Филип Дик - Человек в высоком замке (пер. О.Колесников)

Он чувствовал себя побитым и беспомощным.

– Ты ведь знаешь это.

Раньше они частенько обсуждали свои проблемы.

– Нет, не знаю, – сказал Маккарти. – Ты справишься с любой проблемой не хуже любого другого на побережье. Я видел, как ты выдал деталь всего за пять минут, включая и чистовую полировку. Вот только сварка…

– А я никогда не говорил, что могу варить, – отозвался Фринк.

– А ты никогда не думал завести собственное дело?

Фринк, захваченный врасплох, застыл.

– Какое дело?

– Ювелирное.

– Да ну тебя, ради Христа!

– Заказы, оригинальные изделия, а продавать будут другие.

Маккарти отвел его в угол цеха подальше от шума.

– Тысячи за две ты смог бы снять небольшой подвал или гараж. Когда-то я рисовал эскизы женских сережек и кулонов. Помнишь ведь – настоящий модерн.

Взяв кусок наждачной бумаги, он стал рисовать, медленно и упрямо.

Заглянув ему через плечо, Фринк усидел эскиз браслета с орнаментом из расходившихся и переплетавшихся линий.

– А разве еще существует рынок ювелирных изделий? – спросил Фринк.

Все, что он когда-либо видел, было традиционными – даже старинные – изделиями прошлого.

– Кому нужны современные американские вещи? Их не существует вовсе, во всяком случае теперь, после войны.

– Сам создай рынок, – посоветовал сердито Маккарти.

– Ты хочешь сказать, что и продавать я буду сам?

– Пусти их в розничную продажу через магазин, вроде… как он называется? На Монтгомери-Стрит – большой шикарный магазин произведений искусства.

– «Американские художественные промыслы», – сказал Фринк.

Он никогда не заходил в магазины столь дорогие и фешенебельные, как этот, так же, как и подавляющее большинство американцев. Только у японцев были такие деньги, чтобы делать покупки в подобных магазинах.

– Ты знаешь, что там продают? – спросил Маккарти. – И на чем наживают состояния? На тех чертовых серебряных пряжках для поясов из Нью-Мехико, которые делают индейцы. Всякий хлам, который производят для туристов. Это считается модным искусством.

Какое-то время Фринк разглядывал Маккарти, не решаясь открыть рот, а потом сказал:

– Я знаю, что они там продают. И ты тоже знаешь.

– Да, – сказал Маккарти.

Они оба знали, потому что они оба имели к этому делу самое прямое отношение, и довольно давно.

Официальное корпорация «У-М» занималась выпуском решеток из кованого железа для лестниц, балконов, каминов для декоративных украшений жилых зданий, все на базе массового производства, по стандартным чертежам. Для каждого сорокаквартирного здания штамповалось одно и то же изделие сорок раз подряд. С виду корпорация «У-М» была металлургическим предприятием. Но вдобавок к этому она занималась еще и другими делами, и именно оттуда она извлекала настоящие прибыли.

Используя большое количество тщательное подобранных инструментов, материалов и оборудования, корпорация «Уиндем-Матсон» непрерывным потоком выпускала подделки американских изделий довоенного производства. Эти подделки осторожно, со знанием дела подбрасывали на оптовый рынок произведений искусства, вливая в реку подлинных вещей, собираемых по всему континенту. И так же, как при коллекционировании почтовых марок и монет, никто не мог оценить фактический процент подделок, находившихся в обращении. И никто – в особенности торговцы, да и сами коллекционеры – не хотели этого делать.

Когда Фринк ушел с работы, на его верстаке лежал наполовину законченный револьвер фирмы «Кольт» времен Фронтира, освоения западных территорий. Он сам сделал отливку в собственного же изготовления формах и теперь был занят ручной шлифовкой деталей. Рынок огнестрельного оружия времен Гражданской войны и Фронтира был неограниченным: «У-М» могла продать все, что производил Фринк. Это и было его специализацией.

Медленно подойдя к своему верстаку, Фринк взял еще необработанный, покрытый заусеницами шомпол револьвера.

Еще дня три, и револьвер был бы закончен. «Да, – подумал он, – приличная работа». Эксперт, конечно, мог бы определить разницу, но коллекционеры-японцы не были знатоками в точном значении этого слова, у них не было ни эталонов, ни методов проверки для того, чтобы судить о подлинности изделия.

Насколько ему было известно, им фактически и в голову не приходило хоть сколько-нибудь сомневаться в исторической подлинности предметов, или произведений народных ремесел, продаваемых на Западном побережье. Возможно, когда-нибудь, такая мысль все-таки придет им в голову, и тогда пузырь лопнет, а вместе с ним лопнет и рынок подлинных изделий. В соответствии с законом Грешэма, подделки подрывают ценность подлинников. В этом, без сомнения, была причина отсутствия проверок: ведь, в конце концов, все оставались вполне довольны.

Фабрики и заводы, разбросанные по разным городам, выпускали продукцию и имели свою прибыль. Оптовики передавали вещи дальше, а хозяева магазинов выставляли их и рекламировали. Коллекционеры раскошеливались и, удовлетворенные, везли свои приобретения домой, чтобы произвести впечатление на любовниц, жен, коллег и друзей.

Так же, как с послевоенными грудами бумажных денег, все шло прекрасно, пока никто не задавал вопросов. Никому не причинялось никакого ущерба, пока не пришел день расплаты. Тогда расплатятся все. Но пока никто не разговаривал об этом, даже те, кто зарабатывал на жизнь производством подделок. Все отказывались думать о том, что они делают, занимаясь только чисто техническими вопросами.

– Давно ты не пробовал сделать что-нибудь оригинальное? – спросил Маккарти.

Фринк пожал плечами.

– Много лет. Я могу скопировать все, что угодно, довольно аккуратно, но…

– Ты знаешь, о чем я думаю? Я думаю, что ты заразился у нацистов идеей о том, что евреи не способны творить, что они могут заниматься лишь имитацией и торговлей, посредничеством.

Он безжалостно уставился на Френка.

– Может быть, так оно и есть, – сказал Френк.

– А ты попробуй. Сначала сделай эскизы. Или сразу поработай с металлом. Поиграй, как дети играют.

– Нет, – сказал Фринк.

– Веры у тебя нет, – сказал Маккарти. – Ты ведь окончательно ее похоронил, верно? Веру в себя. Очень плохо. Потому что я уверен, ты в состоянии сделать это.

Он отошел от верстака.

«Да, очень плохо, – подумал Фринк. – И тем не менее, это правда. Я не могу по принуждению обрести веру или энтузиазм одной лишь решимостью. Этот Маккарти, – подумал он, – чертовски хороший начальник цеха. Он обладает способностью пришпорить человека, заставить его выложить все свое умение, превзойти себя даже наперекор самому себе. Прирожденный руководитель. Почти ведь вдохновил меня, пусть хоть на мгновение, но вот он отошел, и энергия ушла в песок. Жаль, что не захватил своего оракула. Можно было бы спросить у него совета, воспользоваться плодами его пятитысячелетней мудрости». И тогда он вспомнил, что экземпляр «Книги перемен» есть в комнате отдыха конторы корпорации «У-М». Он прошел через цех в контору, а оттуда в комнату отдыха.