Юрий Моралевич - Новые крылья (Сборник)

— Да, положение исключительно сложное, — согласился майор.

— Катастрофическое! — воскликнул Рябчинский. — Я считаю, что такое вредительство — дело не одного Вершинина. Тут, бесспорно, работала целая организация.

— И с этим согласен, — поддержал Перегудов. — Организация, очевидно, огромная и очень разветвленная. У Вершинина, конечно, одна из ведущих ролей.

— Вот позвоните в пароходство, — вставил Гвоздаков. — Нам вчера сказали, что наибольшее количество судов скопилось в порту Молодежный. В такой обстановке каждую секунду возможны аварии!

Рябчинский бросил на своего помощника выразительный взгляд, приказывающий не вмешиваться. Он и так с беспокойством посматривал на часы, старался, по возможности, сократить разговор. Ведь вчера днем Садыхов попросил, вернее, приказал, чтобы они оба явились сегодня к часу дня на дачу. Туда пятьдесят минут езды на машине, — значит, надо во что бы то ни стало уйти от Перегудова не позже полудня.

А Перегудов, словно назло, стал неторопливо расспрашивать о старой жалобе казахских животноводов на плохую работу ветронасосных установок «ТВР-10», не обеспечивавших подачу воды для автопоилок.

— Видите ли, — Рябчинский постарался вернуться к цели своего прихода, — такие люди, как Вершинин, могли оказаться и на заводах, изготовлявших детали для моих ветродвигателей.

— Но неужели вы считаете установки Вершинина недостаточно эффективными?

— Их создание — вредительство. Я это доказал вам с цифрами в руках. Просто поражаюсь, почему Вершинин до сих пор на свободе.

— Вы не учитываете особенностей нашей работы, — миролюбиво возразил Перегудов. — Нередко мы даем возможность целиком разоблаченному врагу долгое время пользоваться свободой для того, чтобы успешней раскрыть всю организацию.

— Знаете, — Рябчинский доверительно понизил голос, — мы бы, пожалуй, могли вам и в этом деле помочь. Можно набросать списки людей, внушающих подозрение своими связями с Вершининым.

— Отлично! — весело сказал Перегудов. — Садитесь прямо за тот столик в углу и пишите. Бумага и чернила там приготовлены.

— Простите, — растерянно возразил профессор, — но мы вынуждены будем отложить это до вечера! У нас ровно в час дня очень серьезное совещание. А опаздывать на совещание неловко.

— Да вы не опоздаете! — перебил Сергей Иванович. — Присаживайтесь и лишите поскорее. Долго ли записать фамилии!

— Я все же прошу… Уже без двух минут двенадцать, а нам…

— Нет! — возразил Перегудов. — Пишите, ведь это для нас очень ценный и срочный материал. А на совещание… Даю полную гарантию, что вы не опоздаете ни на минуту. Я лично обеспечу доставку.

Рябчинский содрогнулся при одной мысли, что следователь органов госбезопасности доставит его на совещание с Мердером.

— Нет, нет, мы сами доберемся, — пробормотал он, опускаясь на стул за маленьким столиком в углу кабинета. — Вы очень любезны, благодарю вас.

— Да мне это будет совсем нетрудно! Мы располагаем всеми видами транспорта…

Рябчинский, собравшись с мыслями, начал писать столбик фамилий:

«Викторов Алексей Алексеевич, академик.

Фадеев Николай Иванович, доктор технических наук.

Чернов Михаил Петрович, парторг строительства.

Головко Татьяна, бригадир монтажников…»

Больше ни одна фамилия не приходила в голову. Откинувшись на спинку стула, Рябчинский с досадой посмотрел на стенные часы, которые показывали уже пятьдесят минут первого. Перехватив его взгляд, Перегудов неторопливо поднялся и любезно сказал:

— Прошу извинить. Вам действительно придется поторопиться, чтобы не опоздать на совещание. Вы говорите, что оно назначено на час дня?

— Да, на час дня, ровно.

— Ну, тогда вы не опоздаете, у вас еще много времени в запасе. Я задержу вас еще не больше чем на минуту: хочу познакомить с моим начальником. Полковник нас ждет.

Перегудов ввел гостей в большой кабинет, где находились всего два человека. У массивного стола стоял полковник, а на краешке дивана, исподлобья глядя на вошедших, сидел Джеймс Мердер.

Рябчинский остановился посреди кабинета, в оцепенении глядя на Мердера. Гвоздаков, дрожа всем телом, замер у дверей. Перегудов все тем же приветливым тоном сказал Рябчинскому:

— Как видите, вы не опоздали. Совещание можно считать открытым. А список членов организации вы, надеюсь, составите заново…

Танкер «ПМ-1» терпит крушение

Береговыми радиостанциями была принята тревожная и непонятная радиограмма танкера «ПМ-1». «Широта 38,10 долгота 152,30 немедл…»

Три посланных на разведку скоростных самолета описали над океаном огромную дугу, ничего не обнаружили и, заметив лишь в вечернем сумраке три парусных суденышка рыбаков, легли на обратный курс. Новый танкер, водоизмещением в тридцать четыре тысячи тонн, исчез бесследно.

Комиссия по приемке танкера получила задание провести испытания нового корабля в открытом океане. Предстояло выйти далеко в океан и, наполнив отсеки водой, проверить корпус судна на большой волне.

Теплоход величаво отвалил от причала. Вспенивая тремя могучими винтами спокойную, ярко-синюю воду, нефтевоз дал протяжный басовый гудок и направился к выходу из бухты.

За кормой остался маяк на маленьком скалистом островке. Зеленовато-жемчужный корпус теплохода направился прямо на восток, темневший густой синевой надвигавшейся ночи.

Через десять часов, двигаясь ровным тридцатиузловым ходом, нефтевоз прошел через пролив и вышел в океан.

Ласковый голубой великан неторопливо и осторожно подымал танкер на отлогий, сверкающий золотой чешуей холм. Стройный корпус корабля добирался до полупрозрачной вершины, замирал на мгновение, словно в раздумье. Затем, рассекая высоким ножом форштевня покорно расступавшуюся воду, плавно соскальзывал навстречу набегавшему новому валу.

От теплого океанского ветра кормовой флаг трепетал весело и упруго, будто струилось широкое алое пламя.

Комиссия собралась на корме теплохода у затянутых чехлами больших спасательных шлюпок. Представитель верфи провел рукой по выпуклому борту одной шлюпки и шутливо сказал:

— Мне кажется, на таком чудесном судне спасательные шлюпки — это скорее традиция, чем необходимость. Ведь никаким силам природы, никакой буре этот корабль не утопить.

— Конечно, нет! — ответила инженер Осокина. — Непотопляемость этого нефтевоза очень велика, даже когда он по новому методу движется с целиком погруженным корпусом и лишь надстройки находятся над водой.