Виктор Баженов - Царский сплетник. (Трилогия)

— Владыка всея Руси царь Гордон и его супруга царица Василиса Прекрасная! — запоздало крикнул глашатай.

Бояре торопливо распределились вдоль лавок и начали земно кланяться. Поднялся со своего стула и Виталий. Он отвесил царской чете приветственный полупоклон, решив, что этого с них достаточно. Ползать на коленях и биться лбом об пол царский сплетник не собирался.

Царь, в лучших традициях придворного этикета, помог царице усесться на трон, плюхнулся с ней рядом на свое кресло, обвел тяжелым взглядом затрепетавшую боярскую думу и сердитым жестом скипетра предложил им сесть. Лавки жалобно заскрипели под тяжестью боярских тел. В тронном зале воцарилась напряженная тишина.

— Ну бояре мои верные, — нарушил тишину Гордон, — что в царстве-государстве моем хорошего творится, что плохого? Буйский, ты у нас глава боярской думы. С тебя и начнем. Докладывай.

С лавки поднялся тучный господин в высокой боярской шапке.

— Слава богу, — истово перекрестился он, — все хорошо в твоем царстве-государстве, царь-батюшка. Мудро ты правишь нами, — Буйский невольно потрогал свой шатающийся зуб, — справедливо, по совести.

— Садись. А ты, Кобылин, что скажешь?

— Я полностью согласен с Буйским, — поднялся славки верзила с лошадиным лицом, — Мудро правишь, царь-батюшка. Очень мудро!

— Значит, довольны своим царем? — зловеще спросил Гордон.

— Очень довольны, благодетель ты наш! — загомонили бояре.

— Уж так довольны!

— Дальше некуда!

— А вот я вами недоволен. Боярин Засечин!

С лавки торопливо поднялся вызванный на ковер боярин.

— Скажи-ка мне, воевода, по что твои стрельцы иноземного купца обидели? До полусмерти избили, увечья нанесли, товар его подпортили? Неделю потом лучшие лекари иноземные того купца отхаживали! А знаете, сколько они за лечение дерут? Они ж мне счет такой выставили, что казна затрещала! Ну что скажешь? Не слышу ответа!

— Дык… мы это… — забормотал боярин.

— А он ведь не с простым товаром прибыл. Духами иноземными торговал. Вот ты, рожа твоя бородатая, знаешь, сколь ныне франкские духи стоют?

— Дык… я ж больше по разбойным делам…

— А ты, Буйский, знаешь? — повернулся к главе боярской думы царь.

— Приходилось покупать для своей младшенькой, — тяжко вздохнул Буйский, — Ох, цены басурмане ломят! Малюсенький флакончик… Во-о-от такой малюсенький флакончик, — показал он пальцами, — там даже пить нечего. Гадость несусветная, сам пробовал. Десять золотых! Грабеж среди бела дня!

Царь отмахнулся от Буйского и опять повернулся к боярину Засечину:

— Вот видишь, воевода, какой ценный товар твои стрельцы загубили. А у него этих флакончиков штук сто было! Вы представляете, на какие деньги государство подставили? А ведь там, у купца, еще всякие иноземные хитрости технические были. Все вдребезги! А это вообще сумасшедшие деньги.

«Во дает! — восхитился Виталий. — Врет и не краснеет!» Он точно помнил, что в его сумке флаконов было не больше десяти, остальное пробники и прочая дребедень. И аппаратура его, кажется, осталась цела, не пострадала.

А царь-батюшка тем временем продолжал разоряться, нагнетая обстановку:

— И ведь что удумали, злыдни! На купца иноземного все свалить решили. Дескать, он сам первый на них напал. А мне теперь от главы купеческой гильдии проходу нет! Вот он где у меня сидит! — похлопал себя по могучей шее Гордон, — Достал посол немецкий — хоть в петлю лезь! Вы что ж меня перед державами иноземными позорите? — обвел грозным взглядом боярскую думу царь.

— Да гнать этих иноземцев с Руси надобно! — завопил Буйский, — В три шеи гнать, царь-батюшка!

Боярская дума одобрительно загудела.

— Я вам дам «гнать»! Вы что, до скончания веков в грязище да дерьмище жить собираетесь? Вам политика царя-батюшки не нравится? На кол захотели? А ну кто несогласный с политикой царя-батюшки, встать!

Воевода и Буйский, единственные из бояр, кто были в данный момент на ногах, торопливо плюхнулись обратно на лавки. На всякий случай присели на корточки и стрельцы. В тронном зале наступила напряженная тишина.

— Ну и что делать будем, господа бояре? — грозно спросил царь.

— Боярина Засечина на плаху! — тут же внес предложение какой-то боярин.

— Правильно! Это его стрельцы непотребство учинили!

— Верно! Воеводу на плаху и Буйского туда же, а меня на его место!

— А почему тебя? Наш род Кобылиных древнее!

— А наш Жеребцовых сильнее!

Бояре сорвались со своих мест и вцепились друг другу в бороды, деля шкуру не убитого медведя. Виталий покосился на царя и увидел, что он устроился на троне поудобнее и с удовольствием начал наблюдать за баталией, где борьба за вакантное место разгоралась нешуточная. В ход пошли кулаки. Каждый давно уже спал и видел себя на месте главы боярской думы. Василиса Прекрасная осторожно тронула супруга за руку и укоризненно покачала головой, намекая, что пора этот бардак прекращать. Царь с сожалением посмотрел, как огромная куча-мала катается по тронному залу.

— Цыц! — рявкнул он. — Как посмели при особах царских такое непотребство учинить? А ну по местам, не то прикажу всех на кол посадить, а земли с боярскими подворьями в казну отписать!

Куча-мала тут же распалась. Потрепанные, расцарапанные бояре спешили рассесться по своим местам.

— Значит, так, — властно сказал царь, — за обиды, нанесенные купцу иноземному, кстати, вот он, здесь сидит, — кивнул Гордон на Виталия, — и его загубленный товар постановляю выплатить ему отступные! Иначе всех либо к Малюте, либо сразу на кол али на плаху!

Буйский с боярином Засечиным тут же сорвались с лавки, сняли свои боярские шапки и пошли вдоль рядов собирать мзду иноземному купцу. Бояре, видя, что царь не шутит, торопливо растрясали кошели, снимали с пальцев перстни с крупными драгоценными каменьями и бросали их в общую кучу. Кто-то даже богатое жемчужное ожерелье, заготовленное явно для зазнобы, не пожалел — жизнь-то, она дороже. Скоро шапки были заполнены доверху, и бояре с поклонами потащили их к трону.

— Прими, царь-батюшка, от бояр твоих верных! — дружно завопили они, падая перед Гордоном на колени.

— Вы не мне, вы купцу иноземному кланяйтесь, — кивнул на Виталий Гордон, — Может, простит.

Бояре, не вставая с колен, поползли к «иноземному купцу».

— Прости, нехристь пога… э-э-э… купец иноземный! — Глава боярской думы плюхнул на колени юноши тяжеленную шапку. Виталий поспешил подхватить ее, не давая упасть на пол.

— Ишь как вцепился, — зашелестела боярская дума.