилась, глядя на монаха.

— А знаешь, — сказала она, — ты слишком хороший швейцар для здешней дыры. Хочешь, замолвлю за тебя словечко в удестском отеле?

— Оставь свои остроумные замечания при себе, шлюха!

— А вот этого тебе, право, не стоило говорить.

— Убирайся, сука кровящая!

Шеррис покачала головой, стоя на пороге.

— У меня течек не бывает. — Она обворожительно улыбнулась. — Ты кастрат?

Привратника перекосило.

— Нет! — пролаял он.

Шеррис с размаху пнула ногой тяжелую грязную рясу, стараясь попасть в пах. Согнувшись пополам, монах упал на каменные плиты внутреннего дворика. Он хрипел и гремел своей цепью.

— Ну, надо же. — Шеррис шагнула в холод и дождь. — Значит, я таки ошиблась.

Она шла прочь по широкой серой загогулине дамбы. Дождь сек лицо, и невыносимо вонючий ветер трепал волосы. Внезапно Шеррис с удивлением осознала, что за последние двадцать часов, после восьми лет мирной обыденности, она уже успела отправить в нокаут двоих мужчин.

Жизнь опять становилась интересной.

Глава 3

Эхо-стрит

Примерно десять процентов всей суши Голтара занимали автономные образования, или, проще говоря, страны. Остальные девяносто назывались Свободные Земли, в которые входили вольные города, лесопосадки, заповедники, территории возможных предприятий, коллективные фермы, епархии, резервации, где размещались арендованные землевладения, кланы, поселения Реликторных общин, посольства, дипломатические службы, занимающиеся контрактами, протектораты лоббистов всех мастей, религиозные миссии, санатории, анклавы сект Объединенного Мира, школы, колледжи, больницы, частные общественные военные училища, а также незаконно заселенные земельные участки — предмет длившихся веками судебных диспутов. Здесь проходили различные временные пояса, речные, железнодорожные и автотранспортные пути, подземные трассы.

Обитатели этих земель подчинялись не региональным властям или министерствам, а гильдиям, религиозным орденам, научным учреждениям, национальным лидерам, корпорациям и другим управляющим ими по мере сил и возможностей организациям.

И если географическая карта Голтара являлась сравнительно простым отображением разнообразного, но не слишком примечательного рельефа планеты, то политические карты смахивали на территорию фабрики по производству красок после взрыва. Так, хотя территория Удестской провинции была общепризнанна, а город под тем же названием являлся ее официальной и реальной столицей, не существовало ни намека на административные или юридические связи между городом и окружающими его поселениями. А сама провинция платила налоги не Малой или Большой Калтаспиям, а Континентальным Дорожным Властям.

КДВ располагали обширнейшей, правда дорогостоящей, сетью облагаемых пошлиной дорог, простиравшейся от Пояса Безопасности на юге до Поляриса на севере. Возвращаясь из Дома у Моря, Шеррис пролистала на фронтальном дисплее турбинокара список цен за места на дневные и вечерние рейсы стратов, отправляющихся из Международного Удестского порта до Капитоллера (шесть тысяч километров на северо-восток), и решила пока не расставаться с автомобилем.

Последними словами ругая тех, кто начал запутанную судебную тяжбу, остановившую весь воздушный транспорт в Южной Калтаспии, зафрахтованный за последний месяц, кляня КВД за выигранную два миленниума назад битву с железнодорожниками, а также всех отпускников вообще и направляющихся на заседания адвокатов, в частности, Шеррис катила по Пятому шоссе прочь из Удеста.

Главная магистраль растянулась на восемнадцать сотен километров по краю Сепрской равнины. Эшелоны, частные машины и автобусы, идущие с восточного побережья и севера, вливались в транспортный поток на магистрали. Отвесные скалы по обочинам стали меньше.

Шеррис включила автопилот и принялась просматривать на терминале последние новости по всей системе, выискивая любые упоминания о Гакха и остатках Гормова наследства.

По пути ей повстречался передвижной мотель на воздушной подушке. Вкатив машину по трапу в гулкий парковочный отсек огромного судна, Шеррис оставила ее дозаправляться, а сама вышла немного размять ноги. Она бродила по высокой застекленной палубе, провожая взглядом проплывающие мимо далекие поселки и пролетающий мимо транспорт. Эшелоны догоняли мотель с трудом, частные автомобили — так легко, словно громада на воздушной подушке стояла на месте.

Передохнув, Шеррис покинула мотель. Время от времени она переключалась на ручное управление, разгоняя автомобиль до максимальной скорости, так что двигатель ревел, и темные тени туч стремительно проносились под колесами.

К вечеру главная магистраль разветвилась и нырнула в Сепрский туннель. Дневной свет постепенно угас, и, когда дорога привела к Мокрым лесам, стало совсем темно. Шеррис выслала вперед заявку на кабину в другом мотеле и спустя час догнала его. Проскользнув по узкому ущелью, образованному двумя припарковавшимися эшелонами, она поставила машину на стоянку.

Слишком уставшая, чтобы обращать внимание на прелести встретившегося ей в баре смазливого водителя одного из эшелонов, Шеррис заснула в одиночестве в маленькой, тихо покачивающейся прицепной кабинке.

За завтраком она созерцала в окне расстилавшуюся до самого горизонта пустыню. Длинные облака, плывущие над магистралью, исчезали в голубой дымке далеко впереди и походили на оторванный хвост какого-то фантастического зверя.

Пустыня и каменистый перевал Каллиса сменились редким кустарником, кустарник — орошаемыми фермами, а возле Осколья растительность вновь стала пышной. К вечеру на шоссе показались истертые множеством шин разноцветные знаки, говорящие о том, что Шеррис достигла Предместий.

Предместья, равно как и столица — Капитоллер, были обязаны своими потрясающе невыразительным названиями некоему кровавому межнациональному спору. Сей лингвистический диспут имел место так давно, что один из языков успел за это время до неузнаваемости измениться, а другой и вовсе исчез, сохранившись только в считанных базах данных языковедческих факультетов университетов.