Александр Мееров - Сиреневый Кристалл

Иван Александрович Вудрум, не зная всего этого, уже шел дальше. В черновых материалах доклада Академии наук (октябрь 1906 г.) мы читаем:

«Жизнь может возникнуть во Вселенной везде, где для этого есть необходимые и достаточные условия».

Положение совершенно верное. На нашей планете эти условия-были особенно благоприятны для появления такой жизни, единственным носителем которой являются углеродистые белковые соединения. Для возникновения белковых веществ необходимы определенная, колеблющаяся в очень узких пределах температура, обилие влаги, наличие плотной атмосферы и т. д. Но нетрудно представить себе, что жизнь существует и в совершенно иных, отличных от земных условиях, выливается в необычайные, непривычные для нас формы, например формы силициевой жизни. Для зарождения кремниевых белков, для развития силициевой жизни не потребовалось столь исключительных условий, как для зарождения жизни углеродистой.

«Миры Вселенной, вероятно, населены силициевой жизнью в несравненно большей степени, чем углеродистой!»

Какая смелая и увлекающая догадка![1]

Ведь действительно можно предположить, что условия, при которых могла возникнуть силициевая жизнь, более суровы, чем те, какие понадобились для зарождения углеродистой жизни на Земле. Гипотеза о существовании силициевой жизни разрешит многолетний спор ученых о наличии жизни в суровых (с нашей, земной точки зрения) условиях Марса, да и не только Марса. Ведь и, в самом деле, там, где углеродистая жизнь влачит лишь жалкое существование, возможен бурный расцвет жизни силициевой.

Но даже такое опережающее взгляды современников Вудрума предположение еще не объясняло тайну древнего Паутоо и, главное, требовало подтверждений, доказательств. Если допустить, что в легендарном Веке Созидания и была на островах Паутоо известна силициевая жизнь, то предстояло ответить на множество вопросов: как она появилась, почему развилась именно на этих островах, почему только в полумифическом княжестве Себату она способствовала расцвету невиданной культуры и почему эта культура не стала достоянием если не всего человечества, то по крайней мере какой-то большой группы стран? А для этого, считал Вудрум, нужно главное — нужна хорошо оснащенная научная экспедиция на острова Паутоо.

4. ВСТРЕЧА С ПАРСЕТОМ

Готовил экспедицию Иван Александрович долго, трудно и во многом, как оказалось впоследствии, неудачно. Об этом периоде его жизни нам удалось собрать не так уж много сведений. Объясняется это не только тем, что Вудрум был человеком скромным, осмотрительным, он не спешил афишировать сделанные выводы, считая совершенно обязательным сперва подкрепить их вескими доказательствами.

Причин, приведших к неудачам, было много. Главная из них — полное непонимание большинства его идей, настороженное, если не сказать враждебное, отношение «официальной науки» царской России. Мы с Мурзаровым просмотрели все русские газеты и журналы за октябрь 1913 года и нигде не нашли ни строчки о том, что 21 октября из Петербурга отправилась на острова Паутоо экспедиция, возглавляемая русским ученым.

Ненамного лучше обстоит дело с памятью о Вудруме и в наше время. Силициевой проблеме теперь уже посвящены сотни книг, тысячи статей, а о замечательном исследователе, о его учениках и помощниках упоминается вскользь, довольно необъективно, а зачастую и с искажением фактов.

Мы с Мурзаровым и Юсгором считали своим долгом исправить это положение и изысканием исторических материалов о Вудруме занимались как можно тщательнее.

В своей работе мы не удовольствовались только архивным материалом. Мы разыскали всех еще оставшихся в живых, кто знал Вудрума, его соратников, близких. Мы побывали в квартире на Васильевском острове, где со дня рождения и до отъезда в свою последнюю экспедицию жил Иван Александрович; собрали все уцелевшие вещи, которыми он пользовался, все оставшиеся после него письма, дневники, черновые наброски, заметки, зарисовки, фотоснимки, книги, с которыми он работал. Мы вошли в его время. На крыльях воображения мы перенеслись в Петербург начала века, на крыльях реактивного самолета на Паутоо (Юсгор был прав; я увидел океан!), и теперь… Теперь довольно полно представляем все, что произошло в то время.

Огромных усилий стоила Вудруму организация экспедиции, в которой надо было провести подводные археологические раскопки; предстояло столкнуться с враждебными силами, стоящими на страже древней тайны. Из писем Парсету видно, как Иван Александрович бился в то время над главной задачей — «где достать средства». Парсет к этому времени всячески поддерживал Вудрума. Он, конечно, не был исключением. В России у Вудрума тоже нашлись друзья и помощники. Самыми преданными и увлекающимися, как всегда, оказались самые молодые. Они, понятно, не могли изменить того отношения, которое складывалось в официальных кругах к затеваемой беспокойным ученым экспедиции, но они давали много. Большинство из них предлагали свои услуги, свои маленькие сбережения. Непохожими путями пришли они в экспедицию; столкнувшись с необыденным, никто из них не остался равнодушным, все разделили трудности и судьбу своего наставника и старшего товарища. Мы увидели из путевых дневников Ивана Александровича Вудрума, как он ценил этих преданных науке молодых ученых, как заботливо, по-отечески относился к ним. Мы узнали из его записей многое о нем самом, человеке, прожившем жизнь младенцем и мудрецом, удивительно умевшем сочетать в себе пренебрежение к житейским трудностям с деловитостью.

Несколько слов о дневниках и переписке Ивана Александровича. В наше время, время больших скоростей, всепланетно налаженной радио- и телесвязи, все реже встречаются случаи, когда дневники, а особенно переписка были бы обстоятельными, порой поднимались до стиля и образности художественного произведения. Но еще сравнительно недавно было иначе. Вудрум оставил обширное эпистолярное наследство. Ну а что касается его путевых дневников, то они, на мой взгляд, просто великолепны. В них настолько полно, подчас скульптурно выписано происходившее, что, читая их, сопереживаешь события, видишь и чувствуешь людей, принимавших участие в этих событиях. К сожалению, объем записок о Сиреневом Кристалле не дает мне возможности привести эти дневники полностью. Я постараюсь пользоваться ими как можно шире, но вместе с тем вынужден буду иногда прибегать и к простому пересказу материала, к сокращенному описанию событий и характеров людей.

Немного о людях, совершивших с Вудрумом путешествие на Паутоо. Из России экспедиция отправилась в составе всего лишь пяти человек. Это был основной костяк. Вудрум рассчитывал пополнить ее двумя водолазами, а рабочую силу, необходимую при раскопках и для обслуживания, набрать на месте.