Андрей Петракеев - О. Р. З. или Сказ о том, как Михалыч пить бросал

Керч уже спешил с камнем в руках. Серёга выбрал небольшую палку, привязал камень, что принёс Керч, к ней и положил в разведённый костёр. Потом он взял ещё один ремень и присев рядом с раненым, перетянул ему ногу. Женщине, что меняла на ране сухую траву, он приказал принести воды. Вторая показала Сереге перетёртые в кашицу траву и листья и сказала, что они залечивают раны, но эту рану может не залечить, потому, как постоянно идёт кровь.

— Вот и отлично, раз залечивает. Сейчас мы его прооперируем, а потом ты наложишь этой каши ему на рану. А сейчас промой ему ногу водой.

Камень, привязанный к палке, накалился и Серега, взяв его в руку, повернулся к Керчу и Харуму.

— Держите его. — Дикари посмотрели на Серёгу с недоумением. — Держите его, я сказал!

Харум навалился на лежащего без сознания охотника, а Керч, повинуясь жестам Сереги, прижал его ногу. Михаличев приблизил раскалённый камень к ране и приложил, продержав несколько секунд. Раненый тут же пришёл в себя и забился, Харум ещё сильнее навалился на него, а Керч едва удерживал ногу. Серёга перевернул камень и ещё несколько раз приложил его к ране по всей длине. Запахло горелой плотью, охотник судорожно бился и мычал. Теперь настала очередь лекарственной травы. Серёга выскреб из каменной чашки кашицу и равномерно разложил на ране. Видимо холодная трава подействовала как успокоительное, и раненый перестал дёргаться. А может, он вновь потерял сознание, теперь уже от болевого шока.

— Всё. — Сказал Серёга. — Теперь подождём до утра. Если к утру не помрёт, то возможно выживет.

Михаличев обернулся к одной из женщин.

— Ты его женщина?

— Да, — кивнула та.

— Натри ещё такой травы, поменяешь перед рассветом. И ремень этот развяжи, а то гангрена будет. — Женщина кивала, а Серёга подумал, что про гангрену она ничего не поняла. Эти люди понимали его, но их словарный запас был очень скуден и, надо было облекать свои мысли в более понятные им выражения. — Я иду к себе, утром приду посмотреть, что здесь и как.

Наутро, не выспавшийся Серёга, потащился к волокуше раненого охотника. Тот на удивление пришёл в себя, но встать не мог и так и лежал, укрытый шкурами. На вопрос как он себя чувствует, ответил, что ему холодно. Серёга осмотрел рану. Женщина поменяла на ней травяную кашицу, и теперь рассечение представляло собой просто открытую рану. Крови не было и, Серёга подумал, что не мешало бы зашить рану.

Крючок для зашивания раны он нашёл у Тархи. У неё был целый набор костяных игл и крючков для сшивания шкур. Немного подумав, Серёга спросил у неё, хорошо ли она сшивает шкуры, на что получил утвердительный ответ и в качестве доказательства, женщина показала ему накидку из оленьей шкуры. Уговаривать Тарху зашить рану на ноге раненого охотника долго не пришлось, та согласилась сразу. Она принесла свежие жилы, что они с Оратью вырезали из ночного зверя, выбрала самые тонкие и отложив их в сторону, принялась затачивать иглы и крючки на камне.

Серёга объявил племени, что сегодня они останутся на месте. Несколько охотников сразу же отправились на охоту, пополнить запасы. Серёга распорядился также обеим группам разведчиков исследовать округу на предмет чужих. Харум хмурился, и впервые за последнее время выказал недовольство.

— Он может умереть, — сказал Харум, указывая на раненого. — А племя потеряет целый день. Если мы вышли, то должны идти.

— Послушай, Харум. Днём больше, днём меньше, мы ничего не теряем. А лишний охотник на дороге не валяется. — Серёга сидел подле раненого и смотрел, как Тарха аккуратно зашивает рану. — Племя итак маленькое, а ты хочешь бросить охотника, только потому, что он ранен? Так у нас не останется ни одного мужчины, пока мы дойдём!

— Мы поступаем так всегда. Раненый и немощный становится обузой для племени.

— Ты дурак, Харум! — Серёга вскочил и ухватил Харума за плечи. — Я тебе объясняю, мы можем потерять всех, если будем бросать их ранеными! Пока он не может ходить, он будет делать другую работу! Будет точить камни, готовить копья! Он будет разделывать добычу, и скоблить шкуры! Он будет делать любую другую работу, пока не встанет на ноги! Я так сказал! Или ты хочешь поспорить со мной?

Тут Серёга вспомнил, что он как никак посланник Отца Небо и, сделав страшное и свирепое лицо, с таким он иногда пугал мальцов во дворе, приблизил его к Харуму.

— Если ты ослушаешься меня или будешь спорить, я брошу вас и вернусь к своему Отцу! Я скажу ему, что глупые люди не захотели, чтобы Небесный Охотник спас их! И тогда Отец Небо прогневается на вас всех и отвернётся от вас!

— Нет, Охотник! Нет! Не уходи! — Харум попятился и упал на колени. — Я буду тебя слушать! Мы все будем тебя слушать! Не уходи!

— Ладно, встань, — Серёга потянул Харума за руку. — Не уйду я никуда. Куда я от вас денусь. Но больше не спорь со мной, Харум.

— Не буду, ты только не уходи, Охотник.

— Слушай Харум, я тебе вот что скажу. Ты знаешь всех в племени, так?

— Так, — кивнул Харум.

— Вот я что придумал. Ты будешь вторым вождём после меня. Как тебе такой расклад?

— Вождь только один. Ты вождь. — Покачал головой Харум.

— Правильно, я вождь. Я старший, так? — Серёга указал пальцем на себя. — А ты будешь младшим. Ты тоже вождь, только младший. Ты мой помощник, мой заместитель… А-а-а, не так. Ты мой первый друг. Понимаешь?

— Да, я твой старший сын. А ты теперь мой отец. Ты будешь говорить мне, а я буду говорить другим. Так?

— Да, наверное, так. — С облегчением выдохнул Серёга. — Вот и разобрались. Но я Старший, запомнил?

— Да-да, Охотник! Ты вождь, я твой сын!

— Ну, иди тогда, занимайся делами, сын! — отпустил Харума Серёга и когда тот отошёл подальше, пробормотал: — Вот и папой стал в одночасье. Усыновил мужика, который, наверное, старше меня. Офигеть!

А Харум выйдя на середину стоянки, поднял вверх копьё и прокричал:

— Небесный Охотник сделал меня своим сыном!

Племя загудело, впрочем, не отрываясь особо от своих дел. На том всё и закончилось. Серега, глядя на это, понял, что Харум объявил всем о своём новом статусе в племени, и никто не возражал. Серёга ещё не знал, чем это для него может обернуться.

Тарха тем временем зашила рану на ноге охотника и указала на свою работу Серёге. Тот осмотрел, но так как не силён был в медицине и все его знания ограничивались лишь тем, что он видел по телевизору и слышал когда-то, удовлетворительно кивнул.

— Давай выздоравливай, Харт, и мы ещё поохотимся

Охотник пребывал в сознании и только морщился, Серёга похлопал его по плечу и, сказав, что всё у него до свадьбы заживёт, пошёл к своей волокуше. Тарха шла следом, неся свой инструмент. Вдруг она заговорила, и Серёга не сразу понял, что она говорит ему.