Джон Кристофер - Смерть травы

— Достаточно ужасное. Мы будем жить в долине. Как тебе это понравится?

Она улыбнулась.

— Я бы не назвала это ужасным.

— Ужас, — медленно сказал он, — ждет других людей.

Домой они приехали после двух часов. Дверь открыла Анна. Она выглядела взволнованной и несчастной. Джон обнял ее.

— Все будет хорошо, дорогая. Не о чем волноваться. Роджер уже здесь?

— Вон его машина. Блок цилиндров барахлит или что-то другое. Роджер в гараже. Скоро все будет готово.

— Сколько у нас времени, как он считает? — спросил Джон.

— Около часа.

— Бакли тоже едут с нами? — спросила Мэри. — Что случилось?

— Беги в свою комнату, родная, — сказала Анна. — Я упаковала твои вещи, но оставила немного места. Возьми то, что посчитаешь наиболее важным. Но подумай хорошенько — места очень мало.

— Надолго мы едем?

— Наверно, да, — ответила Анна. — В общем, ты должна рассчитывать, что мы никогда сюда не вернемся.

Мэри внимательно посмотрела на родителей, потом сказала серьезно:

— А как же вещи Дэви? Мне посмотреть и их тоже?

— Да, дорогая, — сказала Анна, — посмотри, может я забыла что-нибудь важное.

Когда Мэри ушла к себе наверх, Анна бросилась к Джону.

— Милый, ведь это неправда?!

— Роджер тебе все рассказал?

— Да. Но они не пойдут на такое! Просто не смогут!

— Разве? Я только что сказал мисс Эррингтон, что привезу Мэри вечером обратно. А ведь я уже все знал. Разве это намного отличается?

— Прежде, чем все кончится, — сказала Анна, помолчав, -…мы возненавидим сами себя! А если мы просто привыкнем к этому, во что же мы тогда превратимся?

— Не знаю, — сказал Джон. — Я не знаю ничего, кроме того, что мы должны спастись сами и спасти детей.

— Спасти детей? Для чего?

— Позже мы поймем, для чего. Конечно, сейчас кажется жестокостью — сбежать, не сказав ни слова тем, кто и понятия не имеет о будущем. Но мы не можем помочь им. А когда мы доберемся до долины, все изменится, и мы снова заживем нормальной жизнью.

— Нормальной?

— Будет трудно, но не так уж плохо, я думаю. Все в наших руках. По крайней мере, там мы — сами себе хозяева, наша жизнь перестанет зависеть от государства, которое надувает и запугивает своих граждан, а потом, когда они становятся слишком обременительной ношей, просто убивает их.

— Ублюдки! — воскликнул Роджер. — Я заплатил им двойную цену за срочную работу, а теперь должен ждать уже три четверти часа, пока они отыщут свои инструменты.

Часы показывали четыре.

— У нас есть время выпить чашку чая? — спросила Анна. — Я как раз собиралась поставить чайник.

— Теоретически, — ответил Роджер, — все время мира в нашем распоряжении. Тем не менее, это чаепитие мы пропустим. Здесь становится очень тревожно. Должно быть еще несколько утечек. Интересно, сколько? Во всяком случае, я почувствую себя гораздо более счастливым, когда мы уберемся из Лондона.

Анна кивнула:

— Хорошо. — И прошла на кухню.

Джон окликнул ее:

— Тебе помочь?

— Спасибо, — сказала Анна, обернувшись, — я просто оставила чайник под струей воды, теперь хочу убрать его.

— Вот наша надежда, — воскликнул Роджер, — женская стабильность. Уезжает из дома навсегда, но снимает чайник. Мужчина скорей бы хлопнул этим чайником об пол, а потом запалил дом.

Наконец, они выехали. Машина Джона шла первой. Их маршрут лежал по Большой Северной Дороге, за Уэлвин, и далее — на запад, к школе, где учился Дэви.

Проезжая мимо Большого Финчли, Джон услышал сзади автомобильные гудки, а через мгновенье их обогнал Роджер.

— Радио! — крикнула Оливия, высунувшись из окна.

Джон включил радио.

«…особенно подчеркиваем, что нет никаких оснований для слухов, распространяющихся в последнее время. Обстановка полностью контролируется, и запасов продовольствия в стране достаточно…»

Машины съехали с дороги и остановились, встав бок о бок.

— Кто-то чересчур волнуется, — сказал Роджер.

«…высаживается не зараженное вирусом зерно, — продолжал голос диктора. — В некоторых графствах Англии, Уэлса и Шотландии поздней осенью ожидается сбор урожая».

— Сеять? Это в июле-то! — воскликнул Джон.

— Гениальный ход, — сказал Роджер. — Голь на выдумки хитра. В такое время правдоподобие не имеет значения.

Голос комментатора чуть изменился:

"По мнению Правительства, опасность только увеличится, если среди населения начнется паника. Поэтому немедленно вступают в силу некоторые предупредительные меры.

Первая связана с ограничением передвижений. Поездки из города в город временно запрещены. Надеемся, что к завтрашнему дню будет разработана система приоритета для наиболее важных перемещений, но предварительно запрещение распространяется абсолютно…"

— Они все-таки сделали это! — воскликнул Роджер. — Надо прорываться. Может, еще не поздно.

Машины вновь тронулись в путь, через Северную Кольцевую Дорогу, мимо Северного Финчли и Барнета. Голос из радиоприемника с неослабевающей убедительностью продолжал бубнить о каких-то регулирующих мерах. Потом начали передавать музыку из кинофильмов. На улицах продолжалась обычная жизнь — люди делали покупки в магазинах, просто гуляли. Здесь, на окраине, не было никаких признаков паники.

Первое заграждение они увидели сразу за Барнетом. По другую сторону блокировки виднелись фигуры в форме цвета хаки. Остановив машины невдалеке, Джон и Роджер подошли к заграждению. Там уже было человек шесть. Они о чем-то спорили с офицером. Еще несколько, видимо, отказавшись от пререканий, собирались разворачиваться.

— Каких-то десять чертовых минут! — сказал Роджер. — Надо торопиться — они понаставят еще уйму заграждений.

Офицер — симпатичный молодой парень с распахнутыми, словно удивленными глазами, искренне радовался всему происходящему, как некоему новому виду строевых занятий.

— Мне очень жаль, — сказал он. — Мы лишь выполняем приказ. Все выезды из Лондона перекрыты.

Грузный, еврейского типа мужчина лет пятидесяти, стоявший впереди группы спорщиков, воскликнул:

— Но моя фирма в Шеффилде! Я только вчера приехал в Лондон!

— Послушайте новости по радио, — сказал офицер. — Для таких, как вы, будут разработаны специальные правила.

— Здесь не проехать, Джонни, — тихо проговорил Роджер. — Мы не можем даже подкупить его, когда вокруг такая толпа.

— Не относитесь к этому, как к официальной информации, — доверительно продолжал офицер, — но мне сказали, что введенные запреты — всего лишь маневр. Просто они пытаются предотвратить панику. Возможно, к утру все будет отменено.

— Если это всего лишь маневр, вы можете пропустить несколько человек. Ведь это неважно, правда?