Сергей Лукьяненко - Конец легенды (Сборник)

Артём вежливо кивнул.

Его нисколько не интересовал исторический экскурс – да и причина, по которой в университете стоял рабочий макет Звезды. Ясное дело, что будущие механики изучают макеты двигателей, будущие электрики – макеты генераторов, а будущие ученые – макеты «спиритической спирали». Куда интереснее было наблюдать за самой Кариной Аслановной.

– Устройство, созданное больше ста лет назад и активно применяющееся во всем мире, не может являться секретным, – продолжала Данилян. – И пожелай Тесла изначально засекретить свои исследования – за годы информация все равно бы просочилась. Даже на уроках физики в пятом классе детям рассказывают об устройстве Звезды Теслы, упрощенно, разумеется. А у нас учатся студенты, которым предстоит всю жизнь продолжать исследования великого Теслы. Как вы полагаете, возможно ли обучать их без работоспособных макетов?

– Звезда может быть опасной.

– Не более, чем утюг или электрическая лампочка, товарищ Камалов. Макеты Звезды, находящиеся в университете, вполне работоспособны. Но! Есть одно отличие. Настоящая Звезда Теслы воздействует на человеческий мозг сочетанием низко– и высокочастотных колебаний. Только в этом случае возникает «инкарнационный прорыв» и предыдущее воплощение человека временно обретает сознание. В макете стоит простой и надежный предохранитель, позволяющий включать либо только низкочастотный, либо только высокочастотный контур.

Артём снова кивнул. Данилян чуть-чуть оживилась, как любой профессионал, получивший возможность растолковывать азбучные истины благодарному слушателю.

– Отключить предохранитель несложно, – продолжала она. – Точно так же, как несложно засунуть в розетку два гвоздя и взяться за них рукой. Мы запрещаем гвозди и розетки? Нет. Так какие у нас были основания использовать вместо нормальных работоспособных макетов бутафорские генераторы?

– Никаких, – согласился Артём. – Вы совершенно правы. Извините, я не имел в виду ничего дурного. Хотел лишь прояснить ситуацию.

Данилян подозрительно посмотрела на него. Кивнула. Суховато спросила:

– Еще вопросы?

– Вы знаете о причинах убийства Петренко?

Данилян вздохнула.

– Как сказать. Вчера, когда я беседовала с вашими товарищами, у меня сложилось ощущение, что прежняя инкарнация Ивана сообщила ему что-то важное. Об этом узнал кто-то заинтересованный. И убил Ивана, опасаясь, что правда откроется.

– В общих чертах все верно, – согласился Артём. – Рассказ был записан на флэш-карту…

– Знаю, знаю, – Карина Аслановна поморщилась. – Ее искали. Вот… – она полезла в ящик стола, достала маленькую коробочку диктофона. – У меня точно такой же, видите? Вот такая флэш-карта, – она выщелкнула из гнезда маленький пластиковый квадратик и положила на стол.

– Да уж, спрятать несложно, – согласился Артём. – Вчера утром, до появления полиции, кто-нибудь мог зайти в аспирантскую и вынуть карту из диктофона?

– Да кто угодно! У нас сессия, занятия уже не проводятся. Ключи от дверей, если честно, получить нетрудно. Здесь ходили студенты, преподаватели, уборщицы… кто угодно!

– А я-то думаю, почему так тихо, – понимающе сказал Артём.

– Сессия, – повторила Данилян. – Завтра экзамен у третьего курса – будет шумно. Иван был в комиссии… теперь надо срочно искать замену. Ужасная история, товарищ Камалов. Всякое бывает в учебном процессе, студенты порой такое творят! Но чтобы преподаватель повел себя столь безответственно, а потом погиб! Такого у нас не бывало никогда!

– Ну а как же взрыв в лаборатории газодинамики?

– Этой истории почти тридцать лет, – Данилян поморщилась. – Да, там было явное нарушение техники безопасности. Но это не наш факультет. Мы с подобными объектами не работаем.

Она демонстративно посмотрела на часы.

– Кого из друзей Петренко посоветуете расспросить? – Артём сделал движение, будто порывается встать.

– Киреева, – не задумываясь, ответила Данилян. – Светова… он не друг, скорее – вечный оппонент. Профессора Агласова – он всегда протежировал Ване.

– Спасибо, – теперь Артём и в самом деле встал. – Скажите, а где я могу найти профессора Ройбаха?

– Его кабинет в конце коридора.

– Благодарю вас, товарищ Данилян, – с чувством произнес Артём. – Последняя просьба… Вы не могли бы одолжить мне флэш-карту из своего диктофона?

– Зачем? – удивилась Карина Аслановна.

– Хотел бы показать некоторым людям. Всегда проще, когда показываешь, что надо искать. Я верну ее через пару часов.

– Пожалуйста, – Данилян протянула ему карту. – Я буду на работе до четырех часов, потрудитесь меня найти.

Работа детектива – неважно, состоящего на службе в милиции или занимающегося частным сыском – неизбежно связана с поступками не самыми этичными.

Чтобы разоблачить шантажиста, приходится стать шпионом. Чтобы поймать вора, приходится искать доносчиков. Чтобы схватить убийцу, приходится угрожать и запугивать.

Артёму приходилось и шпионить, и вербовать доносчиков, и угрожать.

Но больше всего Артём не любил провоцировать.

Есть что-то постыдное в самой необходимости одному человеку устраивать ловушку для другого. Даже для преступника. Даже для убийцы.

Но ни одному детективу в мире не удалось обойтись без блефа и провокации. В прошлой своей жизни, будучи Аланом Пинкертоном, Артём неоднократно становился «своим» для преступников, проникал в банды, планировал ограбления – чтобы затем победоносно схватить негодяев на месте преступления. Разумеется, Артём не помнил своих приключений, тысячекратно умноженных и растиражированных «желтой» прессой. Читать – читал, со стыдливым интересом знакомясь с деталями похождений своей прежней инкарнации. И неоднократно думал, что «его» методы, во многом заложившие основы современного сыскного дела, имели и свою оборотную сторону. Сыщик и преступник – не только антагонисты, не только соперники, но еще и два полноправных игрока. От хода сыщика зависит и ответный ход преступника. Алан Пинкертон безжалостно преследовал и уничтожал американских бандитов, но не была ли ответная жестокость преступного мира отчасти порождена и его методами?

Артём не знал ответа. Точнее, знал тот ответ, который стал справедливым в его время. С шулерами дозволимо играть краплеными картами.

Если и были в мире благородные преступники, то они навсегда остались под пологом Шервудского леса. Там, наверное, им самое место.

Потому что стоит присмотреться к настоящему преступлению, и вы найдете не страдающего Отелло, а лишь пьяного мужа, приревновавшего супругу к соседу; не благородного Гамлета, а коварного охотника за наследством; не пылкого Ромео, а банального соблазнителя.