Михаил Рашевский - Ускоряющийся

— М-м-м-м, — звучала медленно приближающаяся машина.

— М-м-м-м, — вторил кто-то ей с улицы.

Дима затравлено оглянулся — и увидел, как давече завернувший в подворотню мужик застыл на месте. А, нет, не застыл, а медленно, очень медленно делает шаг.

Вот оно, вот же оно вновь! Получилось! Он хотел двигаться как можно быстрее, чтобы не попасть под колёса подкравшегося автомобиля — и у него получилось! Без подготовки, взрывным эффектом, враз! А когда настраивался, то постоянно следил за тем, что у него внутри происходит — и потому ничего не получалось.

«Это ещё придёт, этому ещё предстоит учиться, тренировать в себе. Но вот оно, вот же оно! Я — убыстрён, а они — замедлены! И я это сделал, находясь в твёрдом уме и в… как её… светлой памяти! Да? Да! Мне не кажется? Ущипнём себя за руку… Ещё раз, боягуз! С-с-с, всё, всё, верю, точно взаправду. Хо! Хо-хо! Прикольно-то как! Офигинистиццки! Ябадабадуууу! Что бы ещё такого крикнуть? Спартак чемпион! Ха! Всегда хотел крикнуть, да что-то боязно было. Опа! Ну-ка. Я люблю девок!! Ой, какой кайф, ты смотри, еле двигаются, а волосы летят как на ветру. Уи-и-и-и! Кайф! Кайф! Политики — твари! Никто не бежит меня хватать? Никто, никто тут вообще не двигается, кроме меня!»

Дима выбежал из боковой улочки и шёл по тротуару, иногда выбегая на дорогу и огибая людей и машины. Сердце его колотилось, гулко стуча кровотоком в ушах. Айтишник раскраснелся от возбуждения и открываемых и, конечно, ещё не обдуманных перспектив. От адреналина и просто хорошего настроения Дима шёл с прискоком, шалил и озорничал. Заглядывал в лица людей, ерошил разлетающиеся волосы у девушек, отпускал пенделя машинам, припаркованным на тротуаре. Люди двигались словно в очень замедленной съёмке, было заметно, как колышутся их мышцы, как медленно при разговоре меняется мимика лица и направление движения зрачка глаз.

«Интересно, это предел? Это максимальная скорость, на которую я могу убыстрится? — подумал Дима, и тут же решил поставить эксперимент: — А попробую-ка я ускориться до предела, скажем так. А давай! Но — как это делать? Как вообще я ускорился и что нужно для того, чтобы ещё быстрее… жить?»

И вдруг Дима понял, как. Вернее, он решил, что знает, как. Неоднократно, даже не однотысячекратно ему приходилось в метро или просто на улице, в идущей толпе кого-то обгонять. Вот он движется со скоростью толпы, а вот, когда заметил просвет в рядах впереди идущих людей, его тело устремляется в эту прореху. Независимо от него и его мыслей. На автомате. Просто ноги начали двигаться быстрее, глаза — смотреть ещё дальше, уже посчитав выбранную прореху — пройденным этапом. И так далее. Вот и сейчас — возникла мысль — если поступить так же, если, желая двигаться быстрее, внезапно ускориться, то вполне себе возможен вариант, что таки да, что именно так и надо делать.

Сказано — сделано. Он сосредоточился на мотоциклисте, который на относительно свободном отрезке дороги развил немаленькую скорость. В «ускоренном мире» Димы он словно ехал на велосипеде. Ни своей, ни его скорости айтишник не знал, но предполагал, что мотоциклист за короткое время разгоняется километров на сто-сто двадцать в час. Значит, если его попытаться догнать и вообще — перегнать, то это даст представление, с какой скоростью может двигаться Дима вообще. А дальше можно будет и иную цель ставить, та, что ещё порезвее. Самолёт, например!

Сказано — сделано-2. Бегать Дима не любил, более того — долго и не мог. Вес у него был превышен, причём изрядно. На колени этот повышенный вес давил так же изрядно. Короткие пробежки, как, например, к автобусу или вот через дорогу — он ещё мог себе позволить, а бегать периодически и много — нет, не мог. И впадлу, и уставал быстро, и вообще — сухожилия у колен начинали ныть и печь, появлялась одышка, он быстро уставал. Ходить — да, любил, и в день мог пройти много, а вот бегать — увольте. Тем не менее, за мотоциклом он припустил.

А ничего и не изменилось. Как удалялась пусть не с такой скоростью, как в реале, но всё же больше пешеходной, двухколёсная «самобеглая коляска», так и продолжала удаляться. И как ни напрягался Дима, а догнать её не смог. Разве что не отстать. Он быстро запыхался, устал, взмок. А на улице ведь — не май месяц. Запарился, расстегнул куртку. Перевёл дух.

И вдруг, когда он, остановившись, тяжело дышал и смотрел на удаляющийся потихоньку мотоцикл, что-то в нём щёлкнуло неслышно, окружающая действительность на мгновение подёрнулась рябью — и схлынуло. Глядь — а ведь мотоцикл уже не так быстро удаляется. Более того, еле-еле удаляется.

«Удалось! А… как?» — вновь переход уже на новый уровень скорости остался для него непознанным, незамеченным, но результативным.

Дима, охая от боли в коленях, поковылял за мотоциклом, по пути заглядывая в салоны проезжающих по дороге со скоростью черепахи авто. Вот такси и напряжённый на заднем сиденье молодой человек. А вот компания из трёх девушек кому-то из радио подпевает: слышно и на улице, но что именно, конечно, не разобрать: песня превратилась в низкий прерывистый гул. Тут мужик что-то на телефоне набирает и одновременно ведёт машину. Ну как так можно? Ведь впиляется в кого-то! Вот потому Дима и не любил машины, сидеть за рулём и вообще — водить. Он один раз учился на права, но с инструктором по вождению ему явно не повезло: тот был малый нервный, всё время кричал и пугал. Дима думал было избавиться от фобии вождения, но инструктор только всё усугубил. Айтишник нынче даже на переднее сиденье старается при случае не садиться: уж слишком всё страшное и нервное, что творится за тонкими металлическими стенками авто.

А тут, ух ты какая! — за рулём сидит прекрасная блондинистая девушка. Сосредоточена на дороге, не отвлекается, молодчага, но в руль не вцепилась, за сиденьем сидит расслабленно. Сразу видно: авто для неё не только «красненькая мафынка», а и средство передвижения, второй дом. Красивая к тому же девушка!

Так залюбовался блондинкой, что чуть не забыл о цели визита. Мотоцикл ехал уже со скоростью пешехода, и Дима, наподдав, его всё же догнал. Глянул на спидометр — сто восемь километров в час!

«Ого скорость! Это ж сколько выходит в метрах в секунду? Эмммнэээ… Сто восемь умножить на 60, разделить на тысячу. А зачем на шестьдесят? И причём тут тысяча? Ну-ка, поразмыслим, повспоминаем. Километров в час. Метров в секунду. Километров, метров. Метров в километре тысяча двадцать четыре… Упс. Спутал с килобайтом. Тысяча, конечно. А секунд в часе?.. А фиг его. Много. Минут — шестьдесят. А в минуте — шестьдесят секунд. Шестьдесят на шестьдесят. Шестью-шесть тридцать шесть. Шесть у восемь — сооорок, Пятью пять — двадцать пять. Дважды два — четыыыре. Стоп, стоп, откуда вообще эта песенка?.. Неважно. Тридцать шесть. И ноль и ноль. Три шестьсот. Значится, нам сто восемь нужно умножить на… что? Три шестьсот? И разделить на тысячу? Или наоборот. Километров в секунду. Километров. Тысячу. Ага. Сто восемь на тыщу и разделить на три шестьсот. Нули бздынь. Сто восемь и ноль на 36. Это… Это… А фиг его, но точно больше двадцати. А и то хорошо! Двадцать метров в секунду! Фигасе скорость… Да ладно, не такая уж и большая. Стометровку Усейн Болт пробегает всего лишь в два раза медленнее. А если ещё раз попытаться ускориться? Как там было-то? Я устал, я отдыхал, я смотрел на мотоциклиста, хотел двигаться так же, как и он, и даже быстрее. А потом — хлоп! Чик! И словно две картинки в одну складываются. Как… как… постой-постой… Точно! Как стереокартинки!»