Законы баланса (СИ) - Некрасова Алиса
— Эй, да он же сейчас помрет!
— Ничего-ничего. — Второй приподнял ребёнка за шкирку и поставил на ноги. — Эти ящерицы крепкие ребята! Подлечим немного и продадим по двойной цене.
Черные выступы нагорий, из которых, по большей части, формировался ландшафт Сондэса, присыпала белая пыль, что выпотрошили друг из друга разгневанные валы облаков. Эта пыль падала на его лицо, неприятно прижигая змеиную чешую. Ацель знал, что то был не снег — на Сондэсе никогда не бывает зим. По крайней мере, сейчас. Но истории все ещё хранят на своих обгорелых страницах сказки о снежных веках, которые довелось застать мертвецам.
Силуэт космического корабля высовывался из серого тумана, как жук-великан. Казалось, он вот-вот зашевелится и поползет, протыкая штыками каменистую почву. Двух пришельцев с добычей встречали на трапе члены команды. У тех были одинаковые костюмы, подогнанные по форме и размеру под их тела: не все из них были гуманоидами.
Ацель увидел, как впереди топчатся сондэсианские дети — такие же, как он: ободранные и грязные. Все они ревели навзрыд, и только одна старшая девочка с бронзовой чешуей послушно ожидала, когда их заведут на палубу. Ветер плескался в ее песчаных волосах, повязанных желтыми лентами, а глаза счастливо блестели золотом. Она поймала на себе рассматривающий взор чёрного ящера и лучезарно улыбнулась ему.
«Почему она улыбается? — подумал он, пока пришелец погонял его вперёд. — Ненормальная какая-то».
Подобранных детей разделили на группы в соответствии с возрастом и физическими данными, и, подобно скоту, повели по коридорам звездолета под руководством надзирателя: тех кто помладше и послабее — в одну сторону, более выдающихся — в другую. Бесстрашная девочка попала во вторую группу, отчего её радость выходила за буйки и выливалась восторженным хихиканьем. За неадекватное проявление эмоций её постоянно били по шее. Ацель проследил, как дети один за другим покидают секцию космического корабля, и занервничал, потому что его единственного не причислили ни к одной из групп. Вместо этого за чёрным ящером пришёл бортовой врач. От него исходил какой-то новый запах — горьковатый, но приятный и свежий. До того момента Ацель не знал, насколько ему нравится запахи стерильных препаратов, чистящих средств и различных противомикробным химикатов. Врач оглядел ребенка с ног до головы, будто сомневаясь в его ценности, а когда тот закашлял — взорвался бранью.
— И ты хочешь, чтобы я лечил этого дохлика? — тыкал он пальцем в офицера. — Он не окупит наши убытки! О чем ты только думаешь?
— Сондэсианкие отпрыски хоть и тощие, но жилистые. На них пахать и пахать! — стоял на своём тот. — А ещё выживаемость у них даже лучше, чем у сив`ильцев. Я надеюсь, ты помнишь, как ошибался в прошлый раз, а? Ты видел, во что превратился Сондэс? Спорим, что через полвека его причислят к «тёмным планетам»? Я знаю о чем говорю. Не разбрасывайся товаром и не строй из себя незаменимого, доктор Дьего, — пренебрежительно фыркнул офицер, сложив руки за спиной.
— Как прикажете, — выдавил Дьего, озлобленно пихая мальчика. — За мной, мелкий засранец!
Ацель слышал весь разговор, но слова рассыпались вокруг него бессмысленными звуками. Одну очевидную деталь он все же для себя прояснил — ему здесь не рады.
По прошествии пяти дней изоляции и ежедневных болезненных процедур, мальчику действительно полегчало, и под конец недели его перевели в общий блок.
Надзиратель швырнул чёрного ящера в камеру, и на него тут же уставилось с десяток напуганных и измученных глаз. Дети сидели на полу, поджав ноги, или лежали, свернувшись клубком, словно бродячие псы. Эти угнетающие настроения ломались под контрастом мелодии, которую девочка с бронзовой чешуей мычала себе под нос. Чтобы не предаться хандре, она распускала мелкие косички в своих волосах и заново вплетала в них ленты, повторяя манипуляции снова и снова.
— Выглядишь куда лучше!
— Ты! — процедил сквозь зубы Ацель. — Бесишь! Прекрати лыбиться! Я не знаю, что происходит, но ничего хорошего из этого не выйдет!
— Сам признался в своём неведении. Чего же ты рычишь на меня? — Девочка не теряла искры задора.
— Будто ты в курсе, что с нами будет!
— Так и есть. Или ты считаешь, что неведению можно улыбаться?
— Тогда объясни! — потребовал Ацель.
— Такому грубияну я ничего объяснять не собираюсь! — вертела носом та.
— Ладно! — отозвался мальчик вспыльчиво. — Прости. Довольна?
— А ты забавный малый! Правда, — задумалась девочка, — стоит немного поработать над собой. Никто не любит шумных детей. Меня зовут Ливара. Переводится как «песчаная буря». Что насчёт тебя? Как к тебе обращаться?
— Ацель.
— Ацель? Красивое имя, но оно тебе не подходит. «Крадущаяся тень» — значит, ты должен быть кротким и немногословным. Может лучше… хм… Генель — «скрытая глупость»? — Ливара разразилась звонким издевательским хохотом.
— На драку нарываешься?
— Неужели опустишься до драки с девчонкой? — Она отпустила свои волосы и вызывающе наклонила голову. — Да и вообще, сидел бы молча и радовался, что попал в категорию «А». Вот же неймется!
Ацель уселся в неосвещаемом углу тюремной камеры, оправдывая своё имя. Чёрная чешуя размылась, преобразовав силуэт гуманоидного ящера в неузнаваемые пятна грязно-белых тканей, в которые его переодели в медицинской части. Два ультрамариновых огонька недоверчиво посматривали на Ливару из-под полуприкрытых век, создавая впечатление, будто тень обзавелась глазами.
— Если ты не заметила, — заговорил он сдержанно, — нашему положению здесь радуешься только ты.
— Может и так! — Девочка легла на пол и, заключив руки за голову, перевела своё внимание на три еле заметные лампочки сигнализации под потолком. — Это все потому, что мои цели и цели огонов совпадают.
— Хочешь сказать, что ты намеренно позволила им себя схватить? — открыл рот Ацель. — Точно психопатка! И что ещё за огоны?
— Огоны, — повторила та без улыбки, — это… космические преступники, разновидовое сборище мерзавцев, что наживается на войне, приторговывая на тёмных планетах нелегальной продукцией. В основном, конечно, животными — они сейчас высоко ценятся на рынке… Ты же в курсе, что выращивать скот в условиях тёмных планет невозможно? Мясо, шкура и прочее — вот на что сейчас спрос. А там где спрос — там рождается и предложение.
— И нас тоже на мясо? — поежился мальчик, еще глубже забившись в угол. Все дети в камере поддержали его гробовой тишиной.
Ливара выждала зловещую паузу и рассмеялась. К уголкам ее глаз накатили слезы:
— Видели бы вы ваши лица!
— Давай без твоих шуточек! — Мальчик выдохнул.
— Тёмные планеты — убежища для беглецов, отбросов общества, особо опасных преступников. Вся жизнь на этих планетах давно вымерла — по тем или иным причинам. А чтобы скрываться на планетах неприспособленных для жизни нужно очень много денег. Некоторым убийцам не хватает рабочих рук. Некоторые… ушли на пенсию и просто хотят спокойно дожить свой век. Здесь в дело вступаем мы — сироты, бродяги, никому ненужные дети.
— Это же… рабство!
— Я предпочитаю называть это «вторым шансом». Лучше жить в качестве раба, зато с кровом, и пищей, чем скитаться по умирающей планете и грызть камни под открытым небом.
— Но…я не сирота! У меня есть родители, старший брат и нерожденная сестра!
— Значит они тебя бросили!
— Неправда!
— Обменяли на что-то?
— Нет же!
— А что тогда? Огоны стараются не лезть в дела семейные. Даже у отбитых наглецов есть свои принципы.
— Произошла какая-то ошибка! — Ацель вскочил на ноги и начал судорожно стучать по решетке: — Выпустите меня! Я не должен здесь находиться!
Ливара сомкнула его пасть двумя сильными руками и серьёзно прошипела:
— Думаешь, из-за какого-то мелюзги они повернут корабль? Мы уже покинули галактику, уймись! Или ты мазохист? Потому что никто слушать тебя не станет, а вот побьют — запросто! И не посмотрят, что ты из категории «А»!
