Владимир Васильев - Город-призрак

— Очнулся, — сказал Капитан обернувшись.

Алик приподнялся. В комнате кроме Капитана находились Квайл, Снайпер, Гризли и Богдан. Ближе к дальнему углу пятиугольной комнаты стоял стол, рядом — высокий вертящийся табурет. На столе, хищно изогнув шею, застыла металлическая лампа. Обыкновенная настольная лампа, каких в мире миллионы.

Дверь располагалась точно посредине одной из стен; Алик лежал неподалеку. На стене выделялся мастерский рисунок, непонятно чем выполненный, во всяком случае не красками. Глаза. Огромные, гипнотические. Бездонные. Хотелось утонуть в них, глядеть, не отрываясь.

Между глазами — двери. Запертые.

Капитан стоял рядом с Аликом на коленях.

— Ты как, Малыш?

Алик прислушался к себе.

— Нормально.

На самом деле голова сильно болела, особенно разбитый лоб. Но стоит ли расстраивать Капитана?

— Нормально, Кэп. Встаю.

Он и правда встал.

Почему комната пятиугольная?

Гризли привалился к стене недалеко от правого глаза. Квайл взгромоздился на стол, игнорируя табурет-вертушку. Богдан, неловко выпростав раненую ногу, лежал в центре, на бледном его лице блуждала потусторонняя улыбка. Снайпер, невнятно что-то бормоча, кружил по периметру комнаты, словно взбесившийся сателлит, то ускоряя шаг, то замедляясь.

— Где мы? — поинтересовался Алик.

— Все там же, — зло буркнул Вилли.

Капитан ободряюще похлопал Алика по плечу:

— У нонки, Малыш. Скоро будет допрос.

Ободрил, нечего сказать!

Мимо сомнамбулой прошаркал Снайпер и Алик наконец понял, что именно тот бормочет.

— Отвертку… Отвертку…

Малыш потряс гудящей головой, ничего не соображая. Что происходит? Как долго он провалялся без сознания? Все задерганные, злые, нервные…

— Зачем отвертку? — безнадежно спросил он Снайпера.

— Зачем? — остановился тот резко, будто якорь бросил. Взглянул на Малыша — бессмысленно, отсутствующе. Алик попятился. И вдруг Снайпер, схватив его за руку, увлек за собой к одной из стен, прилегающих к дальнему углу.

Посреди стены, разделяя ее надвое, тянулась резиновая полоса, тоже разделенная по вертикали пополам тоненькой черточкой. Более всего это напоминало закрытые двери поезда метро или электрички. Такие же "двери" виднелись и на другой прилегающей к дальнему углу стене.

— Что это по-твоему? — Снайпер указал пальцем на резину.

Алик еще раз добросовестно изучил стык. Голова раскалывалась.

— Раздвижная дверь?

— Именно! — воздел руки Снайпер.

"Неужели откроет с помощью одной лишь отвертки?" — усомнился Алик. Пригнано на совесть, плотно, планария не просочится.

— На, держи! Пойдет? — протянул Снайперу десантный нож-стропорез, память о службе.

Алик не знал, что был единственным, кого нонки не обыскивали, потому что унесли чуть раньше, чем остальных. А люди Квайла, когда искали маяк-предатель, нож почему-то не отобрали.

Снайпер схватил тяжелую ладную рукоятку. Толкнул язычок. Лезвие, сухо щелкнув, вырвалось на свободу.

— Хо! — Снайпер преисполнился восторга.

Сначала Алик решил, что он ковыряет стену. Однако, присмотревшись, сообразил: Снайпер пытается поддеть небольшую прямоугольную крышку, почти неразличимую на гладкой серой поверхности.

Щелчок! Крохотная, с почтовый конверт, крышка-дверца откинулась на миниатюрных петлях. Внутри контакты, провода, клеммы, рисунок с черепом и молниями…

— Осторожнее, Снайпер!

Это голос Вилли.

Ослепительная синяя искра, треск. Крик Снайпера, отброшенного в сторону. Гаснет верхний свет, зато вспыхивает лампа на столе. Светит она прямо в глаза, нарисованные на противоположной стене. Нож намертво приварился в нише, закоротив два контакта.

Легкий шум сервомоторов — двери разъехались в стороны. Сработало-таки, молодец Снайпер!

— Бог ты мой! — просипел Гризли, подавшись вперед всем телом.

Это вовсе не двери! Это нечто вроде жалюзи, закрывающих два огромных, во всю стену зеркала! Теперь дальний угол образовывали две гигантских серебристых плоскости.

Вилли вытянул палец и беспомощно прошептал:

— Отражения…

Алик обернулся — Капитан стоял между Глаз, скрестив руки на груди. Малыш бросился к нему, потряс:

— Кэп, это Отражения! "Завет" не врал!

Андрей поморщился. Малыш всегда очень спешил: со словами, с выводами, с оценками…

Отпустив Капитана, Алик вновь бросил взгляд на зеркала. Слепила яркая лампа. Где там верные очки?

Два зеркальных овала прикрыли уставшие глаза Алика. Комната погрузилась в полумрак, лишь тремя восклицательными знаками светили три огня — лампа и два ее отражения. Несколько шагов вперед, и огней стало много, целая вереница, уходящая в бесконечность, вглубь каждого из зеркал.

Вилли Квайл ошарашено уставился на Алика, скрывшего глаза под зеркальными "сейковскими" очками.

— Отражения… — тупо повторил он, на этот раз указав пальцем на Алика. Очки немного искажали и в них отражалась не слепящая точка, а вытянутый ромб.

Алик захлебнулся неясным восторгом. Происходило что-то захватывающее. Отражения!

Он опустился на табурет.

Свет лампы ударил в стекла очков, отразился; упал на зеркала, еще раз отразился; застыл светлыми зайчиками на дальней стене, рядом с Глазами.

И тут Капитан все понял. Схема в конце "Завета"! Пятиугольник — это комната. "W" — лучи света. От лампы к стеклам очков, от стекол — к зеркальным стенам. А две линии, делящие пятиугольник на части, — это продолжение, отраженные от больших зеркал лучи. Свет отразился четырежды, от двух стекол и от двух зеркал, как и гласил "Завет". Предначертание выполнено.

В углу стонал Снайпер, его здорово дернуло током.

Свершилось! Свершилось ли?

Движимый неясной догадкой, Капитан обернулся — Глаза невозмутимо таращились на происходящее, чернота клубилась в зрачках.

Загремел ключ в замке — открывалась настоящая дверь.

И тогда Капитан прыгнул, боясь, что может не успеть. Толкнул Малыша в спину, обернулся.

Медленно, как во сне, Алик подался вперед, к лампе, изменив угол отражения. Зайчики на стене ожили, поползли к нарисованным Глазам. Ну! Ну же, Малыш!

Дверь открылась, на пороге возникла Шелли и свора нонки-охранниц. Но поздно: светлые пятна зайчиков совместились с темными провалами зрачков.

Почему-то Капитан был уверен, что сделать это должны были они, а не нонки.

С_В_Е_Р_Ш_И_Л_О_С_Ь_!

Глаза подернулись туманом и мигнули. Стало очень светло.

Нонки, побросав автоматы, прямо у порога опустились на колени.

С_В_Е_Р_Ш_И_Л_О_С_Ь_!

Город, невообразимо огромный блин на теле Земли, вздрогнул, пошел могучей волной и скомкался. Встал дыбом асфальт, не ломаясь, гнулись свечи высотных зданий, и тоже не ломались, словно мир состоял из пластилина. Город вздрогнул еще раз и свернулся в морщинистый клубок, словно исполинский еж.