Ходоки во времени. Суета во времени. Книга 2 - Виктор Васильевич Ананишнов
Что, если не тот?
А он уже сжился со своей исключительностью. Очень даже сжился. Трудно будет привыкать к своей заурядности.
Особенно тревожили разговоры ходоков о деле. Все ждут от него, то есть КЕРГИШЕТА, особого подарка – дела.
Но откуда его взять?
Над проблемой поиска такого дела Иван, нет-нет, да и задумывался с тех пор, как о том сказал ему Симон, но ничего пока не находил. Да и как можно придумать какое-то дело, – недоумевал он. Дело не ищут, его делают. Если оно, конечно, есть и необходимо для кого-то.
– Найдет, найдёт, – успокоил Арно Симон.
– Занятно… До свидания!
Арно, подобно Симону, вышел из квартиры через дверь и только после этого стал на дорогу времени.
– Не темнит? – спросил Иван, кивнув на дверь, закрывшуюся за перебежчиком.
– Поживём – увидим. У Радича ему точно нечего делать. Ведь, кроме ходьбы во времени, Арно ничего другого не умеет делать, вот и мечется от одного берега к другому.
– Что ж, я вам верю.
Симон, прицеливаясь, осуждающе посмотрел на Ивана.
– Пора, Ваня, самостоятельно решать вопросы, – сказал он с доса-дой в голосе. – И пора всю инициативу в конфликте ходоков брать на себя. Ты уже достаточно повидал и узнал, знаешь некоторые наши неприятности. Во всяком случае, те, к которым ты уже приобщился… К тому же, наши междуурядицы не самое страшное, о чём нам, ходокам, приходиться думать… – Симон прищурил глаз. – Да и пора тебе, Ваня, до конца осмыслить то, что ты уже не мальчик, а муж и КЕРГИШЕТ к тому же. И то и другое предполагает определённое поведение и мышление.
– Ну, вы даёте! – только и нашёлся, что сказать, Иван.
Симон усмехнулся, но быстро стёр улыбку.
– С одним делом покончили. Теперь о втором, Ваня. Надо сходить к попавшим во временную ловушку аппаратчикам. Есть убедительные доказательства причастности деревьев, растущих в кратере, к созданию эффекта передвижения во времени. По крайней мере, для аппаратного способа.
– А для нас?
– Нами там практически никто не занимается, поэтому, относится ли этот эффект к ходокам, не известно. Может быть, и да… А может быть, и нет. Впрочем, какая нам разница? Ходим же…
От Ивана
Можете представить моё состояние от сообщения Симона.
Масса вопросов повисла на языке, да и съязвить хотелось по поводу убедительных доказательств… Да, хотелось. Но подтвердись эта догадка аналитиков и учёных института времени – и разрушится сказка о способностях ходоков победить время, в которые я уже свято уверовал. Уверовал в совершенство ходоков, в том числе, естественно, и своё. Не в бытовом понимании этого совершенства – среди них случались разные люди, как я и вы, как слушатели моего повествования, успели заметить, и подлецы самые, что ни на есть, – но в том вызове, что бросили они равнодушному и неумолимо пугающему постоянству текущего в никуда времени.
Что может быть страшнее времени? Ничто и ничего!
Забвение, разлука, утраченные иллюзии, молодость, переходящая в немощь, смерть – всё это – время! Как огненный горн, сжигающий миры, жгучие тайны, ценности целых народов.
И нет ему альтернативы!
Было, ушло, прожито, забыто за давностью – так вынуждены говорить люди. Люди, не успевающие ощутить вкуса детства, юности, зрелости, что само по себе, может быть, и полдела, но никто не знает дороги назад. И не для того, чтобы исправить нелепые давние ошибки, а хотя бы вернуться, пусть уже постаревшим, в милые сердцу годы и по-новому, с высоты знаний и опыта житейского, переосмыслить их и сделать практические выводы и для себя и для других.
Одни лишь ходоки сбросили с себя цепи времени и почти не подвластны ему!
А Симон говорит о доказательствах, которые делают эти цепи ещё прочнее. Это что же, из времени не выпрыгнешь?
Мысли расслабили меня. Как будто я подпирал небесный свод и слегка надорвался от тяжести.
– Что из этого доказательства следует?
– Многое, Ваня. Во-первых, ты, возможно, и вправду достиг своего предела. Пояс Закрытых Веков не в счёт, он – искусственное образование. – Я невесело покривил лицом, а он: – Во-вторых, лес кратера катастрофически вымирает, оттого-то, по-видимому, снижается количество потенциальных ходоков, так что в ближайшем будущем… в моём будущем их может вовсе не быть. И, в-третьих, есть надежда вывести аппаратчиков в более позднее время, нагрузив их деревом, растущим в кратере.
– Деревянные скафандры понаделать. В виде гробов?
Моя грубая шутка не возымела на Симона никакого действия, будто я и не говорил её.
– Достаточно его иметь при себе.
– И много его надо иметь?
Симон потёр подбородок о плечо, с прищуром и укором посмотрел на меня.
– Хороший вопрос… – Он помолчал, сделал губы трубочкой. – Тут такое дело… Сказать что-либо уверенно не могу. Возможности проницаемости сквозь время могут быть связаны не только с одним деревом как таковым, но и со степенью его свежести, возраста, конфигурации. Лучше всего просто взвалить на себя часть свежесрубленного ствола и становиться с ним на дорогу времени.
Поскольку Симон, говоря, даже не улыбнулся, подобно юмористу на сцене, с каменным лицом повествующему о чём-то смешном, я фыркнул, представляя картинку предполагаемого Симоном вывода аппаратчиков из отстойника.
– Конечно, смешно. Я здесь с тобой согласен, – Симон подождал, пока я перестану резвиться и смогу его слушать. – Тем более что по весу этого дерева надо нести на себе много. От двадцати трёх до ста сорока восьми килограммов. Таков разброс возможного использования эффекта проницаемости аппаратчиков… – Симон пытливо посмотрел на меня. – Как, Ваня, смешно и теперь? То-то… В этих расчётах ты не в счёт. Так что сможешь помочь им. Поработаешь в одной упряжке со свойствами деревьев и таймендами аппаратчиков.
– Энергополе их аппаратов не помешает?
– Ничего страшного. Ни тебе, ни им ваш контакт не страшен… У меня всё, Ваня.
– У меня… тоже.
У меня точно к Симону не было вопросов.
Какие тут вопросы, когда во всём сказанном нами чувствовалась явная нелепица? Люди двадцать второго века, дерзнувшие покорить само время, оснащённые техникой, зависели теперь лишь от своих физических возможностей: унесёшь неимоверной тяжести груз – значит, вернёшься в своё время, не унесешь – сиди там, куда тебя занесла нелёгкая.
Мне почему-то запала в голову одна цифра и светилась там – полтора центнера – и я не мог отделаться от этой мысли: Кому это под силу?
Перебирая в памяти аппаратчиков, ребят крепких и рослых, я, тем не менее, не видел в них ни одного, кто бы смог справиться с таким весом. Поднять-то они его поднимут. Такое и более слабым под силу. Но тащить его долго на себе… Навряд ли. Недаром Симон не поверил в мой план вынести аппаратчиков из прошлого на
