Вячеслав Шалыгин - Враг внутри

Каширин постоял, покачиваясь на каблуках, и после недолгих размышлений приоткрыл дверь в кабинет.

— Егоров! — крикнул генерал.

На пороге тотчас возник бодрый капитан.

— Девятую группу подготовить к операции по схемам восемь и двенадцать. Сегодня к двадцати часам.

Задание ребятам сообщу лично.

— Есть! — ответил адъютант и мгновенно исчез…

«Посылку» подчиненные Каширина доставили примерно к полуночи. Петров как раз пытался в очередной раз взбодриться чашкой кофе. В ассистенты себе он оставил Любу и туповатого, но преданного Грекова. Все остальные обитатели клиники спали крепким сном. Воины бесшумно пронесли бесчувственного Холмогорова в лабораторию и уложили на специальный стол.

— Располагайтесь, — Петров указал на кресла в дальнем углу просторного помещения. — Я бы не хотел отпускать вас слишком далеко.

— Это и не положено по инструкции, — успокоил доктора командир группы. — Вдруг клиент придет в себя и задушит вас и вашу ассистентку? — Военный игриво подмигнул Любе. — Мы его тут же завалим…

— Никаких «завалим»! — возмутился Петров. — Люба, для надежности введите пациенту ещё два кубика снотворного, не то эти головорезы изрешетят его за любое непроизвольное движение. А заодно прихватят и нас…

Речь доктора прервало появление Грекова и последовавшая реакция военных. Санитар растерянно взглянул на направленные в его лоб черные зрачки автоматных стволов и поднял руки.

— Это ваш санитар? — спросил командир группы у Петрова.

Тот, не в силах произнести ни слова, интенсивно закивал. Воины опустили оружие, и Греков, стерев со лба холодный пот, пробормотал:

— Там, у главного подъезда, топчется кто-то… Я выходил посмотреть — вроде никого. Вернулся — опять «топ-топ»… Чертовщина прямо какая-то…

— Это по нашей части, — выслушав содержательный рассказ санитара, заявил командир. — Двое здесь, остальные за мной…

Проводив солдат встревоженным взглядом, профессор приказал Грекову охранять дверь лаборатории снаружи, а сам незамедлительно приступил к сканированию памяти бесчувственного Холмогорова. Ровно через две минуты исследований Петров оторвался от экрана компьютера и обвел двоих солдат и Любу отсутствующим взглядом. Ассистентка вынула из кармана платок и осторожно промокнула лоб и подбородок шефа.

— Что-то не так? — тихо спросила она.

— Ребята, — игнорируя её вопрос, обратился доктор к солдатам, — несите это обратно… Только немедленно…

— Я сейчас свяжусь с командиром, — пообещал один из воинов.

— Ни в коем случае! — возразил Петров. — Те, кто топал, там, на улице, засекут сигнал, и тогда вас постигнет та же участь, что и остальных. Просто отнесите тело туда, откуда изъяли, и возвращайтесь на свою базу.

— Так нельзя, — заупрямился солдат. — У нас приказ.

— Как подполковник медслужбы, приказываю вам отнести пациента к месту его постоянной дислокации! — прикрикнул Петров, не уточняя, что он подполковник запаса. — Считайте, что это приказание согласовано с генералом Кашириным!

— Есть, — наконец произнес воин и поинтересовался: — Черный ход у вас имеется?

— Сюда, пожалуйста, — Петров открыл в стене потайную дверь и предупредил: — Тридцать ступенек вниз, а затем по прямой. Освещение в тоннеле слабое, так что смотрите под ноги. Выйдете у часовни. Это будет вам на руку. Оттуда до жилища клиента метров сто.

— А что там с нашими? — уже скрываясь в просвете тоннеля, спросил второй воин.

— Выживут, — успокоил его доктор, — я надеюсь…

Глава 11

— Разве я требую невозможного? — спросил Андрей, строго глядя на Майкова.

— Я ничего не могу обещать, — спокойно ответил Геннадий.

После инцидента на орбите Плутона отношения бывших соперников приобрели вполне нормальный характер. Майков все ещё кривился, когда замечал, как Таня оказывает счастливому избраннику знаки особого внимания, но уже не злился и не ревновал. Андрея это вполне устраивало, и он вернул командиру полноту власти, а вместе с ней и былой авторитет. Как выразился в приватной беседе Пал Палыч, все снова начали уважать Майкова исключительно из уважения к Серегину. Безусловно, героическая роль Андрея в спасении экипажа и корабля делала его в любом случае фактическим главой экспедиции но, как специалист, Геннадий был более грамотен, и Серегин это признавал.

Последствия «психической атаки» беспокоили экипаж ровно двое суток. Все жаловались на головокружение, вялость, апатию, но по истечении срока здоровье космонавтов вернулось к норме, и командир разрешил устроить небольшой банкет. Спиртные напитки в официальный пищевой рацион не входили, но изобретательный Алексей в очередной раз удивил товарищей, развинтив какой-то сконструированный по образу и подобию термоса прибор, и нацедил из пространства между его стенками и внутренней колбой почти литр чистейшего спирта.

— Вот так и мы, — чокаясь с Андреем, сказал Пал Палыч, — оболочка снаружи, колба внутри, а что-то между ними…

— Олегу Гавриловичу до Лешика далеко, — весело заметила Тамара. — Или ты думаешь, что профессор тоже запрятал между нашими личностными оболочками по литру спиртяги?

— Кто его знает? — неопределенно ответил доктор и, задержав дыхание, выпил свою порцию огненного напитка.

Продолжая воздерживаться от вдоха, он запил испаряющуюся прямо с губ жидкость холодной водой и забросил в рот кусочек сыра. Андрей внимательно проследил за последовательностью действий опытного «спиртопойцы» и повторил все с предельной точностью. Фокус удался, и Серегин почувствовал, как по телу разливается тепло. Он снова вернулся к прерванному разговору с Майковым и спросил:

— Ты уже продумал рапорт?

— Если начальство скажет — а я уверен, оно это сделает, — что никакого контакта не было, я возьму под козырек и с чистой совестью соглашусь, — ответил командир.

— Но почему?! — возмутился Андрей.

— Потому, что я хочу служить и дальше, — пояснил Геннадий. — Желательно, в более высоком звании. Понимаешь? Можешь считать, что я карьерист, но работа для меня действительно важнее борьбы с чужаками. У нас есть Агентство, военная разведка, всевозможные спецслужбы, вот пусть они и заботятся о планетарной безопасности! Я пилот военно-космических сил, мое дело — привести корабль из одной точки межпланетного пространства в другую. На кой черт мне сдались сверхзадачи, с которыми я заведомо не справлюсь?

— Но в рапорте… — начал было Андрей.

— Напишу, не волнуйся, — пообещал Майков. — Чистую правду. Только, будь уверен, эти сведения тотчас засекретят, и пользы от того, что я живой свидетель, останется ноль целых ноль сотых. Если ты ринешься к журналистам, а мне прикажут молчать, я буду молчать, без вариантов.