Роман Глушков - Северный шторм

Путь по небу богини солнца Соль и ее брата-месяца никогда не был легким. Их неустанно преследовали по пятам два одержимых волка, потомки зловещего Фенрира. И вот по прошествии долгих междоусобных войн и сменившей их лютой трехлетней зимы Фимбульветр – предвестников грядущего Рагнарека – упорство небесных волков было вознаграждено. Проглотив-таки неуловимых брата и сестру, мохнатые твари положили начало знаменитым Сумеркам Богов, которые, по версии видаристов, и стали отправной точкой в истории современного мира.

Естественно, в конечном итоге зло было наказано. Порвавший пасть Фенриру, Видар и его выжившие братья добрались и до отпрысков чудовищного волка, учинив им грандиозную взбучку в обгорелых руинах разрушенного Асгарда. Но молодые асы опоздали – Соль и ее брат были мертвы. В довершение ко всему волк, который проглотил месяц, разгрыз его на множество частей и выплюнул с такой силой, что Земля, уже и так спаленная дотла огненным мечом великана Сурта, покрылась неисчислимыми язвами. Ситуацию выправила дочь лучезарной Соль, починившая колесницу матери и отправившаяся по ее маршруту, на сей раз безо всяких звериных погонь. К сожалению, наследники месяца погибли вместе с ним, и потому с тех пор некому в Асгарде носить коромысло из лунных лучей Симуль, канувшее навек в морских пучинах…

Сверкающий Хьюки Вороньего Когтя был назван в честь младшего сына месяца не только из-за своей формы. Ритуальная секира была отлита около века назад из куска неизвестного металла, предположительно осколка Луны, найденного в одном из кратеров, что на территории Скандинавии также имелись в избытке. Правда это или нет, проверить было невозможно. Рассказчики уверяли, что «небесный металл» был обнаружен неподалеку от древней Упсалы, а секиру из него ковали по технологиям предков – то есть вручную, в архаичной сельской кузнице. Таинство рождения Хьюки сопровождалось чередой мистических явлений: когда заготовку помещали в угли, огонь в горниле начинал жарко пылать без помощи мехов; масло для закаливания каждый раз меняло свой цвет при погружении в него «новорожденного»; сама заготовка оставалась раскаленной столь долгое время, что даже бывалые кузнецы удивленно качали головами… Все эти признаки говорили видаристам о том, что из-под кузнечных молотов на свет родилась не просто копия древнего оружия, а частица иного мира, в которой была заключена божественная сущность.

Именно поэтому Грингсон относился к ритуальной секире как к живому существу, сделав ее посредником в своих беседах с потомками могучих асов. Дроттин подолгу разговаривал со Сверкающим Хьюки, желая получить от него озарение при решении важных вопросов и толковании очередного знамения. Уверенность и эмоциональный подъем, которые неизменно посещали Торвальда после этих бесед, показывали, что конунг находил с богами общий язык. Видар во всем благоволил тем, кто верил в него, о чем всегда сообщал Вороньему Когтю через своего посредника – Сверкающего Хьюки. Плата, которую посредник требовал от конунга, была, по меркам воинственных асов, просто смехотворной: изредка Хьюки желал испить человеческой крови. Торвальд никогда не отказывал Сверкающему в его скромной просьбе. Утолить жажду крови в стране, где даже воровство каралось смертной казнью, было проще простого…

– Здравствуй, Сверкающий Хьюки! – почтительно поприветствовал Грингсон протянутую сыном секиру, после чего бережно, но уверенно взял ее в руки. – Сожалею, что побеспокоил тебя. Но ты простишь меня за это, не так ли? Сегодня действительно великий день, и ты тоже должен порадоваться нашей победе. Взгляни!.. – Вороний Коготь жестом триумфатора воздел руки с секирой к небу. – Мы сделали первый шаг на пути к нашей цели. Непременно передай это божественным асам! Пусть они ликуют вместе с нами!..

Горе тому, кто посмел бы побеспокоить Торвальда или – того хуже – посмеяться над ним в момент, когда одержимость и торжество конунга достигли своего пика. Все в округе, начиная от Лотара и до последнего фьольменна, притихли, внимая каждому слову Грингсона и не сводя взора с его секиры. Свидетели беседы конунга с посредником асов прекрасно знали о том, чем завершится этот разговор.

Ван Борена колотила крупная дрожь, словно его усадили на вибросито. Унять страх и гордо взглянуть в глаза своей смерти было для инквизитора уже выше всяческих сил. Грингсон сломил дух Божественного Судьи-Экзекутора без единой угрозы. Но перед Вороньим Когтем, бывало, ломались и не такие гордецы, причем многие из них преклоняли колени добровольно. И все же Ван Борен был сломлен не до конца, поскольку умолять о пощаде он так и не стал.

– …Попрошу тебя еще об одном одолжении, Сверкающий Хьюки, – продолжал Торвальд, казалось, не замечая никого вокруг. – Не для себя, а для наших павших сегодня братьев. Передай Видару, что я буду ему премного благодарен, если он усадит новых эйнхериев на их первом пиру в Валгалле рядом с собой! Братья это, бесспорно, заслужили! А теперь, Сверкающий Хьюки, прими от меня этот дар в знак признательности! – И зычно на всю площадь прокричал: – Хвала Видару!

И не успели все присутствующие на площади гаркнуть хором в ответ «Хвала!», как секира дроттина, сверкнув на солнце, с хрустом вонзилась в непокрытую голову Ван Борена. Магистр не успел даже вскрикнуть – повалился на– бок с раскроенным надвое черепом, а его паническая дрожь перешла в судорожную агонию.

Очевидно, жажда Сверкающего Хьюки была сегодня особенно сильной, поскольку Вороний Коготь нанес по мертвому телу не меньше двух дюжин ударов. Когда же он наконец остановился и перевел дыхание, труп инквизитора был истерзан до неузнаваемости. Обе руки Ван Борена валялись рядом отрубленными, от головы осталось лишь кровавое месиво, а перемолотые внутренности можно было вычерпывать из брюшной полости кружкой. Угомонившийся Грингсон опустился рядом с телом на колено, как следует испачкал ладонь в магистерской крови, а затем провел пятерней себе по лысине и лицу, вытерев напоследок пальцы о всклокоченную бороду. Вид у Торвальда после этой процедуры стал такой, словно его голову тоже разрубили на части, но по какой-то причине она не распалась.

– Не стоит благодарности, Сверкающий Хьюки, – произнес конунг, слизывая с губ чужую кровь. Судя по всему, божественный посредник остался доволен подарком и уже успел отблагодарить конунга на понятном лишь ему и Хьюки языке.

Грингсон с кряхтением поднялся с колена, переложил секиру на сгиб локтя, отступил на два шага и указал свите на растерзанное тело. Пояснения не требовалось – все прекрасно знали, куда их приглашают.

Первым к изуродованному телу приблизился Фенрир. Повторив в точности все действия конунга, Горм напоследок прикоснулся к испачканному лезвию Хьюки, произнес «Хвала Видару!», после чего замер в молчании рядом, наблюдая за остальными.