Филип Фармер - Плоть
Девушка-сойка спрыгнула с ветви и пропела:
— Доброе утро, благородный Стэгг. Как ты себя чувствуешь?
Стэгг тяжело вздохнул.
— Все мышцы затекли и ноют. И ужасная головная боль.
— После завтрака все будет в порядке. Должна сказать, что этой ночью ты был великолепен. Никогда не слыхала о Герое-Солнце, который мог бы сравниться с тобой. Я сейчас должна уйти. Твой друг Кальторп предупредил, что когда ты проснешься, тебе захочется некоторое время побыть наедине с ним.
— Кальторп! — произнес Стэгг и снова застонал. — Его-то я меньше всего хотел бы видеть.
Но девушка уже перебежала через дорогу и затерялась среди остальных людей.
Из-за дерева появилась седая голова Кальторпа. Он приближался с большим крытым подносом в руках и улыбался, но по всему было видно, что он отчаянно пытался скрыть беспокойство.
— Как ты себя чувствуешь? — закричал он.
Стэгг ответил, затем спросил:
— Где мы находимся?
— Я бы сказал, что мы находимся на дороге N_1 прежних США, но теперь это место называется застава Мэри. Где-то в 15 километрах от окраины нынешнего Вашингтона, в трех километрах от небольшого крестьянского поселка под названием Фэйр Грэйс. Его обычное население — две тысячи, но сейчас в нем около пятнадцати тысяч. Здесь собрались фермеры и их дочери со всей округи. Все в Фэйр Грэйс с нетерпением ждут тебя. Но нечего сейчас к ним спешить. Ты — Герой-Солнце, поэтому можешь отдыхать сколько захочешь. Разумеется, только до захода солнца. Тогда ты должен дать такое же представление, как и прошлой ночью.
Стэгг осмотрелся и только сейчас понял, что он все еще обнаженный.
— Ты видел меня прошлой ночью? — он умоляюще посмотрел на Кальторпа.
Теперь наступила очередь Кальторпа уткнуться взглядом в землю.
— Место возле ринга, только на время. Я прокрался сквозь толпу в здание. Там и наблюдал за оргией с балкона.
— У тебя есть хоть на грамм благопристойности? — промолвил сердито Стэгг. — То, что я ничего не могу с собой сделать, плохо само по себе. Но еще хуже, что ты спокойно смотришь на мое унизительное поведение.
— Почему же унизительное? Да, я наблюдал за тобой. Я антрополог. В первый раз у меня появился шанс засвидетельствовать обряд оплодотворения с близкого расстояния. Кроме того, как твой друг, я беспокоился за тебя. Но причин для беспокойства не оказалось, ты сам о себе прекрасно заботился. И другие тоже.
Стэгг вспыхнул.
— Смеешься надо мной?
— Боже упаси, нет. Испытываю только изумление. Может быть даже зависть. Разумеется, это рога дают тебе такое влечение и способность. Мне вряд ли бы дали хотя бы малую часть тех веществ, которые вырабатывают панты.
Кальторп поставил поднос перед Стэггом и снял с него салфетку.
— Вот завтрак, какого у тебя не было.
Стэгг отвернулся.
— Забери его отсюда. Мне тошно в желудке и муторно на душе от всего, что я вытворял ночью.
— А мне казалось, что ты упивался этим.
Питер застонал с нескрываемой яростью, и Кальторп успокаивающе замахал рукой.
— Я не хотел тебя обидеть, просто видел тебя и не могу привыкнуть к этому. Давай, дружище, ешь. Смотри, что тебе приготовили! Свежеподжаренный хлеб, свежее мясо, масло и джем, мед, яйца, бекон, ветчина, форель, оленина и кувшин холодного свежего пива. И, если захочешь, будет еще добавка.
— Повторяю тебе, меня мутит! Я ничего не могу есть!
Несколько минут он сидел молча, разглядывал расположенные через дорогу ярко раскрашенные палатки и снующих возле них людей. Кальторп присел рядом и раскурил большую зеленую сигару.
Порывистым движением Стэгг схватил кувшин и сделал глоток. Затем отставил кувшин, вытер пену с губ тыльной стороной кисти, икнул и схватил вилку и нож.
Он начал есть, как будто ел первый раз в жизни. Или в последний.
— Я должен есть, — извинился он. — Я слаб, как новорожденный котенок. Смотри, как трясется моя рука.
— Ты должен поесть за сотню людей, — заметил Кальторп. — И в конце концов, ты выполнил работу целой сотни, двух сотен.
Стэгг поднял руку и прикоснулся к рогам.
— Все еще здесь. Эге! Они не торчат прямо и упруго, как вчера. Они мягкие. А вдруг они будут уменьшаться и отсохнут?
Кальторп покачал головой.
— Нет. Когда к тебе вернется сила, и давление крови повысится, они затвердеют снова.
— Чем бы эти рога не накачивали меня, — рассуждал Стэгг, — оно должно на некоторое время выводиться из организма. Если отбросить слабость и раздражительность, то я чувствую себя вполне сносно. Если бы только избавиться от этих рогов! Док, ты не сможешь их удалить?
Кальторп печально покачал головой.
Стэгг побледнел.
— Значит, мне предстоит пройти через все это опять?
— Боюсь, что да, мой мальчик.
— Сегодня ночью в Фэйр Грэйс? И следующей ночью в еще одном городе? И так пока… Когда?
— Питер, извини, но я не знаю, сколько это будет длиться.
Стэгг сжал его кисть своей огромной рукой так, что Кальторп взвыл от боли. Затем ослабил хватку.
— Извини, Док. Но я опять возбужден.
— Что ж, — Кальторп потирал кисть. — Есть одно предположение. Раз все это дело началось в зимнее солнцестояние, закончится оно, может быть, в летнее. То есть где-то около двадцать второго июня. Ты символизируешь солнце. По сути, этот народ смотрит на тебя буквально как на воплощение Солнца, особенно если учесть, что ты снизошел на пылающем железном коне с небесной выси.
Стэгг встал и направился через поле к протекавшему поблизости ручью.
— Я должен выкупаться. Я весь грязный. Если уж быть Героем-Солнце, то хотя бы чистым.
— А вот и они, — указал Кальторп на толпу, поджидавшую Стэгга в полусотне метров, — твои преданные почитатели и телохранители.
Питер сделал гримасу.
— Сейчас я ненавижу себя. Но прошлой ночью восхищался тем, что могу сделать. Мне было все дозволено, все внутренние запреты были сметены. Я переживал то, что является заветной и тайной мечтой каждого мужчины получить неограниченные возможности и иметь неистощимую способность. Я был Богом!
Он остановился и снова схватил Кальторпа за руку.
— Вернись на корабль! Достань ружье и попробуй пронести его мимо охраны. Возвращайся и стреляй мне в голову, чтобы не нужно было проходить сквозь это снова.
— Извини, но, во-первых, я не знаю, где достать ружье. Том Табак сказал мне, что все оружие вынесено с корабля и заперто в укромном месте, а во-вторых, я не смогу тебя убить. Пока есть жизнь, есть надежда. Мы еще выпутаемся из этой переделки.
— Скажи мне, как?
Продолжить разговор не удалось. Толпа пересекла поле и окружила их. Прямо в уши ревели трубы и барабаны, визжали флейты и дудки. Мужчины и женщины старались перещеголять друг друга в пронзительности криков. Стайка молоденьких девушек настаивала на том, чтобы выкупать Стэгга, а затем растереть полотенцем и надушить. Напиравшая толпа оттеснила Кальторпа.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});