Сергей Снегов - КОСМИЧЕСКИЕ ДЕТЕКТИВЫ. СБОРНИК РАССКАЗОВ

– Стрела, летящая во тьме, как говорили древние! – Побледневшая Анна передернула плечами. – Я буду теперь бояться ходить по планете. И каждого подозревать, что он плохо думал обо мне!

Начальник экспедиции взволнованно сказал:

– Нет, Анна, бояться планеты нам нечего, тем более не придется бояться самих себя. Будем знать, что на Альтоне нужно контролировать не только действия и слова, но и тайные свои мысли. Научимся и этому, как ребенок учится тому, что не все позволено делать и не всякие слова можно безнаказанно произнести. Да и Земля, отправляя новые экспедиции, будет отныне подбирать людей, воспитанных не только в смысле внешнего поведения, но и обладающих хорошо воспитанным воображением. Все это не такая уж тяжкая проблема. Я думаю о них, о загадочных создателях этих удивительных механизмов. Вы, друзья, распутав загадку, открыли нам поистине удивительные горизонты.

Сидоров помолчал, собираясь с мыслями.

– Вы доказали, что механизмы, найденные на Альтоне, для действия нуждаются лишь в притоке энергии извне. Вы установили, что они способны материализовать смутные мысли, проносящиеся в нашем мозгу. Вероятно, вскоре мы установим и многие другие функции этих механизмов. Но уже и сегодня ясно, что обитатели Альтоны пользовались ими для осуществления своих мысленных пожеланий. Люди на Земле придумали машины, производящие материальную продукцию, и роботов, оказывающих услуги непосредственно человеку. Как неизмеримо дальше ушли жители Альтоны! Армия слуг, возникающих, когда в них появляется надобность, и бесследно потом исчезающих! Ни ремонтировать, ни смазывать! Никакого прислужничества, в то время как люди так много времени тратят на уход за машинами… Я не могу отделаться от мысли, что цивилизация альтонцев могла бы многому нас научить – не только в материальной культуре, но и морально. Когда механизмы заработают полностью, нам придется деспотически следить за собой, чтобы неосторожная мысль, внезапная опасная фантазия снова не привели к катастрофе. И это при условии, что мы сидим взаперти на станции, лишь изредка выбираясь наружу. А альтонцы жили среди своих механизмов, непосредственно общались с ними! Мне бы хотелось познакомиться с этими удивительными существами – не так позаимствовать инженерные достижения, как завоевать сердечное доверие, стать им другом.

Рой с улыбкой глядел на раскрасневшегося от волнения седенького начальника экспедиции.

Сидоров продолжал:

– Но для этого нам необходимо решить другую загадку: куда они все-таки могли подеваться?

– Раскрытие тайны механизмов бросает свет и на тайну исчезновения альтонцев, – заметил Аркадий. – Механизмы работают лишь при притоке энергии извне. Органических источников энергии на Альтоне нет, а лучистая энергия Веги слишком мала. Надо поискать на планете атомные установки. Если здесь имелись энергетические руды и если запасы их истощились, то альтонцам пришлось или погибнуть, или переселиться на иные планеты.

– Мы попросим Землю послать специальные экспедиции на поиск альтонцев, – пообещал Рой.

В разговор вступил молчавший Генрих. Он не любил публичных выступлений и, если в них возникала необходимость, предоставлял их Рою.

– Разреши теперь и мое недоумение, Рой. Почему твой призрачный дубль вдруг так проворно удрал?

– Ах, это! – сказал Рой. – На экране нам с Анной было видно, что вы там замешкались с отпором и от волнения плохо целитесь. Вот я и послал механизмам мысленную команду, чтоб дубль мой провалился в тартарары. Исполнители они первоклассные, это вне сомнения.

МАШИНА СЧАСТЬЯ

После расследования трагической гибели Фреда Редлиха Генрих стал жаловаться, что его с Роем превращают из физиков в космических детективов. Рой попробовал было опровергнуть брата. Он рассудительно доказывал, что детективы ищут преступников, совершивших убийства или иные крупные нарушения человеческих законов, а они исследуют загадочные явления в космосе и обществе, которые представляют опасность для человека.

Доказательства не убеждали, а раздражали Генриха. Генрих временами становился глух к любому разумному доводу, если тот, по словам Роя, «не попадал в жилу» настроению. Разговоры кончались тем, что Генрих начинал кричать на брата, или убегал из лаборатории, или – и это казалось Рою хуже всего – в полной прострации заваливался в кресло и часами не откликался. Наконец Рой потерял терпение.

– Что ты хочешь? – спросил он. – Объясни по-человечески, чего тебе надо?

«По-человечески» Генрих объясняться не умел. Ему что-то не нравилось в их новой специализации, он неспособен точно сформулировать – что, пусть к нему не пристают с педантическими вопросами. У него скверно на душе, это он знает. И еще он знает, что физику не пристало наклоняться над трупами, искать на теле следы насилия и потом рысью бежать по горячему следу; ему, Генриху, безразлично, чей именно это след – злоумышленника на двух ногах или зловещего, никому еще пока не известного космического явления.

У других работа как работа, открытия и находки совершаются на стендах с приборами, а не на операционных столах и в моргах. Он хочет вычислять, а не копаться в следственных докладах. Ему надоело отталкиваться от изуродованных тел как от основы для теоретических изысканий. Он будет основываться на формулах и интегралах, отталкиваться от формул. И все, что не имеет отношения к письменному или лабораторному столу, может безмятежно ухнуть в преисподнюю.

Рой обладал способностью быстро облекать смутные ощущения Генриха в одежды точных формулировок.

– Понимаю, – сказал он спокойно. – Ты хочешь разработать прибор, который автоматически разыскивал бы укрывающихся преступников и сам обнаруживал неведомые опасные явления.

Генрих, развалившийся в кресле, даже привскочил от удивления.

– Знаешь, Рой, в этой мысли что-то есть, – сказал он.

– Конечно, – подтвердил брат. – Это ведь твоя мысль, а на глупости ты не способен.

Рой любил изображать их отношения так, будто все значительное в их работе придумано Генрихом, он же лишь помогал превратить блестящие идеи брата в практическое действие.

Генрих забегал по комнате. Он должен был выплеснуть в движении охвативший его восторг. В нем клокотал и пенился проект новых изысканий.

– Так, так, – радостно бормотал он. – Совершенно верно! Не руками, а электроникой хватать за шиворот преступников. Испытывать опасные ситуации не на живом теле, а на модели. Моделировать опасность. Создать электронную схему уголовного деяния. Но как? Вот он, вопрос вопросов: как?

Через минуту Генрих остановился перед братом, хладнокровно наблюдавшим за его метаниями, и сообщил, что у него все разработано. Уже давно открыт способ физически измерять уровень общественного счастья. Любое преступление и несчастье понижают этот уровень. Им остается отыскивать случаи падения общественного благополучия, все крохотные ямки и впадины на плавной кривой и определять, кто и что вызвало их. В чем причина таких падений – в преступлении или в непредвиденной беде. А созданный ими прибор сам отыщет места падений, сам обнаружит причины, сам укажет, кто преступник или в чем состоит неизвестная опасность.