Мартин Редклиф - Белые дьяволы

Я спрятал ружье под свою постель — что она, очевидно, одобрила: значит, взяла для меня ружье из потайного места не без риска разгневать своего супруга. Ночью, когда они оба крепко уснули, я выскользнул из шалаша.

Мне совестно было уходить таким образом, без прощанья, не сказав дружеского слова, — но, конечно, это было невозможно. Чтобы хоть чем-нибудь выразить свою благодарность, я оставил подле постели «Госпожи Звено» осколок зеркала, который носил в кармане. Надеюсь, это ее вознаградило за разочарование.

Почти всю ночь я бежал, так что к утру между нами было миль пятнадцать. Потом прилег заснуть, а когда проснулся, солнце было уже высоко, и сквозь чащу блестело что-то голубое: я добрался до моря!..

На мое счастье, не очень далеко от берега проходил пароход; я начать делать всякие знаки и около полудня был уже среди европейцев.

Ну, а теперь, джентльмены — верьте или не верьте, это ваше дело, но «Недостающее Звено» живет где-то у восточных берегов Индостана: мне это доподлинно известно, хотя и не я нашел его, а он меня. Я никому этого раньше не рассказывал, потому что не хочу, чтобы меня приняли за репортера; но если бы вы видели мое ружье, то без труда разглядели бы на нем следы зубов, потому что мои любезные хозяева его основательно пробовали на вкус. И это доказываете одно из двух: или на свете есть человек, который может почти насквозь прокусить литую сталь; или этот человек есть «Недостающее Звено», которое так желал бы отыскать господин профессор.

Сергей Семенов

Тайна ископаемого черепа

I

Просторный, тепло натопленный кабинет профессора Венедиктова. Предметы застыли в объятиях изумрудного тумана, изливающегося от большой электрической лампы в глухом зеленом колпаке.

Еще молодой ученый-антрополог сидел в глубоком кожаном кресле у стола. Он тоже застыл, с головой, откинутой назад. Глаза были закрыты. Руки лежали на мягких подушках кресла. Изредка открывая глаза, но не меняя позы, поворачивал он их в сторону какого-то блестящего предмета на столе, под стеклянным колпаком. Высоко приподнятые брови и складки на лбу говорили, что он напряженно и мучительно думал.

Пять месяцев настойчиво бился молодой исследователь над объяснением этого удивительного предмета, представляющего собою не что иное, как отполированный череп ископаемого человека. Бессонные ночи, напряженно-деятельные дни — все было отдано в жертву этому загадочному носителю давно потухшего разума.

Череп найден лишь полгода назад на Урале. Но за это короткое время он успел произвести необычайную сенсацию в научном мире. Жрецы не только таких близких к антропологии наук, как биология, зоология, палеонтология, но и историки культуры, психологи и даже философы Европы и Америки были глубоко взволнованы изумительной находкой русского ученого.

Надо сказать — волнение было вполне основательно. Как внешние признаки самого черепа, так и условия, при которых он был найден, оказались совершенно неожиданными. Они разрушали целый ряд прочно сложившихся взглядов о происхождении и древности человека. Палеоантропология готовилась рухнуть до самого основания.

Строение черепа носило исключительный характер. Ни первобытный, ни современный человек не обладали такими формами. Это не было даже нечто среднее между ними. Но все же череп был несомненно человеческий. Он носил на себе печать высоко развитого разума. Некоторые ученые готовы были признать в нем представителя некой, давно исчезнувшей, сверхчеловеческой расы.

Высота черепной крышки, емкость мозговой полости, тонкие линии подбородка и всей нижней челюсти, величина и форма глазниц, прекрасные, цвета слоновой кости зубы свидетельствовали о необычайной природе этого ископаемого человека.

Наиболее поразительным фактом было не столько внешнее строение, сколько внутреннее содержимое. При вскрытии, в полости черепа обнаружили окаменевший мозг. Случайные геологические условия сохранили его от разложения. Частотой извилин и глубиной борозд он далеко превосходил мозг современного человека. Наряду с этим изумляли феноменальным развитием лобные доли мозга — центры мыслительной деятельности. Судя по всем признакам древний обладатель мозга был вооружен непостижимой силой ума. Это было какое-то сверхгениальное существо, до сих пор не известное на земле.

Череп был найден, к величайшей неожиданности ученых, в слоях Юрского периода, в геологических отложениях конца первой половины Мезозойской эры.

Наука встала в тупик. Ей был нанесен сокрушительный удар. Кто мог думать об этом? Высокоразумный человек — в эпоху гигантских пресмыкающихся!.. Цвет мира млекопитающихся — в царстве примитивных чудовищных созданий? Что после этого думать о теории эволюции, о дарвинизме? Разве можно верить утверждениям, что человек произошел от обезьяноподобного существа, раз он жил еще в то время, когда не было даже простейших млекопитающихся?

Вот целый ряд вопросов, которыми закидали несчастных эволюционистов. Устои естествознания заколебались.

Понятно, что анти-дарвинисты не замедлили воспользоваться растерянностью противников. Для них находка была на руку. Она служила неопровержимым доказательством неживотного происхождения человека.

Какая-то американская антропологическая школа, с теологическим уклоном, выпустила целое воззвание по поводу непреложности священного писания о творении человека. Вслед за этим в некоторых штатах дарвинова теория была изгнана из преподавания. Учителям естествознания вменили в обязанность при объяснении природы человека ссылаться только на текст Библии.

В Англии, некий ученый-аббат даже высказал мысль, что по всем признакам череп должен принадлежать не кому иному, как самому праотцу человеческого рода, старику Адаму.

Но, как и всегда бывает, шумиха скоро улеглась. Верные адепты эволюционного учения сначала злосчастную находку подвергли сомнению, а затем и категорически отказались верить в ее существование. Противоположный лагерь тоже успокоился. Он окончательно удовлетворился одержанной победой. В научном мире все снова потекло по прежнему руслу. Только немногие не отдались общему настроению. Они замкнулись в кабинетах и целиком погрузились в работу.

Профессор Венедиктов только что возвратился из Академии Наук. Он там сделал доклад и теперь размышлял над результатами диспута.