Клиффорд Саймак - Миры Клиффорда Саймака. Книга 2

— Скорее всего, никаких, если только ваша маленькая сестричка не решилась бы сама…

— Не решилась бы, — уверенно заявил Экайер. — Она и не знала как и не осмелилась бы.

— Ну, ладно, хорошо. Допустим, я спас больную. Но послушайте, это, в конце концов — моя работа. То, чему меня учили. Я пытаюсь спасти каждого, но не могу при всем желании. Вы мне ничего не должны. Самая обычная оплата — все, что я имею право просить у вас. Да и это, пожалуй, слишком. У меня с собой даже документов нет. Я не могу доказать, что я — врач, даже если бы от этого зависела моя жизнь. Не уверен, что могу легально практиковать. Существуют же такие вещи, как лицензия на врачебную практику?

Экайер замахал руками.

— В этом смысле можете не волноваться! Если вы говорите, что вы врач, значит, вы врач. Если мы разрешим вам практиковать, вы будете практиковать.

— Ну, ясно, — улыбнулся Теннисон. — Как Ватикан скажет…

— Да, на Харизме как Ватикан скажет, так и будет. И никто не имеет права оспаривать наши решения. Если бы не мы, то и Харизмы бы не было. Мы и есть Харизма.

— Ладно, — сказал Теннисон. — Хорошо. Я с вами не спорю. Не имею ни малейшего желания. Один из ваших людей болен, я его лечу. Это мой долг, и давайте больше не будем об этом.

— Надеюсь, — сказал Экайер, — вы теперь лучше понимаете, каково положение дел. У нас нет врача. А врач нам очень нужен. Мы бы хотели, чтобы вы остались здесь в качестве нашего штатного доктора.

— Даже так?

— Даже так. Разве вы не понимаете? Положение у нас отчаянное. На поиск врача уйдет не один месяц. Да, потом еще неизвестно, что за врач попадется.

— Вы не знаете, что я за врач.

— Я знаю, что вы преданы своим больным. Вы честный человек. Вы откровенно рассказали, как попали сюда, а когда я спросил вас о результатах лечения, вы сказали, что ничего не можете гарантировать. Мне по душе такая честность.

— Да, но в один прекрасный день сюда может вломиться кто-то с ордером на мой арест. Не думаю, что это случится, но…

— Тот, кто решится на это, горько пожалеет. Все, что нам принадлежит, мы защищаем. Если вы действительно в беде, доктор, я могу гарантировать вашу безопасность. Правы вы или виновны, я могу вам это гарантировать.

— Ну, допустим. Не думаю, что я нуждаюсь в защите, но приятно сознавать, что я защищен. Но насчет работы… Что вы мне предлагаете, можно поинтересоваться? Вы называете это место Ватиканом, а я слыхал всякие рассказы про ваш Проект, про то, что всем тут заправляет шайка роботов. Можете вы мне хотя бы вкратце объяснить, что тут происходит? Ваша больная, Мэри, говорила про ангелов… Что это — старческий маразм или предсмертное видение?

— Ни то ни другое, — ответил Экайер. — Мэри нашла Рай.

— Так… — сказал Теннисон. — Можно еще разок, помедленнее? «Мэри нашла Рай». Сказано так, будто вы хотели сказать именно это.

— Конечно, — кивнул Экайер. — Она действительно нашла Рай. Все свидетельствует о том, что она его действительно нашла. Нам нужно обязательно подтвердить это, а для этого необходимы ее дальнейшие исследования. Только она способна на это. Правда, у нас есть ее клоны — целых три, и они потихоньку подрастают. Но мы не можем быть уверены, что клоны…

— Наблюдения? Подтверждения? Клоны? С ума можно сойти! Какие могут быть подтверждения, не понимаю? Если я правильно помню, Рай не место. Это состояние. Состояние сознания, души, вера…

— Доктор, послушайте. Придется вам кое-что объяснить.

— Да, похоже, придется.

— Для начала постараюсь дать вам некоторую ретроспективу. Ватикан-17, здешний Ватикан, начался почти тысячу лет назад, когда сюда, на Харизму, прибыла группа роботов с Земли. На Земле роботы никакой религии не исповедовали, — вернее, им не было позволено исповедовать никакой религии. Думаю, сейчас в этом плане наметились кое-какие перемены. Роботы могут быть приняты в лоно религии — не везде, но на некоторых планетах. Тысячу лет назад такого не было и в помине. Роботы были изгоями по отношению к любому вероисповеданию. Чтобы стать прозелитом в любой вере, у новообращаемого должна быть душа или некий ее эквивалент. У роботов души не было, или считалось, что ее нет, и они были лишены возможности приобретения какого бы то ни было религиозного опыта. Хорошо ли вы знакомы с роботами, доктор?

— Практически совсем не знаком, мистер Экайер. За всю жизнь я, пожалуй, видел их всего дюжину, а разговаривал — даже считать не стоит, хватит пальцев на одной руке. Я родом с планеты, где было совсем немного роботов. В том медицинском колледже, где я учился, было несколько роботов, но люди с ними мало общались. Близко знаком я ни с одним из них не был. И не ощущал потребности…

— Так, как вы, на мой вопрос ответили бы девяносто процентов людей. Людей не интересуют роботы, если они не связаны с ними в жизни. Вероятно, они считают их механизмами, машинами, подобием человека. Могу совершенно определенно заявить вам, что они представляют собой нечто гораздо большее. За последние тысячи лет роботы эволюционировали, они стали существами, которые могут обходиться без людей. Однако в процессе эволюции они ни на минуту не забывали, кто их создатель, и они вовсе не отрицают того факта, что они существа искусственного происхождения, как бы сильно ни казалось обратное. Короче, они до сих пор ощущают некую нерасторжимую связь с людьми. Я мог бы ночь напролет рассказывать вам, что я думаю о роботах и что собой представляют здешние роботы. Сюда они прилетели, потому что им не был позволен никакой религиозный опыт, потому что они были вычеркнуты из этой части жизни людей, которая как раз и представляла предмет их непреодолимого влечения. Нужно очень хорошо знать роботов, чтобы понять, откуда у них такая тяга к вере, к религии. Может быть, это всего-навсего попытка компенсации комплекса неполноценности, желание приблизиться к человеку, насколько возможно, во всем. Робот лишен многого, чем обладают люди, — огромное число ограничений заложено в него по определению. Робот не может плакать, робот не умеет смеяться. У него нет полового влечения, хотя он умеет производить на свет других роботов. По крайней мере наши роботы конструируют собратьев и делают это с такой тонкостью и совершенством, до которых, пожалуй, не додумались бы люди. Здесь, на Харизме, родилось новое поколение роботов, новая раса, я бы сказал. Но я, пожалуй, отвлекся…

— Объяснение тяги к религии как компенсации комплекса неполноценности я вполне могу принять, — сказал Теннисон. — Религия могла быть для роботов тайной, которую они хотели разделить с человечеством.

— Верно, — согласился Экайер. — Я мог бы многое вам порассказать об этом, но главное сейчас то, что тысячу лет назад группа роботов прибыла сюда, на эту планету, и создала здесь свою собственную религию. Когда-нибудь, если вам будет интересно, мы можем вернуться к этой теме.