Филип Дик - Мы вас построим

Доктор Хорстовски вооружился ручкой, разлинованным блокнотом и принялся задавать мне обычные нудные вопросы.

— И что же привело вас ко мне? — спросил он меня в конце концов.

— Видите ли, моя проблема следующего рода, — начал я. — Дело в том, что я являюсь владельцем небезызвестной фирмы «Объединение МАСА». И с недавних пор у меня сложилось некое противостояние с моим партнером и его дочерью. Мне кажется, они сговорились за моей спиной. Хуже того, их негативное отношение распространяется на все семейство Розенов, в особенности на моего далеко не молодого отца, Джереми. Они пытаются подорвать его авторитет, а он уже не в том возрасте и состоянии, чтобы противостоять подобным вещам.

— Простите, каким вещам?

— Я имею в виду намеренное и безжалостное разрушение розеновской фабрики спинетов и эдектроорганов, равно как и всей нашей системы розничной торговли музыкальными инструментами. Все это делается во имя безумной претенциозной идеи спасения человечества, победы над русскими или еще чего-то в таком роде… Честно говоря, я не очень хорошо разбираюсь в подобных вещах.

— Почему же вы не разбираетесь? — Его ручка противно поскрипывала.

— Да потому что все это меняется каждый день, — сказал я и замолчал, его ручка тоже замолкла. — Порой мне кажется: все это задумано, чтоб объявить меня недееспособным и прибрать к рукам весь бизнес, включая указанную фабрику. К тому же они снюхались с некоей одиозной личностью, Сэмом К. Барроузом из Сиэтла. Это невероятно богатый и могущественный человек, вы наверняка видели его на обложке журнала «Лук».

Я замолчал.

— Продолжайте, пожалуйста, — поощрил меня Хорстовски, но его голос звучал совершенно бесстрастно.

Хочу добавить, что зачинщиком всего является дочь моего партнера — как мне кажется, крайне опасный и психически не уравновешенный человек. Это девица с железным характером начисто лишенная угрызений совести. — Я выжидающе поглядел на доктора, но он никак не отреагировал на мое заявление. Тогда я добавил: — Ее зовут Прис Фраунциммер.

Доктор деловито кивнул.

— Что вы на это скажете? — поинтересовался я.

— Прис — динамичная личность. — Казалось, все внимание доктора было поглощено его записями, он даже язык высунул от старательности.

Я ждал продолжения, но так и не дождался.

— Вы думаете, это все мое воображение? — настаивал я.

— Каковы, по-вашему, их мотивы в данной ситуации? — задал он вопрос.

— Понятия не имею, — удивился я. — Мне кажется, разбираться в этом не мое дело. Черт возьми, они хотят толкнуть своего симулякра Барроузу и сделать на этом деньги, что же еще? Вдобавок заработать власть и престиж. Это их идея фикс.

— А вы стоите у них на пути?

— Именно.

— Скажите, а вы не разделяете их планы?

— Тешу себя надеждой, что я реалист. По крайней мере, стараюсь им быть. И все же, возвращаясь к этому Стэнтону: скажите, доктор, вы его видели?

— Прис как-то приводила его сюда. Он сидел в приемной, пока мы беседовали.

— И чем занимался?

— Читал «Лайф»

— Вас это не ужасает?

— Не думаю.

— Вас не пугает то опасное и неестественное, что планирует эта парочка — Мори и Прис?

Доктор пожал плечами.

— Господи! — с горечью воскликнул я. — Да вы просто не хотите ничего видеть! Сидите здесь, в своем теплом и безопасном кабинете, и не желаете знать, что происходит в мире.

На лице Хорстовски промелькнула самодовольная улыбка, что привело меня в бешенство.

Так вот, доктор, — заявил я, — позвольте ввести вас в курс дела. Мой визит к вам — всего лишь злая шутка Прис. Именно она послала меня сюда, чтоб я разыграл этот маленький спектакль. К сожалению, я не могу продолжать в том же духе и вынужден признаться. На самом деле, я такой же симулякр, как и Стэнтон. Машина, нашпигованная реле и электросхемами. Теперь вы видите, насколько это жестоко, то, что она с вами проделала? И что вы скажете на это?

Прервав свои записи, Хорстовски внимательно посмотрел на меня и спросил:

— Вы, кажется, говорили, что женаты? В таком случае, как зовут вашу жену, где она родилась? Назовите также ее возраст и род занятий, пожалуйста.

— Я не женат. У меня была когда-то подружка, итальянка по национальности, которая пела в ночном клубе. Высокая, темноволосая девушка, довольно симпатичная. Ее звали Лукреция, но ей больше нравилось имя Мими. Не поверите, доктор, но мы с ней дрались. Позже она умерла от туберкулеза. Правда, это случилось уже после того, как мы расстались.

Хорстовски подробно все записал.

— Вы не хотите ответить на мой вопрос? — поинтересовался я.

Безнадежно. Если у доктора и создались какие-нибудь впечатления по поводу симулякра, сидящего в его приемной и занятого чтением «Лайф», то он не собирался сообщать их мне. А может, их и не было. Возможно, ему было безразлично, кто там сидит в его приемной, среди его журналов. Скорее всего, профессиональная этика предписывала доктору ничему не удивляться.

Но, по крайней мере, мне удалось выудить его мнение о Прис, которая, по сути, пугала меня куда больше, чем симулякр.

— В конце концов, у меня есть мой армейский «кольт» и патроны, — сказал я. — Все, что мне нужно. А случай представится, будьте уверены. Рано или поздно она попытается проделать такую же бесчеловечную штуку, как со мной, с кем-нибудь еще, это только вопрос времени. Я же вижу свою миссию в том, чтобы положить этому конец.

Пристально глядя на меня, доктор Хорстовски произнес:

— Я абсолютно уверен — и ваши слова это подтверждают, — что основная проблема заключается в вашей враждебности. Враждебности скрытой, подавляемой. Это чувство, тем не менее, ищет себе выход и находит его в ваших отношениях с партнером и его восемнадцатилетней дочерью. Обремененной, кстати сказать, собственными проблемами. Но Прис честно ищет наилучший путь Для их решения…

Я замолчал. Положим, все именно так, как он говорит. У меня нет врагов. А то, что снедает меня, — это лишь мои подавленные чувства, проявления расстроенной психики. Мне все это совсем не понравилось.

— И что же вы мне посоветуете? — спросил я.

— К сожалению, не в моих силах исправить реальное положение вещей. Но я могу помочь вам трактовать их по-новому. — Доктор выдвинул ящик стола, и я увидел там множество коробочек, бутылочек, пакетиков с пилюлями и даже крысиную нору, очевидно, лечебного назначения. Порыскав среди всего этого многообразия, он вернулся ко мне с маленькой открытой бутылочкой.

— Я могу вам дать вот это, — сказал он, — Абризин. Принимайте по две таблетки в день, одну утром, одну на ночь.