Николай Дашкиев - Зубы дракона. «Властелин мира»

Для Чарли этот голос прозвучал громом иерихонской трубы.

"Конец! — блеснула мысль. — Конец мечтам, любви, жизни!".

Он видел направленное на него дуло пистолета. Еще один миг — и из этого крохотного черного глазка вырвется смертоносный кусок свинца.

Зверем набросился Чарли Бертон на Бивербрука. Свеча погасла. Пистолет стукнул об пол. Что было в следующие несколько секунд — Чарли не помнит. Во всяком случае, старик сопротивлялся, храпел, пытался кричать, а потом обмяк и больше не двигался.

Бертон понял: он убил человека!.. В первое мгновенье захотелось завыть, — тоскливо, по волчьи. Он метался по комнате, сжигаемый одной мыслью — бежать? Куда угодно, хоть на край света, лишь бы спасти свою жизнь, избежать неминуемой кары. Но дверь словно исчезла. Чарли, как слепой, натыкался на различные предметы, и ему казалось, что еще мгновенье — и он сойдет с ума.

А откуда-то, — сначала далеко и невыразительно, — долетал чужой непонятный звук. Он приближался, нарастал, и вот уже совсем рядом, над самым ухом Чарли, раздирая глубокое молчание ночи, взвыла сирена. Почти одновременно мерцающим светом озарились окна, затарахтели пулеметы, залаяли зенитки, а затем прокатилась громовая волна взрывов.

— Воздушное нападение! — воскликнул Чарли Бертон.

Это был первый налет немецких бомбардировщиков на столицу Англии. Война уже шла. Где-то отступали и наступали войска, кто-то умирал и страдал, а чопорная Великобритания взирала на все с холодным интересом постороннего зрителя. И вот первые бомбы упали на Лондон. Над городом реяла смерть.

Ужас перед содеянным уравновесился страхом гибели от взрыва. Чарли Бертон мигом отыскал дверь, выбежал из дома, опрометью вбежал в бомбоубежище. Он вышел наружу, когда все вокруг смолкло.

Боже мой, что же случилось?! Нет старинного особняка лорда Бивербрука. Нет конюшни и гаража. Нет флигеля, где жила прислуга. Лишь гудит огонь, раздуваемый ветром, среди хаотического нагромождения кирпича, камня и железа.

Чарли Бертон захохотал, сначала тихо, потом все громче, громче. Это. был истерический смех человека над самим собой, над страхом, от которого он только что избавился.

Кто сказал, что лорд Бивербрук задушен?.. Глупости! Он погиб от фашистской бомбы, прошел через огненную купель, и его душа уже стучится во врата рая!.. А его воспитанник Чарльз Бертон постучится в другие ворота: завтра утром он вылетит в Америку вместе с Агни и забудет, что такое война.

Чарли потрогал карманы. Они приятно оттопыривались, обещая беззаботную жизнь на протяжении тех нескольких лет, пока Бертон получит звание профессора. Значит — к Агни! И говорить с ней он будет иначе, чем обычно. Пора, наконец, показать себя настоящим мужчиной.

Приближаясь к дому, где жила Агни, Бертон заметил очень странную пару. Им, очевидно, не было никакого дела ни до войны, ни до бомбежки. Мужчина был в том состоянии, когда с самым серьезным видом болтают глупости, хохочут над печальным и падают, потеряв опору. Женщина тоже была неестественно весела, но на ногах держалась и со смехом тянула за собой мужчину:

— Ну, Дуглас, ну, мой дорогой, еще немножко! Еще пару минуток — и мы дома.

— Ой, Агни, — хохотал пьяный, — останови, пожалуйста, землю. Пусть не вертится, а то я упаду, честное слово, упаду!

"Дуглас?! Агни?!".

Несомненно: Агни изменяла Бертону. Да еще с кем? С отвратительным, как обезьяна, Дугласом Лендкоффом, адъютантом премьер-министра!

Холодная, жестокая ненависть стиснула сердце Бертона. Убить негодяйку!.. И не просто убить, а прежде поиздеваться над нею так, чтобы она прокляла свои последние минуты!

И он убил ее. Воспользовавшись своим ключом, зашел к Агни в спальню, стянул с кровати и медленно, наслаждаясь ее мученьями, задушил. Та же участь постигла бы и Дугласа Лендкоффа, но тот был пьян, как свинья, и только мычал от ударов, не просыпаясь. Устав, Чарли Бертон ударил его каблуком в лицо и пошел с повинной в полицию. Свет для него сошелся клином.

На второй день заключения Бертона вызвали в "Интеллидженс Сервис". Чарли уже пришел в себя и дрожал, ожидая самого худшего. Но случилось чудо: ему выразили благодарность. Оказывается, Агни Бертельс была крупной немецкой шпионкой; во время обыска в ее квартире нашли очень важные материалы. Он, Чарльз Бертон, помог раскрыть большую шпионскую организацию, честь и хвала ему за это.

— Однако, — сказал в заключение полковник "Интеллидженс Сервис" — убийство остается убийством. Вас ждет тяжелая кара. Мы могли бы вас спасти, но…

Чарли прекрасно понял, чего от него хотят, и горячо запротестовал. Тогда полковник намекнул, что лорд Бивербрук тоже, кажется, умер не естественной смертью. Во всяком случае, врачи удивляются, как это старик, оставшись неповрежденным во время взрыва бомбы и пожара, имеет такие выразительные синяки на шее. А вот эта пуговица, которая была зажата в его руке, очень походит на…

Полковник покрутил в руках пуговицу, приложил ее к дыре, вырванной на пиджаке Чарли Бертона, и вздохнул.

— Я согласен… — хрипло сказал арестованный.

— Вот и прекрасно… Вас выпустят на волю через час.

Так Чарльз Бертон стал одной из многочисленных клеток-присосков английской разведки, которая гигантским спрутом распростерла свои щупальца на весь мир.

В Иране он шпионил за шахом и устраивал диверсии против советских войск во время второй мировой войны. В Австралии, мягко выражаясь, "устранил" одного из руководителей антианглийского движения. В Америке довольно успешно добыл ряд важных секретов изготовления бактериологического оружия, по-глупому поймался на мелочи и был молниеносно переброшен в Индию.

Он научился убивать и лгать, пренебрегать святынями, презирать человеческую мораль, но так и не сумел выдвинуться. Как червь древесину, его мозг неотступно точила глубоко припрятанная мысль о научной работе. Иногда он решал порвать с разведкой, уехать куда-нибудь и продолжать учебу. Однако те, кому он служил, умели держать подчиненных в повиновении, платили так, что можно было пить и есть вволю, но думать о сбережениях не приходилось.

Без руля и без ветрил, как щепка среди бурного моря, Чарльз Бертсн плыл, сам не зная куда, и наконец по воле Майкла Хинчинбрука оказался на операционном столе в имении Сатиапала.

Наркоз долго не действовал на Бертона. И не потому, что пациент злоупотреблял алкоголем. Чарли был слишком возбужден, слишком много мыслей бродило в его голове.

Потеряв глаз, он совсем упал духом. До сих пор ему, что называется, везло. Бертон даже поверил в свею счастливую звезду. А теперь оказалось, что можно очень легко потерять глаз, руку, ногу, а то и жизнь, если это будет выгодно очередному шефу. Так не лучше ли кончить все одним махом? Хорошо бы поквитаться с Хинчинбруком и удрать в Аргентину.