Аластер Рейнольдс - Великая стена

— Были сомнения. Не с музыкальной точки зрения. Но сварганить такое шоу? Добиться реальной прибыли? В этом я не был уверен.

— Потому-то я и взял тебя снова на борт. Ты дружишь с числами и не упускаешь мелочей. И ты выпутался из всех проблем.

— Пожалуй. — Я поерзал в кресле, разминая ноги. — Ты… э-э… заглядывал к Дереку после шоу?

Джейк кивнул как-то подозрительно быстро:

— Дерек в порядке. Отстрелялся без промаха.

Что-то не так, только я не могу понять, что именно. Причем с того момента, как мы оказались в самолете. Как будто что-то не дает Джейку покоя, но он не хочет со мной поделиться.

— Убойное шоу по всем параметрам, — говорю я.

— Лучшее за все гастроли. Все прошло как по маслу. Освещение, задняя проекция…

— И не только технически. Один из работяг сказал, что «Вымирание» было исполнено изумительно.

Джейк энергично кивает:

— Так же изумительно, как всегда.

— Нет, он имел в виду, что исключительно изумительно. То есть круче и лучше, чем во время любого предыдущего шоу.

Улыбка на лице Джейка застывает.

— Я это тоже слышал, приятель. Исполнено было прекрасно. Четко. Так, как нам это нравится.

— А у меня создалось впечатление, что там было нечто большее, чем… — Я замолкаю, сам не знаю почему. — Ты уверен, что нам ничего не нужно обсудить?

— Абсолютно.

— Ладно. — Я улыбаюсь, но между нами остается нечто нерешенное, какая-то напряженность. — Тогда я, пожалуй, схожу поглядеть, как дела у нашего большого парня.

— Конечно, сходи.

Я расстегиваю ремень и иду вдоль рокочущего и вибрирующего фюзеляжа «Антонова». Это Ан-225, самый большой из когда-либо созданных самолетов, построенный пятьдесят лет назад для советской космической программы. В мире их всего два — и обоими владеют «Морбид менеджмент» совместно с «Гладиус биомех». Шоу с Дереком настолько сложное, что мы проводим сборку одного сценического комплекта, когда второй еще в работе. Поэтому «Антоновы» и прыгают по всей планете, под завязку набитые сценическими лесами, батареями прожекторов и динамиков, стопками экранов, инструментами, — пятьсот тонн всякой всячины для современного рок-концерта. Даже клетка с Дереком — лишь крошечная часть всего груза.

Я прохожу мимо двух гитарных техников и работяг, играющих в карты, пересекаю проход между контейнерами, затем мимо складного столика, где Джейк развернул свой лэптоп, просматривая запись концерта. А чуть поодаль возвышается клетка. Она привязана, чтобы не сдвинулась при болтанке, и местами оцарапана при погрузке. Мы закрашиваем царапины желтой краской перед каждым шоу, чтобы все блестело и выглядело как новенькое. Я провожу рукой по каркасу из стальных трубок.

Даже странно теперь вспоминать, насколько я был поражен и испуган, когда Джейк впервые повернул выключатель. Сейчас впечатления другие. Я знаю Дерека намного лучше, чем тогда, и понимаю, что многое в его поведении… просто игра. Он такая лапочка. Прирожденный шоумен. В том, что такое имидж и расчет времени, он смыслит больше любой рок-звезды, с кем мне доводилось работать.

Дерек заканчивает обед. У него всегда хороший аппетит после концерта, а дорожки кокаина и несовершеннолетние фанатки его, к счастью, интересуют меньше всего.

Он замечает мое присутствие и фиксирует меня злыми желтыми глазами.

Вопросительно рычит, словно спрашивает: чем могу помочь?

— Просто зашел тебя проведать, друг. Говорят, ты сегодня сорвал бурю аплодисментов. Растрогал кое-кого «Вымиранием». Да и «Восходом млекопитающих» тоже. Мы получили столько запросов на скачивание, что нам, может быть, даже придется брать за это плату, чтобы компенсировать накладные расходы.

Дерек задумчиво рыкает, как будто никогда на эту тему не размышлял.

— Вот я и решил, что надо тебе об этом сказать. — И я постукиваю костяшками пальцев по клетке. — Ну, вроде как отдать должное. Тому, кто это заслужил.

Дерек смотрит на меня еще несколько секунд, потом возвращается к еде.

Джейк отыскал меня в самолете. Было это пять лет назад, сразу после тех самых событий. Я набрал в зале ожидания десяток бутылочек водки и оприходовал их после взлета, надеясь оставаться без сознания, пока сверхзвуковой самолет не выпустит шасси, а между мной и тем хаосом в Лос-Анджелесе не окажется целый континент. Но мои надежды не оправдались. Стюард все-таки разбудил меня и заставил выбирать между двумя вариантами обеда: курицей со вкусом мамонта или мамонтом со вкусом курицы.

— Принесите мне мохнатого слона, — решил я. — И еще водки.

— С водой и со льдом, сэр?

— Просто водки.

Мамонт действительно оказался неплох — наверняка не хуже, чем была бы курица, — и я старался им насладиться, насколько позволяло мое состояние, когда в правом верхнем углу поля зрения появился символ входящего звонка. Секунду-другую я размышлял: может, не отвечать? О чем со мной сейчас могли говорить, кроме как о кошмаре, который я оставил в Штатах, когда роботы сошли с ума? Но я все же ответил — у меня никогда не хватало решимости не отвечать на вызов. Скорее всего, это мой адвокат. Конечно, если у меня еще есть адвокат.

— Ладно, выкладывай. Кто пытается подать на меня иск, о какой сумме идет речь и что мне надо сделать, чтобы от них отделаться?

— Фокс?

— А кто же еще? Ты отыскал меня в списке пассажиров, да?

— Это Джейк, старина. Я тут узнал о твоих недавних неприятностях.

В тот момент водка помогла мне сгладить удивление.

— И ты, и весь мир.

Джейк изобразил обиду:

— Ты хотя бы сделай вид, что рад меня слышать, приятель. Мы ведь давненько не общались.

— Извини, Джейк. Последние несколько дней были не лучшими в моей жизни, понимаешь?

— Рок-н-ролл, друг мой. Надо катиться дальше, и все неровности сгладятся. Разве не так мы всегда говорили?

— Не помню. А мы так говорили? — Внутри меня закипело раздражение. — Знаешь, с того места, где я сейчас сижу, не очень-то заметно, что у нас когда-то было много общего.

— Язвишь, приятель. А я вот тебе звоню, чтобы сделать предложение. И это предложение может вытащить тебя из ямы, в которой ты оказался.

— Что такое?

— Пора возродить «Морбид менеджмент».

Я быстро оценил перспективы. «Морбид менеджмент» скончалась по веской причине. Мы исчерпали все возможности совместной работы. И что еще хуже, после разрыва у меня осталось очень скверное мнение о Джейке Эддисоне. Джейк всегда был хвостом, вертевшим конкретной собакой, и я всегда поддерживал его идеи. Но сам он не поверил в единственную за всю мою карьеру блестящую мысль.