Лев Куклин - Операция снег

Вот почему сегодня Колька Ржаницын встал рано, с петухами, чтобы успеть зайти на конюшню, пока Ветерка еще не угнали на работу по общественной надобности. Он сполз с сеновала, где чего-чего, а сена было навалом свежего, пахучего, сеголетнего сена, в котором узнавались недавние луговые цветы: кашка, колокольчики, львиный зев, мышиный горошек.

Попадались и сухие стебли конского щавеля, но они кололись, ежели попадали под бок. Правда, дед запрещал спать на свежем, а велел брать на подстилку немного уже сопревшее прошлогоднее.

На сене, поверх которого был брошен старый овчинный тулуп, не зная все лето ни простыней, ни подушек, и спал-почивал Колька. А под ним, под сеновалом, в маленьком хлеву с окошком в две ладони, хрюкал боровок Борька, гомонили на насесте куры-пеструшки, горланил петух и хрустела сенцом вилорогая коза Мейка - белоснежная коза-кормилица, точь-в-точь из сказки... Сенцо-то и предназначалось ей. А молоко - Кольке. Так что тут все было справедливо. И хоть шерсть у Мейки была белой и бабка пряла шерсть и вязала носки и варежки, но короткой и рвучей и на серьезное дело не годилась.

Иной разговор - мерин Ветерок. Суть в том, дорогие товарищи, что на добрую леску шли настоящие конские волосы из хорошего лошадиного хвоста (годилась и грива, но хвосты, как правило, были подлиннее).

Можно было, конечно, надергать необходимое количество и у кобылы Марьки, но у нее хвост был черный, а, по святым мальчишеским верованиям, белая леска куда как лучше, ибо ее рыба в воде не видит. А черную, вишь, видит. И на нее, хоть ты тут разорвись, не идет...

Вот почему, а не по какой иной причине, кобыла Марька и обмахивала своего сосунка Мишку и отгоняла от него оводов нормальным лошадиным хвостом, а не каким-то обдергишем...

Не годились и нитки...

Во-первых, нитки быстро гниют в воде и рвутся, а во-вторых, с нитками особенно туго. Единственную катушку с более или менее подходящим десятым номером бабка заховала, куда - не найдешь. И потом - надо же соображение иметь, штаны тоже вещь не вечная. Порвутся - чем заплату поставить? Тут ведь именно нитка в дело пойдет, тут уж леска никак не годится...

Остальная-то приспособа у Кольки имелась. Гибкое удилище из ивового хлыста давно уже срезано, обкорено, высушено, распялено на трех гвоздиках в пазу между двух бревен под самым застрехом. Поплавок из кусочка крепкой пробки с капельками въевшегося сургуча и грузило - круглая свинцовая дробина с дырочкой, проковыренной шильцем, - тоже ждали своего часа в жестяной коробке. В пробку был воткнут косо срезанный конец гусиного пера, казалось, еще теплый, ибо только вчера был выхвачен из гусиного хвоста на дальнем выгоне... Там же, в заветной коробке из-под загадочной карамели "ландрин", обернутый в вощеную бумажку, лежал и драгоценный вороненый крючок, с острым, как пчелиное жальце, кончиком: тронешь - так и впивается в палец! Этот крючок достался Кольке в наследство от старшего брата, когда того мобилизовали на лесозаготовки. Да не было бы этого крючка - разве шла бы речь о настоящей, всамделишной взрослой рыбалке?!

...Наконец-то в левом кулачке у Кольки оказался пучок длинных белых волосков. Он лишний раз сторожко огляделся, чтобы его не заприметил за подобным предосудительным занятием конюх Иван Селиверстович, и, минуя, так сказать, парадный вход, проскользнул под конским брюхом и махнул через забор на огороды. Там он, сев на межу, ловко снуя пальцами, быстро и споро связал конские волосы в длинную, прочную на разрыв лесу. Правда, на ней виднелся ряд мельчайших узелков с торчащими из них волосяными хвостиками, но это делу не вредило. Колька намотал волосяную лесу на худенькое запястье в виде своеобразного браслета и со всех ног кинулся бежать, пристукивая пятками по деревянным гулким тротуарам, еще мокроватыми от утренней росы. Следовало прихватить остальные свои рыболовецкие причиндалы, чтобы успеть к утреннему клеву...

Колька угнездился на невысоком бережку, свесил ноги в воду и, поболтав ими, принялся наживлять братнин крючок. Затем с душевным трепетом, который почему-то передавался чуткой леске, забросил удочку...

Сначала он ловил на хлебный мякиш, потом - на моченый горох.

Честно сказать, клевало плохо. Точнее, никак...

Колька уже устал сидеть. Колька и посвистел, и поковырял большим пальцем правой ноги с заскорузлым ногтем в земле, и надолго отворачивался, специально не глядя на поплавок, - удача все не шла.

Потом он насадил на крючок свежеизловленного худенького лугового кузнечика. Не помогало. Дернув рукой за ухом, он нечаянно поймал самую, должно быть, маленькую представительницу надоедливой мушиной породы и с особым удовольствием (а не жужжи, мол, не жужжи, не мешай занятому человеку!) превратил ее в наживку.

И вдруг - Колька так и взвился в воздух! - вдруг обрезок пера на поплавке встал торчком, дернулся разок, другой, третий... и медленно, как-то неохотно, потянулся в сторону, наискось относительно течения. Колька Ржаницын сделал мастерскую подсечку, сильно и резко взмахнул удочкой словно бы вскользь над водой в противоположную сторону - и... На конце удочки, на крючке-крючочке летучей серебристой искоркой блеснула долгожданная добыча рыбка толщиной с Колькин указательный палец, только, пожалуй, все же подлиннее. Это была уклейка - малом Но разве в размерах дело?!

Колька запел-завопил во всю мочь, на всю округу, от чего с ближайшей дуплистой березы с хриплым карканьем взметнулись грачи, и начал приплясывать, взметывая грязными пятками фонтанчики песка:

- Э-ге-гей! Ого-го! Угу-гу-у! Я пой-ма-а-а-ал рыбку-у! Я поймал настоящу-у-у-ю-у-у рыбку-у-у-у! На крю-у-у-чо-о-ок! На крючок! На крю-чок! На крючо-чек, чок-чок-чок!

Теперь-то пойдет! Теперь пойдет-побежит! Как говаривал Колькин дед Алексей Васильевич - начин дороже денег.

Следовало, стало быть, первым неотложным долгом смастерить кукан.

Мальчишеский кукан - приспособление практичное и остроумное. Делается он за минуту-полторы из подручного материала: отламывается ивовый, березовый или иной прутик, но непременно - с отросточком, отвилочком на конце. Одним движением сверху - от тонкого гибкого кончика к комельку - обдирается от листьев, и можете сколько угодно нанизывать рыбу для переноски. Тонкий верхний кончик продергивается сквозь жабры - и рыбку сгоняют вниз. Отросточек, отвилочек на нижнем конце цепляет первую рыбку за жаберную крышку и не дает всем остальным соскальзывать.

Быстро, удобно и - наглядно!

...Пока Колька совершал эти необходимые действия, рыбка под названием уклейка билась на песке, подпрыгивала и словно бы хватала воздух жалобным круглым ртом.

К ее тонким серебристым чешуйкам прилип мелкий песок, ее великолепный блеск погас, и вся она вообще стала такая некрасивая, грязная, что Колька, вернувшись от кустов с куканом, не сразу ее заметил.