Квантовый вор - Ханну Райяниеми
Ее гевулот закрывается окончательно, и она становится расплывчатой меткой-заполнителем, означающей личность, скрытую пеленой уединения: в то же время Исидор понимает, что остается для нее пустым местом. Но это длится одно мгновение. Затем она возвращается: глаза прикрыты, сжатые кулаки подняты к груди, на смуглой коже выделяются побелевшие от напряжения костяшки.
— Все было не так, — тихо говорит она.
— Не так, — соглашается Исидор. — Потому что у вас был с ним роман.
В его мозгу тикают Часы. Она предлагает заключить контракт гевулотов, подобный осторожному рукопожатию. Он принимает предложение: разговор в течение следующих пяти минут не будет фиксироваться его экзопамятью.
— Ты и вправду не такой, как они? Наставники.
— Нет, — говорит Исидор. — Не такой.
Она берет в руки конфетку.
— Ты знаешь, как трудно сделать шоколад? Как много времени занимает этот процесс? Он показал мне, что это не просто сласти, что в шоколад надо вложить частицу себя самого, сделать своими руками нечто реальное.
Она вертит в пальцах конфету, словно это талисман.
— Я долгое время провела в Спокойствии. Ты слишком молод, чтобы понять, что это значит. Ты — это ты, но не совсем: часть тебя, которая говорит, делает другие вещи, делает машинально. И спустя какое-то время начинаешь считать, что так и должно быть. Но чувствуешь, что это не так. До тех пор, пока кто-то не поможет обрести себя снова.
Она откладывает в сторону наполовину растаявшую конфету.
— Воскресители говорят, что не смогут его вернуть.
— Мисс Линдстрем, они смогут, если вы мне поможете.
Она переводит взгляд на шоколадный костюм.
— Знаешь, мы делали его вместе. Когда-то и я носила такую одежду, еще в Королевстве.
Ее взгляд блуждает где-то далеко-далеко.
— Почему бы и нет? — говорит она. — Давай попробуем. Хотя бы в память о нем.
Линдстрем достает из-под прилавка какой-то металлический инструмент и нерешительно подходит к стеклянной створке. С бесконечной осторожностью она отрезает от края крошечный кусочек и кладет его в рот. На мгновение она замирает, ее лицо остается непроницаемым.
— Это неправильно, — восклицает она, широко раскрыв глаза. — Совсем неправильно. Кристаллическая структура совсем не та. И вкус… Это не тот шоколад, какой мы изготавливаем. Похожий, но не совсем.
Еще один маленький кусочек она протягивает Исидору, и шоколад почти мгновенно тает у него на языке, оставляя горьковатый привкус со слабым ореховым оттенком.
Исидор улыбается. Ощущение триумфа почти снимает в его голове напряжение, оставшееся от кват-посланий Пиксил.
— Не могли бы вы пояснить, в чем заключается разница с технической точки зрения?
Ее глаза сверкают. Линдстрем облизывает губы.
— Все дело в кристаллах. На последней стадии необходимо много раз разогревать и охлаждать шоколад — таким образом получаемый продукт не тает при комнатной температуре. В шоколаде имеются кристаллы, и их симметрия, получаемая при смене тепла и холода, помогает им удерживаться вместе. Мы всегда стараемся делать шоколад V типа, а здесь слишком много IV, это можно определить по текстуре. — Вся ее нерешительность и сомнения неожиданно исчезают. — Как вы узнали? Что случилось с моим костюмом?
— Это неважно. Важно то, что вы не должны его продавать. Позаботьтесь о его сохранности. Кстати, не могли бы вы дать мне кусочек с собой? Да, этого достаточно, и можно просто завернуть. Не теряйте надежды: он еще может к вам вернуться.
Ее смех мрачен и горек.
— Начнем с того, что он никогда не был моим. Хотя я очень старалась. Я хорошо относилась к его жене. Я подружилась с его дочерью. Но все напрасно. Знаешь, порой мне кажется, что так даже лучше. Только воспоминания и шоколад. — Она несколько раз подряд сжимает и разжимает пальцы. Ее ногти выкрашены в белый цвет. — Отыщи его, пожалуйста, — негромко говорит она.
— Я сделаю все, что смогу, — обещает Исидор.
Он сглатывает и неожиданно испытывает облегчение при мысли, что этот разговор не запечатлен в кристалле экзопамяти, а только в нейронах его смертного мозга.
— Между прочим, я вас не обманул. Я действительно ищу что-то особенное.
— Вот как?
— Да. Мне придется опоздать на вечеринку.
Дверь магазина неожиданно открывается. Это мальчик-подросток, светловолосый, очень красивый, с правильными славянскими чертами лица, примерно восьми марсианских лет.
— Привет, — говорит он.
— Себастьян, — откликается Линдстрем. — У меня покупатель.
— Все в порядке, я не возражаю, — говорит Исидор и через гевулот вежливо предлагает скрыть от него разговор.
— Я только хотел спросить, не видели ли вы Элоди? — Паренек лучезарно улыбается продавщице. — Я не могу установить с ней контакт.
— Она дома, со своей матерью, — отвечает Линдстрем. — Ты должен бы дать ей некоторое время оправиться. Надо уважать ее горе.
Парень энергично кивает.
— Конечно. Я только думал, может, смогу чем-то помочь…
— Нет, не можешь. А теперь, будь добр, позволь мне закончить разговор. Этого хотел бы и отец Элоди.
Мальчик немного бледнеет. Он поворачивается и выбегает из магазина.
— Кто это? — спрашивает Исидор.
— Приятель Элоди. Маленький распутник.
— Он вам не нравится?
— Мне никто не нравится, —
