Сергей Званцев - Были давние и недавние
Гинцберг икнул слышнее и сказал:
— Двадцать… пять.
Посоветовавшись, секунданты утвердили пятнадцать шагов. Отмерять шаги взялся штабс-капитан. Почему-то он при этом мелко семенил, как старушка в церкви, когда она подходит к кресту. Вышло, что от «барьера» до противника — рукой подать.
— Дуэлянты, по местам! — скомандовал штабс-капитан.
Зеленский уже открыл свой сак и разложил на белоснежной салфетке сверкающие на солнце инструменты. Их было очень много: маленькие и большие ланцеты, кривые ножницы и даже огромные акушерские щипцы, имевшие особенно устрашающий вид. Одним глазом Зеленский не забыл взглянуть на Гинцберга.
Потомка рыцарей на месте не оказалось. Из ближайших кустов раздавалось его жалобное бормотание:
— Я молод, я жить хочу! Разве это пятнадцать шагов? Это пять шагов!
Иванов, о котором все позабыли, сидел в стороне на пеньке и, надев очки, читал газету. Сегодня на рассвете за ним заехал Вуков, и Иванов, привычно быстро одевшись, безропотно поехал. Жена, не сомневавшаяся, что его везут к пациенту, успела ему шепнуть: «Меньше трешницы не бери, что такое!»
Он знал, что ему предстоит дуэль с малосимпатичным ему Гинцбергом, но он уже давно на все махнул рукой. Дуэль? Черт с ней, пусть дуэль! Какой-то винтик в нем развинтился, и уже давно не хотелось ни спорить, ни горячиться.
Услышав команду, он аккуратно сложил газету и спрятал в карман. Павел Иванович показал ему его место — у шашки, воткнутой острием в землю. Потом Вуков сунул ему в правую руку тяжелый пистолет и отошел.
По ту сторону барьера, у глубоко вошедшей в землю шашки с анненским темляком, штабс-капитан одной рукой придерживал у бедра пустые ножны, а другой крепко держал за плечо обмякшего Гинцберга. С другой стороны его поддерживал Зеленский и одновременно пытался всунуть ему в руку дуэльный пистолет. Рука дуэлянта висела, как тряпка.
— Держите же, черт возьми! — крикнул штабс-капитан. — Или мы вас объявим недуэлеспособным.
— Савелий Адольфович, придите в себя, — умоляюще шептал ему на ухо Зеленский, — вспомните, что вы магистр! На вас сейчас смотрит весь Дерптский университет!
Гинцберг застонал и схватил пистолет. Штабс-капитан и Зеленский отошли в сторону, с опаской глядя на магистра. Однако он стоял без посторонней помощи и даже, кажется, уже стал прицеливаться в противника.
— По команде «раз» — можете приближаться к барьеру, по команде «два» — стреляйте! — пояснил штабс-капитан и поспешно скомандовал: — Раз… два!
Ударил одиночный выстрел. С криком: «Я убит!» рухнул на землю и остался недвижим Гинцберг. Иванов опускал дымящийся пистолет.
Гинцберг лежал на спине, раскинув руки, по-прежнему зажимая в правой пистолет. Глаза его были закрыты.
Павел Иванович, расставив длинные журавлиные ноги, замер на месте, выпучив глаза.
Андрей Осипович, отшвырнув пистолет, бежал к распростертому на земле противнику. На чесучовом пиджаке Гинцберга, как раз против сердца, расплылось ярко-красное пятно. Андрей Осипович подбежал, тяжело дыша, опустился на колени перед телом магистра и приложил ухо к его груди. Потом, поднявшись, стал спокойно очищать пыль с колен.
— Жив! — сказал он отрывисто.
— Это клюква, коллега, — нервно засмеялся Зеленский и вытер со лба пот. — Признаться, зарядили мы для смеха клюквой, да я уже подумал, не вышло ли ошибки?
Со страха он сделался говорливым;
— А вы, коллега, оказывается, стрелок. Видали, господа, какой мастерский выстрел?
Гинцберг открыл один глаз, потом другой и застонал.
— Пулю уже вынули? — спросил он слабым голосом.
— Уже, — сказал Иванов, помогая магистру встать. Сконфуженный штабс-капитан услужливо поднял с земли франтовской котелок магистра и нахлобучил ему на голову.
Павел Иванович замахал показавшимся за деревьями извозчикам:
— Подавай!
Андрей Осипович посадил обморочного магистра в пролетку и, сев рядом, молча обнял его за плечи.
«Здорово господа набрались», — подумал извозчик, но деликатно промолчал, зачмокал и задвигал вожжами. Пролетка тронулась. Уже на ходу доктор Иванов повернулся и крикнул, раздувая усы:
— Дураки!
Пролетка с дуэлянтами скрылась из виду, пыль, поднятая колесами, осела, а оставшаяся компания угрюмо молчала.
— Какая скука, — процедил наконец сквозь зубы Зеленский. — Поедем, что ли?
Старец Вронда
«…где мадам Дуду… играла в пикет с учителем танцев Вронди, старцем, очень похожим на Оффенбаха».
А. П. Чехов. Рассказ «Ворона»Рассказ «Ворона» написан Чеховым в 1885 году. И тогда уже писатель назвал танцмейстера Вронди «старцем». А спустя четверть века, в 1910 году, живучий старец, маленького роста, чернобородый и черноглазый, здравствовал по-прежнему и по-прежнему квартировал в том же доме на Петровской улице.
Подруга Вронди, мадам Дуду, умерла. Вронди жил один. Танцевальный зал в его квартире оставался таким же, как в описании Чехова:
«Войдя в залу, поручик увидел то же, что видел он и в прошлом году: пианино с порванными нотами, вазочку с увядающими цветами, пятно на полу от пролитого ликера…»
Старец Вронди, танцмейстер и тапер, обучал здесь таганрогскую молодежь светским танцам.
С силой выбивая на стонущей клавиатуре польку-бабочку, Вронди вполоборота следил из-под страшных насупленных бровей за танцующими и певуче приговаривал, с мягким итальянским акцентом, на мотив и в такт польке:
— Раз, два, три, четыре — раз, два, три! Раз, два, три, четыре — раз, два, три!
Молодых людей тянуло к этому пианино с порванными нотами. Здесь гимназисты и гимназистки могли вдоволь поплясать, позабыть о тягостной мертвящей скуке, неприветливой гимназии и опостылевшем гимназическом начальстве, строжайше запретившем учащимся вход в квартиру танцмейстера.
Но, странным образом, именно старец Вронди неожиданно был обласкан и приближен этим самым начальством.
«Депутат» и «дипломат», классный надзиратель Павел Иванович Вуков, мягко ступая на высоких журавлиных ногах, вошел в директорский кабинет и почтительно доложил директору гимназии Михаилу Петровичу Знаменскому, что вчера вечером он снова обнаружил в танцевальном заведении Вронди девять гимназистов, ученические билеты у них отобраны.
Вот что сказано о Михаиле Петровиче Знаменском в официальном альманахе-справочнике по Таганрогу за 1911 год: «М. П. Знаменский — директор мужской гимназии, опытный администратор, известный своим гуманным отношением к учащимся».
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});