Андрей Басов - Сказки старого дома 3

— Довольно просто. Он работает, как струна. Чем больше струну натягиваешь, тем выше её звучание. Смотрите, как сильно натянуты ночью цепи, держащие диск. А звук хотя и очень приятный, но и очень низкий. Почти на нижней границе слышимости. Когда восходит солнце, диск под его лучами нагревается, расширяется, цепи удлиняются, ослабевают и диск меняет свой тон на ещё более низкий, уходящий в инфразвук.

Можно предположить, что раз здесь золотой рудник, то из гордыни жители решили поставить самим себе памятник из золота. Планировали ли они сделать его поющим — мы никогда не узнаем. Но две ошибки они совершили точно. Диск слишком тонок для такой большой площади поверхности. Завихрения малейшего ветерка заставляют его дрожать. И слишком велик. Колебания в нём очень низкого тона. Вот и возник сладкоголосый убийца.

— Если ты прав, то получается, что, как только эту штуку освободили от лесов, дунул ветерок и город почти мгновенно вымер, — сообразил Вик.

— Что-то вроде этого. Если это было в выходной день или праздник, то умерли, наверное, все. Если в рабочий день, то в живых остались те, кто был на руднике. Но войти в город они уже не могли.

— А ночью, как мы? — проронил Везер.

— Это уже насилие над моей фантазией. Связать явление с временем суток оставшиеся в живых вряд ли смогли бы. И если и зашли бы ночью, то утром умерли бы и они.

— Что будем делать-то?

— Как что? — вскинулся Везер. — Нужно эту штуку закрыть от ветра или чем-то заглушить. Можно сзади упереть бревном в середину, и оно не даст диску звенеть.

— Верно. Деревьев кругом полно. Срубить пару и кронами упереть в диск. Но тогда он и петь не будет. Можно сделать иначе. Привязать к нижним цепям дополнительные грузы. Когда днём цепи от тепла вытянутся и ослабнут, то диск будут напрягать грузы и колебания не уйдут в область инфразвука.

— С грузами — это удачная мысль, — одобрил Арзон. — С перспективой.

— Какой ещё перспективой? — удивился Везер.

— Такой, что, когда утром диск не замолкнет, тот, кто в городе выберется посмотреть почему. Тут-то мы его или их и накроем!

— Какой же ты, однако, коварный, Арзон. Но мне по сердцу такое коварство. Давайте за работу! — воодушевился Вик.

Пришлось расковырять лестницу храма, чтобы добыть две подходящие каменные плиты. Привязали их к цепям диска с каждой стороны, как висячие площадки. Распотрошили немного и ограду храма. Камни из ограды навалили на висячие плиты. Наверное, почти по полтонны с каждой стороны. Должно хватить. Тон звука стал чуть выше.

— Прекрасно, — любуется делом наших рук Вик. — Теперь давайте сматываться. Может, ещё успеем вздремнуть часок — другой. А когда солнце начнёт пригревать, нам на всякий случай лучше быть подальше отсюда. Сработает наша затея или нет — мы не знаем.

Два или три часа сна — это, конечно, безобразие, а не сон. Тем не менее, к восходу солнца мы, не выспавшиеся и голодные, уже стояли в долине на стошаговой отметке от края чаши. Солнечные лучи упали на город. Ждём. Ничего не происходит — город поёт. Проходит с полчаса — город всё поёт.

— Двинулись, — предложил Вик, — а то, как бы нам к приходу гостей не опоздать.

Рванули чуть ли не бегом. На площадь выскакивать не стали, а скрылись в зарослях ближайшего к арке с диском садика. Перед нами вся площадь, как на ладони. Ждать пришлось довольно долго. Ноги устали. Но, если присядешь, то ничего не видно за кустами. Арзон начал что-то бубнить себе под нос.

Однако дождались. Шагов, конечно же, за звоном не слышно. Поэтому визитёры явились из боковой улочки бесшумно словно привидения. Я чуть не вздрогнул. Какая-то совершенно нелепая, тощая фигура в длинном, сером балахоне. Ростом, похоже, мне по плечо. И женщина на полголовы выше своего спутника в неброском, аккуратном платье. Похоже, что молодая, если судить по походке. Лиц не видно. Подошли к диску и стали рассматривать камни, привязанные к цепям. Женщина потрогала верёвки. Оба обернулись, огляделись вокруг, и никого не обнаружив, переместились к храму и осмотрели разломанную нами ограду и лестницу. Затем вернулись к диску и уставились на него.

Вик махнул рукой, и мы высыпались на площадь. Шагов за десять до этой пары они что-то почувствовали и обернулись. Действительно, молодая женщина. Вернее, симпатичная девушка, которую я уже когда-то встречал. Но взгляд приковывает лицо её спутника. Огромные, почти круглые, голубые, печальные и одновременно испуганные глаза. Длинный и тонкий нос, длинный и тонкий подбородок. Глубокие морщины на лбу. Не человек.

— Здравствуй, Криста, — произнёс Вик.

— Здравствуйте, капитан Вик, — слегка замешкавшись, ответила девушка.

— Как-то так получилось, что мы сегодня ещё не завтракали. Не угостишь ли нас молоком?

— Конечно, — последовал опять чуть задержавшийся ответ, и Криста двинулась к той улочке, откуда она несколько минут назад появилась. Нелепая фигура скользнула за ней.

Чистенький домик, чистенькая комната, чистенький стол. На столе молоко, сыр, творог, свежий хлеб и овощной салат. За столом мы все, Криста и неведомая фигура. Поговорили немного и о поющем диске. Ничего интересного местные жители о нём не знают.

— Ты хорошая хозяйка, Криста. Как у тебя здесь всё приятно и ладно!

— Спасибо, капитан Вик.

— А как ты тут оказалась?

— Нас с Уоли отпустили, а отца нет. Он на прощание сказал, что здесь, в этом городе никого нет и нам никто здесь жить не помешает. Мы и пробрались сюда.

— Отпустили? Кто отпустил? Ладно, не хочешь — не говори. Ты, оказывается, дочь Генри Рейна. А Уоли это он? — кивнул Вик на серую фигуру, с аппетитом грызущую сыр.

— Он. Уоли — домашний дух.

— А-а, понимаю. Это он жил в винном погребе?

— Жил и следил, чтобы вино не портилось.

— Полезная работа. Такой дух и мне бы не помешал. Ты колдунья, Криста?

— Немножко и не злая, — улыбнувшись, призналась хозяйка.

— Я так и подумал. Обычные люди ведь здесь жить не могут.

— Да, жалко их всех бывших. Особенно маленьких. Мы с Уоли собираем кости и хороним. С улиц уже убрали, а с домами это долго. Много их, — тяжело вздохнула Криста.

— Согласен. Печально, очень печально. Но ведь это не дело для молодой девушки. Хотя бы и немножко колдуньи. Не хочешь ли вернуться в Верн? Твой домик свободен. Корову с собой заберёшь. "Приютом моряка" теперь управляет Роджер. А ему ой, как нужна хорошая помощница по всему хозяйству. Таверна будет совсем другой, чем раньше. Гостеприимной и весёлой.

— А Уоли?

— И Уоли.

— Я…, мы подумаем.

— Правда, я не знаю, как там с твоим колдовством. Серж, что ты скажешь.