Анатолий Днепров - НФ: Альманах научной фантастики. Выпуск 2

До конца дня они просидели молча. Он под микроскопом рассматривал треки, а она записывала в тетрадь данные масс-спектрометра. Ему было очень приятно, что Нонна не болтает. Он любил, чтобы его никто не тревожил, когда он углубляется в изучение фотографий таинственного мира, который уже давным-давно исчез…

Весть о том, что во встречных пучках синтезировались ядра тяжелых антиэлементов, быстро стала достоянием ведущих ученых института. Этому событию было посвящено особое заседание ученого совета, на котором все искренне поздравляли Котонаева, его теоретиков. Было высказано много различных предложений относительно дальнейших исследований.

Результаты оказались столь обнадеживающими, что никто не подозревал, что настоящие трудности только начинаются. Как часто первые успехи научного исследования маскируют непреодолимые барьеры и препятствия!

На ученом совете молчали только два человека: профессор Соколов и Саша Самарский. Соколов понимал, что сейчас, когда людей охватил такой энтузиазм, было бы нетактично вносить в умы сумятицу и неуверенность, тем более, что уже в институте кое-где начали поговаривать, что «наступил кризис идей»…

Самарский думал о недавнем очень странном разговоре с инженером-вакуумщиком Алексеем Гржимайло.

— Самарский, я хочу вам что-то сказать, — начал Гржимайло неуверенно. — Вот уже несколько дней ходит по территории института один парень. Ходит себе и ходит, какой-то новенький.

— Как это так?

— Очень просто. Он попадался мне несколько раз. Скуластый, небольшого роста. В сером свитере. Лето, а он в свитере…

— Ну и что?

— Я подумал, что он из механического отдела. Там всегда текучка. Но вот захожу я как-то вечером в теоретический сектор. Смотрю — дверь в кабинет Котонаева открыта. Заглянул — сидит этот парень. Перед ним блокнот, и он списывает что-то с доски. Формулы какие-то. Он посмотрел на меня поверх очков (он в таких толстенных очках) и как гаркнет: «Что вам здесь надо?» Я опешил. Решил — не механик, а новый теоретик или что-нибудь в этом роде…

— И что было дальше?

— Ничего. Я ушел.

— А дежурного вы спросили?

— Нет.

— Почему?

Гржимайло недоуменно пожал плечами.

— Как-то неудобно было. Да и какое я имею отношение к теоретическому сектору…

Самарский задумался. Невысокий, скуластый, в очках, в сером свитере. Что-то не помнил он такого.

— А после вы его встречали?

— Нет…

— И вот сейчас идет бурное заседание ученого совета, а он, Самарский, смотрит в огромное окно и почему-то с тревогой вспоминает то, что рассказал ему инженер Гржимайло.

Они вошли в громадный павильон, где стоял ускоритель. Они бывали здесь часто, но днем, во время работы, здесь всегда что-то гудело, стучало, скрежетало, и шум мешал осмотреться вокруг и почувствовать грандиозность сооружения.

Сейчас, при ярком электрическом освещении, огромный молчаливый зал походил на цирковую арену, подготовленную для фантастического представления. Сверху над ним нависало ажурное кружево металлических переплетений. Оно поддерживало стеклянный купол, балконы и антресоли, заставленные приборами, щитами и приборными досками. Внизу, возле расположенных по кругу бетонных колонн, изгибалась тороидальная камера ускорителя высотой в два человеческих роста. Камеру здесь называли ласково — «баранка».

Если подняться на металлическую площадку над ускорителем, то на противоположной стороне арены можно заметить скрывающееся в полумраке прямоугольное бетонное сооружение, за которым виднелась еще одна керамическая труба. Она проходила сквозь толстую стену цирка и попадала в двухэтажную пристройку. С противоположной стороны туда входила такая же труба от второго ускорителя. В этом двухэтажном доме пучки ядерных частиц встречались. Там-то и разыгралась самая большая «ядерная трагедия», которую только можно было себе представить.

— Ну и приборчик, — благоговейным шепотом произнес Терехин, обводя восхищенным взглядом зал. — Этакая штука, видимо, стоит не одну копеечку.

— На нее денег не жалко, — заметил Гржимайло. — При помощи нее наши специалисты собираются создать новое вещество.

Терехин посмотрел на инженера с удивлением.

— А я думал, что вещества делаются другим способом. В школе на уроках химии я видел, как из двух веществ делается третье. Там все это происходило в пробирке или в колбе. Не верится, что для получения нового вещества нужно строить такую махину. Здесь, насколько я понимаю, расщепляют атомное ядро.

— Ну вот! — воскликнул Гржимайло и засмеялся. — Ядро давным-давно уже расщепили. Здесь дело не в расщеплении, а в получении нового вещества. Только я не знаю, что это за вещество.

Они по мостику прошли над тороидом, спустились в центр здания и приблизились к инжектору.

— Это здесь, — сказал Гржимайло. — Кулагин говорил, что течет третий вентиль.

Согнувшись, механик и инженер подползли под электромагнитом и оказались возле бронзовой двери, прижатой к раме четырьмя огромными никелированными гайками.

— Что нужно делать? — спросил Терехин.

— Сейчас мы откроем камеру и посмотрим, не растрескалась ли вакуумная прокладка. Возможно, внутрь камеры попал кусок резины, и она газит. Из-за этого два дня машина не работает.

Они стали молча отвертывать гайки. Затем Терехин потянул ручку двери.

— Включи боковой свет, — попросил Гржимайло. Терехин щелкнул рубильником.

— Вроде все в порядке, — сказал Терехин, заглядывая внутрь.

— Все, да не все. Смотри, на кольце вмятина. Может быть, течь именно здесь.

— Тут можно положить замазку из сплава. А мне кажется другое. Смотри, противоположная стенка камеры на месте сварного шва немного прогнулась. Может быть, там есть трещина?

Они влезли внутрь камеры и стали внимательно разглядывать сварной шов.

— Что вы здесь делаете? — вдруг услышали они голос за своей спиной. Оба резко обернулись и увидели дежурного инженера Абрамова.

— Добрый вечер, Василий Анисимович! Вот, с вентилем что-то не в порядке, — произнес Терехин. Гржимайло продолжал рассматривать камеру изнутри.

— Как вы собираетесь действовать?

— Вот сейчас немного повозимся, что можно, сделаем, а потом включим для пробы насосы.

— Ну, хорошо. Только перед включением насосов позвоните мне. Я приду посмотреть.

— Хорошо, товарищ начальник, — ответил Гржимайло, не глядя на дежурного.

Тот бесшумно обошел камеру, нагнулся и исчез под башмаком электромагнита.