Владимир Печенкин - Два дня «Вериты»
— Пошел вон! — приказал Флетчер. Негр, шатаясь, удалился.
Казалось, Флетчер сразу забыл о нем.
— Превосходно, Богроуф! — кричал он, подняв руки. — Я поражен! Признаюсь, не очень-то верилось, хотя я и считал вас безусловно талантливым инженером. Но это, это!.. Потрясающее открытие! — Он бросился к столу, выхватил из кармана чековую книжку и черкнул несколько цифр. — Это вам! Десять тысяч, отделение Американского банка в Санта-Доре. Но в дальнейшем бы, получите… боюсь представить, сколько вам может принести это!
Десять тысяч на дороге не валяются. У меня никогда не водилось таких сумм. Но на душе было плохо.
— Обещайте, Флетчер, что вы не уволите этого беднягу.
— Что? Ах, черномазого! Вот когда он раскрыл свою черную душу! А ведь какой покорной овечкой прикидывался! Ваш генератор… Ну да, конечно, если вы того желаете, он не будет уволен. Клянусь вам, дорогой мистер Богроуф.
Он стал деловито серьезен.
— Что вы намерены делать дальше? Ведь ваша работа закончена?
— Нет. Аппарат работает по временной схеме, которую необходимо улучшить, сделать более надежной. Нужно также увеличить угол излучения импульсов. Ну и другие доработки.
— А чертежи, схемы? Храните вот в этой коробке? — он насмешливо кивнул на сейф в углу лаборатории.
— Собственно, чертежей нет. Есть только наброски в записной книжке. Просто некогда было заниматься чертежами. Но вся схема у меня в памяти.
Он опять залился смехом.
— Извините, Богроуф, но вы все-таки русский! Хотя и родились здесь. Ученый любой другой национальности в первую очередь навел бы порядок в документации, постарался получить патент, а уж потом приступил к изготовлению аппарата. Не беспокойтесь, я всегда честно веду дела и, разумеется, помогу вам. Однако настоятельно прошу отложить пока доработку модели и заняться документацией. Мы должны заявить патент на изобретение. И еще… — он подошел и положил мне руку на плечо. — Вашу установку трудно переоценить! При неумелом обращении она может наделать много дурного, и если попадет в руки… Надеюсь, вы понимаете? Поэтому прошу не выходить за стены лаборатории без охраны и не поставив меня в известность. Иностранные разведки не дремлют, но пока вы у меня, все в порядке. Прошу также строго установить время работы включенной аппаратуры: меня не устраивает, если работники лаборатории, случайно попав под излучение, начнут болтать, что им в голову взбредет. Ну, скажем… утром с 9 до 11 и вечером с 16 до 18 часов. Вас устроит? Ну и прекрасно. Да, вот еще что: не меняйте направление трубки. Ведь импульсы проникают через стены?
— Да, если стена из бетона не толще 10–12 дюймов.
— Вот видите! Здесь, — он постучал пальцем в штукатурку, — за этой стеной у нас склад ремонтных инструментов. Лопаты, кирки и так далее. Там почти никогда никого не бывает. А лопаты не болтливы. Договорились?
— Хорошо, — согласился я. Как-то сразу мне все надоело, появилась вялость и апатия. Может быть, сказывалось напряжение последних месяцев и возбуждение последних дней. Флетчер заметил:
— Вы устали, Богроуф. Пойдите в бар, выпейте и отдохните хорошенько. Хотите, съездим в Санта-Дору? Нет? Тогда советую отоспаться и почитать какой-нибудь детективчик. Я велю прислать, это успокаивает.
Глава 10
Слейн жадно слушал доктора, забыв, что давно пришло и прошло время обеда. Он вздрогнул, когда кто-то тихонько постучал.
— Сеньор доктор, — послышался голос Руми. — Там пришел Одноглазый Игнасио с мулами.
— Подожди меня, Джо. — Доктор приоткрыл дверь и вполголоса отдал индейцу какие-то распоряжения. Слейн выглянул в окно и увидел у больничных ворот четырех мулов, навьюченных тюками. Прислонясь спиной к столбику ворот, курил длинную индейскую трубку оборванец с повязкой на лице, закрывавшей левый глаз.
— Ну и рожа, — заметил Слейн, услышав шаги доктора. — С такой внешностью сниматься в Голливуде на ролях пирата. Он тоже твой пациент?
— Был. А в данный момент нечто вроде поставщика. Игнасио контрабандист с границы, и здесь вроде как на отдыхе.
— И охота тебе связываться с такой колоритной публикой!
— Я имел дело с Флетчером, почему бы мне после этого не подружить с Игнасио? Одноглазый по-своему честный малый, на него можно положиться. Он только доставил груз и скоро уйдет к себе на пограничную территорию.
— Ну и слава богу. Но рассказывай дальше, Гарри.
Доктор смотрел в окно, как Руми и Одноглазый разгружают мулов. Они вынимали из тюков деревянные ящики, должно быть, довольно тяжелые.
— Так ты ждешь продолжения, Джо? Ну, слушай. — Он сел и отхлебнул из мензурки. — Отдыха, который рекомендовал Флетчер, не получилось. Я еле дождался утра и снова пришел в лабораторию, к моей «Верите» (Флетчер горячо одобрил данное мной имя — «Верита»). Я искал причину неравномерной интенсивности, перепаивал, регулировал, подгонял режимы ламп. Здесь меня и застал Флетчер после полудня. Выглядел он вроде бы озабоченным, взгляд неуверенный, что на него не похоже.
— Вот что, Богроуф, — сказал он, поболтав предварительно о пустяках. — Ваше изобретение должно служить для пользы общества. Вы сами говорили, что при помощи «Вериты» общество избавится от многих пороков — грабежей, насилия, краж и так далее. Так проведем же полезный эксперимент!
— Что вы имеете в виду?
— Сегодня сюда доставят… разумеется, с вашего согласия… доставят одного бандита. Да, обыкновенного гангстера, пойманного полицией, одного из шайки. Дело в том, что он все отрицает и против него нет прямых улик. Сколько людей, честных людей пострадало уже от этой банды. Мы… то есть я и один из сотрудников полиции, которому вполне можно доверять, хотели бы записать показания бандита под действием «импульсов правды», как вы их называете. В этом нет ничего предосудительного — порок надо искоренять любыми средствами. Так что вы скажете, Богроуф?
— «Верита» не совсем готова…
— Пустяки, не имеет значения! Честное слово, очень хочется еще разок полюбоваться чудом! Да и вам, дорогой мой Богроуф, новый эксперимент, может быть, подскажет что-то, не так ли?
Я подумал и согласился. Мне всегда было ненавистно гангстерство, будь оно американское или латиноамериканское, любое. Флетчер ушел довольный.
Вечером он прибежал за мной в кафе, где я ужинал. Мы пошли в лабораторию, и здесь Флетчер представил мне сеньора Мануэля, рослого рыжего здоровяка в штатском. Переговорив со мной, сеньор Мануэль с профессиональной ловкостью вложил портативный магнитофон в ящик моего стола. Я указал ему и Флетчеру место вне досягаемости импульсов «Вериты», полицейский поблагодарил и вышел. Через минуту вернулся, с ним пришли еще три сеньора, прилично одетых и представительных. Они чем-то даже походили друг на друга. Только один из сеньоров был в наручниках, а два других держали руки в карманах и не сводили с него глаз. Мануэль сразу выпроводил конвоиров и запер дверь.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});