Р Подольный - Четверть гения

Когда она кончилась, все четыре ипостаси мастера Перуанского чувствовали себя побежденными. Началась, правда, мелкая торговля на тему о том, в какое время лучше начинать опыты и когда удобнее их заканчивать, но это уже были детали. Теперь вступала в силу заранее намеченная НИИМПом программа.

- Карл дает сеанс одновременной игры на четырех досках, - объявил Тихон, мы с Липатовым наблюдаем.

- Незачем, - смущенно возразил Иванов, - все мы наверняка проиграем.

- Вы договорились нас слушаться!

- Хорошо.

Да, играли они неважно. Все были где-то между третьим и вторым разрядом. Но играли явно по-разному. Кажется, что-то здесь можно было нащупать.

- Достаточно! - прервал игру Тихон. - Переходим к следующей стадии опыта. Перов и Ранцев играют консультационную партию против Фрунцева. Иванов и Скирмунт - против Липатова. Поставим часы. Контроль - полтора часа на тридцать шесть ходов.

Уже пора было расходиться по домам, когда закончились эти партии. Карлу с трудом удалось сделать ничью. Леонид выиграл, но после долгой и упорной борьбы, притом благодаря грубому зевку противников.

Снова и снова встречались НИИМП и мастер Перуанский. Трое Согласных соединяли его составные части вместе по двое, по трое, по четверо, смотрели, чем игра одной половинки отличается от игры другой половины, трех четвертей, целого мастера...

И тут перед исследователями забрезжила надежда, недавно почти потерянная. От перегруппировки компонентов мастера Перуанского менялась не просто шахматная сила. Менялась и манера игры, другой характер приобретали ошибки и удачи.

Когда в очередную дробь мастера входил Ранцев, ее противник неизменно попадал в трудное положение по дебюту. А играть в этом случае эндшпиль не имело смысла даже при самом небольшом перевесе у "дроби". Так блестяще Ранцев знал шахматную теорию. И он получил условное прозвище "Теоретик".

Без Перова даже трем четвертям Перуанского явно было очень трудно определить общую цель, к которой следовало стремиться в данной позиции. Кроме того, он был еще "службой безопасности" - замечал самую возможность мало-мальски грубых ошибок.

Скирмунт явно задавал тон, когда разрабатывался стратегический план пути к этой цели.

Иванов лучше всех умел наносить такгические удары, быстрее находил способы использовать небольшое временное преимущество.

Перов стал в терминологии НИИМПа Инициатором, Скирмунт - Стратегом, Иванов - Тактиком.

В общем, та же классификация годилась и для коллективных гениев из других областей - науки ли, искусства ли.

...Ох, до чего же они устали!

Тихон, способный не спать неделями, время от времени осторожно позевывал; Карл, принципиальный противник всех снотворных и возбуждающих, украдкой от друзей глотнул таблетку кофеина; Леонид, болезненно поморщившись, потер колено и лег на тахту, на живот, подперев голову руками. Никому из них и в голову не пришло, что завтра воскресенье и есть возможность выспаться как следует первый раз за последний месяц, а утро вечера мудренее, и, значит, стоило бы отложить этот разговор.

Нет! Опыты с мастером Перуанским были закончены. Нужно было подвести итоги. Ждать с этим?! И они только позволили себе подремать четверть часа в такси, по дороге от клуба к Тихону. А сейчас зевки, таблетки, позы - все это было данью усталости, - данью, сверх которой эта самая усталость ничего не могла с них получить.

- Мы нашли четыре основные части таланта, - торжественно начал Тихон.

- Э, нет! - быстро перебил его Карл. - Основных ли - мы не знаем, таланта ли вообще - мы не знаем.

- Чисто теоретически, - глуховато проговорил Леонид, - из нашего анализа игры мастера Перуанского следует, что может еще существовать Страж - борец с зевками (тут по совместительству Перов). Есть место и для Расчетчика - тонко и далеко умеющего считать последствия отдельного хода.

- Тогда уж возможен и Координатор - он должен сводить воедино мнения остальных.

- Ну вот, Тихон, сам же говоришь! А только что рассуждал о четырех основных частях...

- И что? - Леонид резким движением поднялся с тахты, потянулся, встряхнулся, словно разбрызгивая остатки вязкой дремы, напрасно пытавшейся его одолеть: - И что? Будем, значит, искать еще основные части, дополнительные части, вспомогательные части! Мы ведь играем! Играем! Теорию нам не создать. А вот гипотезу - удалось. Так поработаем с ней.

- Ну ладно, ладно. Я и сам так думаю. Только не надо забывать...

- Не будем забывать! - Тихон встал. - Сейчас я поставлю чай. И продолжим... Значит, мы признаем и объявляем основными компонентами коллективного таланта: Инициатора, Стратега, Тактика и Теоретика. Мы признаем и объявляем, что это относится не только к шахматному таланту, но годится и для талантов литературных, музыкальных, научных и т.п. Мы признаем и объявляем, что для участия в коллективном таланте каждый из его сочленов должен представлять собой достаточно четко выраженный тип Инициатора, Тактика, Стратега или Теоретика. Все!

- Дело за малым, - Карл потер лоб, поморщился, бросил в рот - уже не скрываясь - еще одну таблетку кофеина и продолжил: - Всего-то и надо, что определить, кто представляет собой такой-то тип достаточно ясно, а кто нет. Мы с вами без конца возились с тестами - можем мы хотя бы для себя решить, кто из нас кто?

- Так ведь нас всего трое! Кого-то одного не хватает (Тихон).

- Или кто-то совместитель (Леонид).

- Что же, - Карл засмеялся. - Очень похоже, что Тихон сразу Инициатор и Стратег, Леонид - Теоретик, я - Тактик, он же Страж, поскольку чаще всех сомневаюсь.

- Может быть, - сказал Леонид. - Но вероятней, что мы подлажены друг к другу по какому-то другому принципу - кто сказал, что найденный нами путь единственный? Но мы нашли его. Его и будем исследовать.

...Почти черный чай, булькая, лился в чашки. Тихон поставил чайник на место, удовлетворенно вздохнул, протянул руку к сахарнице, достал кусок рафинада, обмакнул в чай... и выронил. Крошечные пузырьки отметили кривую, по которой сахар опустился на дно. С задумчивой улыбкой проследил Тихон его траекторию, откинувшись на спинку кресла. Но раньше, чем белый параллелепипед закончил свой последний путь, глаза Тихона закрылись. Он спал.

VIII. ДВЕ РУКИ. ТРИ РУЧКИ

Звонок сходил с ума минут десять. Но ни один из трех даже не пошевельнулся. Правда, к утру они успели устроиться поудобнее, но тем труднее их было разбудить.

Звонок работал минут десять безостановочно. Потом, после короткого перерыва, тренькнул последний раз - и смолк.

- А соседи говорят, что они должны быть дома, - грустно сказал высокий человек, в котором Трое Согласных сразу бы узнали Феликса Юльевича из института, где с ними ставили опыты.