Кирилл Еськов - Америkа (reload game)

- Я вот тоже полагаю, что доверие и честность - весьма прибыльная политика. Не думаю, чтоб они испытывали к нам особо теплые чувства, но есть надежда, что стерпится - слюбится... если не натворим каких-нибудь духоподъемных глупостей, на пару. Браки по расчету, как известно, самые прочные.

- Но, Ваше Величество! Они ж там, если вдуматься, даже и не русские уже, а так... русскоязычные... - и пальцы Бестужева дернулись в непроизвольном брезгливом жесте, будто отряхивая разом налипшее на них свежепридуманное словцо.

- Ну, неплохо уже и то, что они не англо- и не франкоязычные. Что над землями Компании не развевается русский триколор - это, конечно, прискорбно, но зато и для Юнион Джека та Северная Пацифика нынче худо-бедно закрыта. А вам, вице-канцлер, - сухо подытожила государыня, - следовало бы завести себе какой-нибудь другой глобус!

6

Избранный Елизаветой Петровной modusoperandi, исчерпывающе описываемый максимой "Не сломавшееся - не чини!", оказался вполне удачен. Отступные в размере сорока процентов чистого дохода Компании, безвозвратно уплывающие в Петербург в виде налогов казне и дивидендов Императорской фамилии, казались Петрограду не столь уж высокой платой за то, чтоб на их землю и впредь не ступала нога "всех этих фискалов, профосов и обер-прокуроров". Калифорнийский Navy, которому и так уже настала пора "вырасти и повзрослеть" в видах защиты бурно растущей морской торговли Компании в Китае и Южных морях, обязался также блюсти от иноземных посягательств пацифические рубежи Российской империи ("...Хотя с трудом представляю себе, compaЯeros, стратега, чтоб покусился на оные рубежи..."); взамен же те корабли получили право при нужде поднимать, в дополнение к компанейскому вымпелу, имперский Андреевский флаг - весьма нелишнее при трениях с китайскими властями и европейскими конкурентами. Петербургское представительство Компании, обзаведшееся еще и иркутским филиалом, успешно организовало названную впоследствии "Вторым Исходом" эмиграцию через Охотск тридцати с лишним тысяч так и не прижившихся в Забайкалье и Якутии веткинских староверов (по ходу дела там, правда, пришлось раздать на разного рода взятки умопомрачительное количество золота - ну, это дело житейское); из Европейской части России удалось отправить, через Мексику, еще восемь тысяч, в том числе, кстати, и нескольких подавшихся вдруг в раскол видных предпринимателей-новообрядцев: тем, видать, вконец обрыдло бодаться тут с неистребимым племенем подьячих, что "любят пирог горячий"...

В остальном же отношения Петрограда с Петербургом свелись к почтительному переименованию пограничного Новоархангельска в Елизаветинск и наречению в честь государыни новооткрытого архипелага в центре Пацифики - цепи вулканических островов, расположенных почти точно на полпути между Америкой и Азией и ставших впоследствии ключевым звеном в системе коммуникаций, связавших Калифорнию с Южными морями (на сей раз удалось обойти даже фундаментальный географический закон: "Эти чертовы англичане всегда успевают воткнуть свой Юнион Джек в каждую кучу вулканического пепла, едва лишь она возвысится над поверхностью океана, и наречь ее именем текущего лорда Адмиралтейства"). Государыня, в свой черед, вовсе не стремилась смущать умы подданных картинами американской жизни, почерпнутыми из отчетов Панина (вроде всеобщей грамотности тамошних крепостных, обучаемых - в обязательном порядке - в школах Компании), предпочтя, чтоб та Русская Америка и впредь пребывала для всей прочей России в своем китежеподобном зазеркалье; исправно платя при этом денежки, разумеется.

Петербург настолько вошел во вкус брать деньги из той волшебной тумбочки, не задумываясь об их происхождении, что у Екатерины Великой дошли руки обревизовать унаследованное ею заокеанское хозяйство лишь год спустя после восшествия на престол. Как известно, впечатление, произведенное на нее панинским архивом, а в особенности историей "Гишпанской клятвы", оказалось таково, что из груди монархини исторгся исторический вопль: "Да они же там все бунтовщики, хуже Пугачева!!" На что воспоследовал исторический же ответ князя Потемкина, в ту пору еще не Таврического: "Другой Америки, матушка, у нас для тебя нету!" (Исторические фразы, заметим, тем и хороши, что на их общеизвестность никоим образом не влияют скушные исторические реалии - вроде того, что на момент монаршего вопля будущий "Анпиратор Петр Третий" еще исправно нес службу в казачьих частях Ея Величества...)

Впрочем, по части как ума, так и незашоренности Екатерина ничуть не уступала своей предшественнице. Сами посудите: есть у нас... ну, скажем так: протекторат, что неукоснительно соблюдает взятые на себя непростые обязательства перед Метрополией, обеспечивая едва ли не пятую часть поступлений государственной казны (не говоря уж о доходах царствующей фамилии) и избавляя Империю от разорительной необходимости заводить на Пацифике собственный флот. Можно, конечно, попытаться обратить тот протекторат в губернию (рискуя потерять его вовсе), но - чего, собственно, ради? И - как, какими силами? А еще того важнее - мы ведь тоже брали на себя... некоторые обязательства, и ни единого повода отступить от таковых нам пока не дали; ну а коли так - Pactasuntservanda, с мудростью древних не поспоришь...

На аудиенции, данной ею вскорости главе петербургского представительства (читай: послу) Компании, императрица живо интересовалась последними свершеньями compaЯeros (эффектно поставив посла в тупик вопросом - вправе ли она сама претендовать на сие обращение; сошлись на том, что в общем-то вправе, но лучше всё-таки оставить более традиционное "Ваше Императорское Величество"...) - такими, как учреждение в Петрограде собственной школы навигаторов, открытие богатых золотых россыпей на реке Юко в Новой Сибири и заключение союзного договора с королем Хавайи - самого крупного острова в архипелаге Елизаветы. Особенно впечатлили государыню масштабы и темпы строительства флота на петроградских верфях; на ее потрясенный вопрос: "Но как умудряются?.." последовал лаконичный ответ: "Не воруют".

Засим императрица передала послу депешу для Панина, доверительно сообщив о ее содержании: государыня жалует графа за верную службу орденом Андрея Первозванного, имением о тысяче душ в Курской губернии и именованием Панин-Калифорнийский; она надеется, что тому хватит сил и бодрости духа продолжить свою службу в Америке, ну а коли ностальгия по курским соловьям уже неодолима - что ж, пусть тогда сам подберет себе преемника, с тем, чтобы тот "сохранил курс". Никаких иных слов государыней сказано не было - да они и не требовались: молчаливое Елизаветинское "Не сломавшееся - не чини!" дополнилось молчаливым Екатерининским "Не тобой построено - не тебе и ломать!" - вполне недвусмысленный Наказ всем грядущим привилегированным акционерам из дома Романовых...