Клиффорд Саймак - Мир-кладбище

Глава 7.

Я прервал чтение и взглянул на Синтию Лансинг. - Монета? Девушка кивнула. - Да. Она была завернута в фольгу. Такой фольгой не пользуются давным-давно. Я отдала монету на сохранение профессору Торндайку... - Но он сказал вам, что она собой представляет? - Он колебался и потому обратился за советом к эксперту по монетным системам Земли. Тот утверждает, что это неходовая афинская монета с изображением совы, которую отчеканили, скорее всего, спустя несколько лет после битвы у местечка под названием Марафон. - Неходовая? - переспросил Элмер. - Которая не была в обращении. Металл ходовой монеты гладкий и тусклый оттого, что она перебывала во многих руках. А наша монетка выглядела новехонькой. - И никаких сомнений? - справился я. - Профессор Торндайк говорит, что нет. Из-за гребня холма, у подножия которого мы разбили лагерь, вновь послышался собачий лай. Он звучал тоскливо и страшно. Я вздрогнул и придвинулся поближе к костру. - Кого-то ловят, - сказал Элмер. - Наверное, енота или опоссума. Охотники идут следом, ориентируясь на лай. - Но зачем они охотятся? - спросила Синтия. - Я про людей, не про собак. - Чтобы добыть мясо и поразвлечься, - ответил Элмер. Синтия моргнула. - Мы не на Олдене, - продолжал Элмер. - Здесь не приходится рассчитывать на мягкость нравов розовой планеты. Люди, которые обитают вон в тех лесах, вполне могут оказаться полудикарями. Мы сидели и слушали, и нам показалось, что лай отдаляется. - Что касается клада, - нарушил молчание Элмер. - Давайте прикинем, что нам известно. Где-то на территории этой страны, к западу от того места, где мы сейчас находимся, некто, прилетев из Греции, припрятал добрый десяток ящиков, предположительно, с сокровищами. Мы знаем, что в одном из них сокровища были на самом деле, и заключаем отсюда о содержимом остальных. Но местоположение клада определить будет нелегко. Нет четких ориентиров. Река, которая течет с севера и впадает в старушку Огайо. Да таких рек не перечесть... - Хижина, - напомнила ему Синтия. - Ее построили десять тысяч лет назад, так что она давно уже развалилась. Нам придется искать колодец, а его могло засыпать. - А с какой стати, - вмешался я, - Торни решил, что тот странный тип из Греции - анахронианин? - Я спросила его об этом, - ответила Синтия, - и он сказал, что инопланетный наблюдатель, вероятнее всего, должен был поселиться где-то в том районе. Ведь на земле бывшей Турции обитали первые оседлые человеческие племена. Наблюдатель вряд ли стал бы обосновываться в непосредственной близости от объектов наблюдения. И Греция тут, по мнению профессора Торндайка, подходит со всех точек зрения. У такого наблюдателя наверняка имелись средства скоростного передвижения, поэтому расстояние между Грецией и Турцией не было для него помехой. - Не вижу логики, - заявил Элмер упрямо. - Почему именно Греция, а не Синайский полуостров, не Каспийское побережье и не дюжина других мест? - Торни доверяет интуиции ничуть не меньше, чем фактам или логике, - сказал я. - Интуиция у него великолепная, и зачастую он оказывается прав. Если он говорит: "Греция", - значит, так оно и есть, хотя, как мне кажется, этот наш гипотетический наблюдатель мог время от времени менять место проживания. - Вовсе нет, - возразил Элмер, - в особенности, если он только и делал, что рыскал вокруг в поисках добычи. Она наверняка оттягивала ему карманы. Переместить такую гору добра - это тебе не раз плюнуть. Судя по рассказу, он укрыл на Огайо несколько тонн поживы. - Да нет же, не поживы! - воскликнула Синтия, - Ну как ты не поймешь! Ему нужны были не деньги и не предметы роскоши. Он собирал артефакты. - Какой, однако, разборчивый, - хмыкнул Элмер, - Все артефакты из золота да из самоцветов, - Не преувеличивай, - осадил я Элмера. - Золото и самоцветы могли быть лишь в том ящике, который разбился, а в других хранились, скажем, наконечники стрел и копий, образцы древних тканей, ступки и пестики... - Доктор Торндайк считает, - сказала Синтия, - что ящики, которые довелось увидеть моему предку, содержали в себе лишь незначительную часть того, что удалось собрать наблюдателю. Быть может, в них он упаковал самые ценные предметы. А в других пещерах, где-нибудь в Греции, может находиться в сотни раз больше ящиков. - Как бы то ни было, - заключил Элмер, - клад есть клад. Люди гоняются за любыми артефактами, а то, что они с Земли, я думаю, забавляет им цену. Артефакты распродают направо и налево. Многие богачи, ибо нужно быть богатым, чтобы платить такие деньги, коллекционируют их. И потом, в парочке артефактов на каминной полке или на журнальном столике в кабинете есть свой шик, Я кивнул, вспомнив, как Торни расхаживал по комнате, ударяя кулаком по ладони и метая громы и молнии. "Дошло до того, восклицал он, - что археологи остались не у дел! Ты знаешь, сколько ограбленных городов мы обнаружили за последнюю сотню лет? Их раскопали и ограбили прежде, чем там появились мы! Различные археологические общества при поддержке некоторых правительств проводили одно расследование за другим - и ничего. Неизвестно, ни кто совершал набеги, ни куда подевались артефакты. Их где-то складируют, а потом перепродают коллекционерам. Дело это прибыльное и потому хорошо организованное. Мы пытались добиться принятия закона о запрещении частного владения артефактами, но остались с носом. В правительстве слишком много таких, у кого рыльце в пушку, кто и сам коллекционирует, Кроме того, кто-то финансирует их противодействие принятию такого закона. В итоге мы попросту остались с носом. А из-за разгула вандализма теряем единственную возможность понять, как развивались те или иные галактические культуры". Собачий лай сменился вдруг восторженным тявканьем. - Загнали, - констатировал Элмер. - Загнали жертву на дерево. Я дотянулся до кучки хвороста, принесенного Элмером, подбросил сучьев в огонь и помешал палкой угли. Язычки голубого пламени из развороченных угольев потянулись к сучьям, вспыхнула, разбрасывая искры, сухая кора. Пламя словно обрело второе дыхание. - Хорошая штука костер, - проговорила Синтия. - Возможно ли, чтобы столь хилое пламя согревало даже таких, как я? - спросил Элмер. - Сидя рядом с ним, я ощущаю тепло, клянусь. - Почему бы и нет? - ответил я, - Ты постепенно превращаешься в человека. - Я человек, - сказал Элмер. - По крайней мере по закону. А если по закону, значит, и во всем остальном. - Как там Бронко? - подумал я вслух, - Надо бы его позвать. - Он занят делом, - сказал Элмер. - Создает лесную фантазию из темных теней деревьев, шороха ночного ветра в листве, бормотания воды, мерцания звезд и трех черных фигур у костра. Картина, ноктюрн, стихотворение, быть может, скульптура - он творит все это одновременно. - Бедняжка, - вздохнула Синтия, - он не знает отдыха. - Бронко живет работой, - сказал Элмер. - Он мастер своего дела. В темноте послышался сухой треск. Через несколько секунд звук повторился. Собаки, которые было замолчали, снова разразились лаем. - Охотник выстрелил в того, кто спасался на дереве от собак, пояснил Элмер. Над лагерем воцарилось молчание. Мы сидели, представляя себе я, во всяком случае, представлял сцену в ночном лесу: собаки, скачущие вокруг дерева, наведенное ружье, вырвавшееся из ствола пламя и темный силуэт, который падает к ногам охотника. Внезапно мне показалось, что я слышу иной звук. Издалека донесся слабый хруст. Налетевший ветерок промчался по лощине и увлек звук за собой, но вскоре он возвратился, став громче и назойливее. Элмер вскочил на ноги. Блики пламени засверкали на его металлическом теле. - Что это? - спросила Синтия. Элмер не ответил. Звук приближался. Он надвигался на нас, нарастая с каждым мигом. - Бронко! - крикнул Элмер. - Скорее сюда. К костру! Бронко тут же примчался, по заячьи перебирая ногами. - Мисс Синтия, - приказал Элмер, - забирайтесь. - Что? - Забирайтесь на Бронко и держитесь крепче. Если он побежит, пригибайтесь пониже, чтобы не удариться о сук. - Что происходит? - спросил Бронко, - Что за шум? - Не знаю, - отозвался Элмер. - Рассказывай сказки, - проворчал я, но он не услышал, а если и услышал, то не подал вида. Звук приближался. Он не шел ни в какое сравнение со всем, слышанным мною до них пор. Впечатление было такое, словно кто-то разрывает лес на кусочки; рев, скрежет, визг раздираемой древесины. Земля задрожала у меня под ногами, будто по ней колотили увесистым молотом. Я огляделся. Бронко с Синтией на спине отступал от костра в темноту, готовый в любой момент припустить бегом. Оглушительный и душераздирающий, шум обрушился на нас. Я отпрыгнул в сторону и побежал бы, если бы знал куда; и тут я различил на гребне холма нечто громадное, заслонившее от меня звезды. Деревья задрожали мелкой дрожью; черная махина слетела с холма, сокрушая все на своем пути, едва не разнесла лагерь и устремилась дальше по лощине. Шум быстро затихал. Деревья на холме тихонько постанывали. Я стоял, прислушиваясь к удаляющемуся шуму, который вскоре пропал, словно его и не было вовсе. Я стоял, загипнотизированный тем, что произошло; не понимая, что произошло; гадая, что произошло. Элмер, судя по его позе, пребывал не в лучшем состоянии. Я плюхнулся на землю рядом с костром; Элмер оглянулся и направился ко мне. Синтия соскочила с Бронко. - Элмер, - выдохнул я. Он замотал головой. - Не может быть, - пробормотал он, обращаясь, скорее, к себе, чем ко мне. - Не может быть. Сколько лет прошло... - Боевая машина? - спросил я. Он поднял голову и посмотрел на меня. - Такого не бывает, Флетч, - сказал он. Я подбросил в огонь хвороста. Я не жалел дров, я отчаянно нуждался в огне. Пламя вспыхнуло с новой силой. Синтия подсела ко мне. - Боевые машины, - продолжал разговаривать сам с собой Элмер, строились для того, чтобы нападать на людей, брать города, сражаться с другими машинами. Они дрались до конца, до тех пор, пока в них оставалась хоть крупица энергии. Их не предназначали для выживания. И они, и мы, те, кто создавал их, знали это. Их единственным заданием было - уничтожить. Мы готовили их к смерти и посылали их на смерть... Его голос был голосом далекого прошлого; он вещал о древней морали, о старинной вражде, о первобытной ненависти. - Те, кто был в них, не имели желания жить. Они были все равно что мертвы. Они умирали, но согласились потерпеть... - Элмер, Элмер, - перебила Синтия. - Те, кто был в них? А кто был в них? Я не знала, что в них кто-то был. В них же не было экипажей. Они... - Мисс, - сказал Элмер, - они были не до конца машинами. По крайней мере это можно сказать про нашу модель. У нее был искусственный мозг, который находился в контакте с мозгом человека, В мозг машины, которую создавал я, было заключено сознание нескольких людей. Я не знаю, ни кто они, ни сколько их было, хотя всем на стройплощадке было известно, что они - быть может, самые крупные военные специалисты, пожелавшие продлить себе жизнь для того, чтобы нанести врагу последний удар. Искусственный мозг в союзе с человеческим мозгом... - В нечестивом союзе, - бросила Синтия. Элмер метнул-на нее быстрый взгляд и опять уставился на костер. - Пожалуй, вы правы, мисс. Однако вы не представляете, что такое война. Война - возвышенное безумие, греховная ненависть, которая рождает неоправданное чувство собственной правоты... - Давайте не будем об этом, - предложил я. - В конце концов, это могла быть не боевая машина, а что-нибудь еще. - Что, например? - поинтересовалась Синтия. - Не знаю, но ведь прошло десять тысяч лет. - Да, - протянула она, - за такой срок мало ли что может случиться. Элмер промолчал. На гребне холма раздался крик. Мы вскочили. Наверху мелькал огонек; слышно было, как кто-то пробирается через поваленные деревья. Крик повторился. - Эй, у костра! - Эй, там! - отозвался Элмер. Огонек мелькал по-прежнему. - Фонарь, - сказал Элмер. - Должно быть, те люди, которые охотились с собаками. Мы следили за фонарем. Окликать нас больше не окликали. Наконец огонек перестал мелькать и поплыл вниз по склону холма. Людей оказалось трое: высокие, одетые в тряпье мужчины с ружьями за плечами. Один из них тащил что-то на закорках. Они улыбались, и зубы их сверкали в бликах пламени костра. Вокруг них прыгали собаки. Остановившись на краю освещенного круга, они бесцеремонно вытаращились на нас. - Вы кто? - подал голос один из охотников, - Путники, - ответил Элмер. - Путешественники. - А ты? Ты ведь не человек, - последнее слово он произнес как "чолвик". - Я робот, - сказал Элмер. - Я уроженец Земли. Меня изготовили на ней. - Ну и дела, - заметил другой охотник. - Прямо ночь больших дел. - Вы знаете, что это было? - спросил Элмер. - Разорительница, - отозвался первый. - Про нее много чего толкуют. Моему прадедушке еще его папаша о ней рассказывал. - Коль она вам показалась, - вступил в разговор третий, - можно перед ней не дрожать. Никому пока не удавалось повстречать ее дважды. Она возвращается только через много лет. - И вам неизвестно, что она такое? - Разорительница. (Как будто это слово все объясняло.) - Мы углядели ваш костер, - сказал первый охотник, - ну и решили перекинуться словцом. - Присаживайтесь, - пригласил Элмер. Они уселись на корточки у костра, уперев приклады ружей в землю, а стволы выставив в воздух. Тот из них, который тащил что-то на спине, сбросил свою ношу с плеч. - Енот, - сказал Элмер. - Хорошая добыча. Собаки, тяжело дыша, улеглись у ног хозяев, время от времени принимаясь вилять хвостами. Охотники ухмыльнулись, и один из них проговорил: - Меня зовут Лютер, это Зик, а это Том. - Очень приятно, - ответил Элмер вежливо. - Меня зовут Элмер, молодую леди - Синтия, а джентльмена - Флетчер. Они кивнули в знак приветствия. - А что у вас за животное? - спросил Том. - Его зовут Бронко, - сказал Элмер. - Он механический. - Рад познакомиться с вами, - сообщил Бронко. Они уставились на него во все глаза. - Наверное, мы кажемся вам страшноватыми, - хмыкнул Элмер. Мы прилетели с другой планеты. - Да нам, в общем-то, без разницы, - сказал Зик. - Мы увидели ваш костер и решили заглянуть на него. Лютер сунул руку в задний карман брюк и вытащил оттуда бутылку. Он помахал ею, предлагая выпить. Элмер покачал головой. - Не пью, - объяснил он. Я сделал шаг вперед и взял у Лютера бутылку. Пришло время выйти на сцену и мне; до сих пор в разговоре с нашей стороны участвовал только Элмер. - Шикарная штука, - подмигнул Зик. - Старик Тимоти муры не гонит. Вышибив пробку, я поднес бутылку к губам и отхлебнул. Я чуть не задохнулся и с трудом удержался от кашля. Самогонка обожгла мне внутренности. Ноги мои стали ватными. Охотники, ухмыляясь во весь рот, внимательно наблюдали за мной. - Знатная вещь, - похвалил я, сделал еще глоток и вернул бутылку хозяину. - Леди? - осведомился Зик. - Для нее будет слишком крепко, - сказал я. Тогда они принялись за дело сами. Я не спускал с них глаз. Они снова протянули бутылку мне, и я не стал отказываться. В голове у меня зашумело, но я твердил себе, что страдаю на благо общества. Ведь комуто же из нас надо перенять язык охотников. - Повторим? - спросил Том. - Попозже, - сказал я. - Попозже. Мне не хочется оставить вас без "горючего". - Оно у нас не последнее, - усмехнулся Лютер, похлопав себя по карману. Зик отцепил от пояса нож и пододвинул поближе тушку енота. - Лютер, - распорядился он, - набери-ка прутьев для жаркого. Мясо у нас есть, выпивка тоже, и костерок славный. Гуляем, ребята! Я искоса поглядел на Синтию. Побледнев, она широко раскрытыми от ужаса глазами следила за тем, как нож Зика вспарывает белое брюшко енота. - Эй, - окликнул я ее, - не берите в голову. Она одарила меня вымученной улыбкой. - А утречком, - проговорил Том, - потопаем домой. Чего зазря в темноте ноги ломать? Завтра у нас большой праздник. Вам обрадуются, вот увидите. Ведь вы идете с нами, верно? - Конечно, - сказала Синтия. Я посмотрел на Бронко. Он застыл в напряженной позе, выставив напоказ все свои сенсоры.