Уильям Тенн - Венера и семь полов

А это сражение, когда оставшиеся шесть плуков атакуют и истребляют змею! Даже сроб, приплывший на помощь из своего ручья, выполз на сушу и, задыхаясь, вступил в драку. Схватка продолжалась довольно долго, и то, что змея отпразднует победу, никто не сомневался, и вдруг... змея мертва.

Я старый нзред, и смотрел этот фильм сотни раз. Нагляделся на своем веку и на свирепых змей, ускользая от их слюнявой пасти. Опираясь на свой личный опыт, я согласен с нашими старожилами и считаю, что умертвить такую змею можно, лишь задушив ее. Нет нужды объяснять, я думаю, сколь неравны здесь силы, — однако, как заметил после первого просмотра стерео один нзред нзредд: «Раз плуку удалось сделать это один раз, значит, он сможет делать это и впредь!»

Завершается фильм вполне правдоподобно. Какой гуур, невзирая на любые причины, побудившие его убежать в начале картины, не вернется с радостью в лоно семьи, проявившей небывалую мощь и одолевшей гигантскую пятнистую змею? Заключительные кадры до сих пор вызывают у нас смех (не смеется один мленб): заползая в конце фильма в свою нору, он чуть не сломал себе ласты.

— Ну как? Потрясающе, правда? — воскликнул Шлестертрап, когда мы вернулись в отсек. — Какие сцены, какие эффекты, а?! Просто шедевр! Вы согласны?

Я задумался.

— Да, пожалуй, — выдавил я наконец. — Ваше стерео перевернет всю нашу жизнь... за девять тысяч лет истории плуков не происходило ничего подобного.

Он похлопал себя по бедрам.

— Это высокохудожественное творение. Здесь есть все. Концовка, кстати, навеяна творчеством раннего Чаплина, братьев Маркс и Де Сика. — Порывисто проконъюгировав с бутылкой, он вдруг сказал: — Мне кажется, вам не терпится разобраться в деталях и научиться управляться с проекторами? Роботы вам все объяснят. Я оставляю вам три полные установки и кучу копий картины. Покажете своим лесным друзьям, как все это включается, и затем можете приходить сюда, когда вам вздумается, и даже написать еще один сценарий.

— Еще один? Я поражен! О Шлестертрап, но я не совсем понимаю, о чем мне еще писать. Разве вы не отразили в вашем фильме все, что хотели? Если есть что-то еще, то боюсь, что моей цивилизованности недостаточно, чтобы постичь и организовать все это.

— Цивилизация здесь совершенно ни при чем, — нетерпеливо возразил он. — Требуется обыкновенная сноровка. Вы же видели, как сделано это стерео. Теперь остается лишь применить Новый Поворот.

— Новый Поворот?

— Ну да. Возникла новая идея — и дело в шляпе. Крайне неразумно использовать хороший сюжет один только раз. До вас дошло, что вы уже артист? Или, может быть, вы не доросли еще до этого занятия? Подумайте, пока я отдохну, есть у вас какие-нибудь мечты, надежды? Я могу быстренько состряпать вам еще фильм, чтобы стало понятнее. В общем, полагаю, вы догадываетесь, о чем я. Теперь ваши приятели из джунглей в полной мере оценят, что сделала для них Межпланетная культурная миссия.

Вскоре меня опять зашвырнули в родные пенаты, только на сей раз со мной было три проектора. И снова я счастливо избежал встреч с тварями, в избытке роившимися вокруг меня. Одному тащить всю технику мне, естественно, было не под силу, и я отобрал около сорока молодых и здоровых плуков. Разделив ношу с оборудованием на небольшие части, мы с огромными усилиями, сопряженными с риском для жизни, перетащили поклажу на вершину соседней горы.

Там я довольно быстро обучил молодежь хитростям обращения с аппаратурой, рассказав, по крайней мере, о том, что узнал от роботов. Я даже, набравшись наглости, осмелился попросить у Шлестертрапа хотя бы парочку роботов, чтобы те помогли нам переносить тяжести. Последовала довольно бурная реакция. Побагровев, Цивилизатор заорал:

— Ну вы даете! Вам что, мало, что я посылал своих железных любимцев искать вам оранжевую траву? Где ваша благодарность? Я что, должен отправить горбатиться двух своих лучших роботов, Тупорылого и Мордоворота? Чтоб им указывали какие-то переросшие тараканы? Я и так подарил вашему народу стерео, так уж извольте сделать хоть что-нибудь сами.

Понятно, что мне пришлось извиняться.

Убедившись, что юные ассистенты научились управляться с проекторами самостоятельно, я разбил группу на три части, две из которых отправил с оборудованием в другие места. Третья, также со всем необходимым, осталась при мне. Наконец-то я смог послать ткана известить лидера его пола, что все готово.

Тем временем нзред нзредд и двенадцать специально обученных помощников скитались повсюду, обучая английскому языку всех плуков, встречавшихся им на пути, предписывая тем, в свою очередь, также отправляться в странствие с той же миссией. Никакой альтернативы этому не существовало, поскольку в фильме все разговаривали исключительно на английском. Кончилось тем, что английский повсеместно вытеснил родной язык.

Одной из посланных мною групп удалось расположиться в относительно защищенном убежище, куда почти без проблем могли добираться сробы и мленбы. Вторая группа, разместившаяся в удаленной долине, проводила показательные сеансы в основном гуурам, флинам и нзредам. Моя команда — блэпам и тканам. Получалось, что мы одновременно демонстрировали фильм аудитории, насчитывавшей около двухсот плуков. Собираться в больших количествах было весьма небезопасно. Собственно, и так сеансы часто прерывались нападением голодных стринтов и стаями случайных гридников, со сладострастным жужжанием пикировавших вниз при виде сосредоточенной толпы. Это вынуждало нас менять место для показа после каждого сеанса. Мало того, мне пришлось дважды обучать новые группы плуков для замены операторов, которым не повезло...

Конечно, такая система оставляла желать лучшего, но что мы могли еще предпринять? Не мне вам объяснять, сколь опасны скопления больших групп. Перефразируя мысль на приблизительном английском, можно выразиться и так: «Когда плуков слишком много, они рискуют превратиться в аппетитную похлебку». Так или иначе, но необходимость привносить цивилизацию заставляла действовать широким фронтом и быстрыми темпами.

Боясь показаться дискредитированным в ваших глазах, я признаюсь, что все же ощущал немалое удовлетворение от сознания принадлежности к знаменитой семейной ячейке. Сколько раз впоследствии мне доводилось быть свидетелем, как разрывается семейный договор, как гуур с быстротой, на какую только способен, убегает в лес, натыкаясь там на гигантскую пятнистую змею, как оставшиеся шесть членов семьи незамедлительно, в порыве безнадежного энтузиазма набрасываются на эту рептилию. Сколько бы ни наблюдал я этот ставший сейчас обыденным реальный жизненный спектакль, я, уже постаревший и дряхлый и потому не способный поучаствовать в подобных баталиях, скромно наслаждаюсь тем, что когда-то был первопроходцем, по следам которого пошли остальные.