Дмитрий Громов - Сборник "Один плюс один"

А первая смерть забывается

И тихо стоит за кулисами.

…У черного входа на улице

Судачат о жизни и бабах

Убитый Тибальдом Меркуцио

С убитым Ромео Тибальдом.

ПОСЛЕДНИЙ СПЕКТАКЛЬ

Финальному бою Гамлета – В. Высоцкого

…Он умирал, безумец Девона. Наивный, гордый, слабый человек с насмешливыми строгими глазами – и шесть часов перебирал в горсти крупицы, крохи Времени, слова, стеклянные и хрупкие игрушки, боль, гнев и смех, и судороги в горле, всю ржавчину расколотого века, все перья из распоротой души, все тернии кровавого венка, и боль, и плач, и судороги в горле… Он умирал. Он уходил домой. И мешковина становилась небом, и бархатом – давно облезший плюш, и жизнью – смерть, и смертью – труп с косою, и факелы – багровостью заката; он умирал – и шелестящий снег, летящие бескрылые страницы с разрушенного ветхого балкона сугробами ложились на помост, заваливая ночь и человека, смывая имя, знаки и слова, пока не оставался человек – и больше ничего. Он умирал. И Истина молчала за спиною, и Дух, и Плоть, и судороги в горле…

…Он умирал, безумец Девона. Они стояли. И они смотрели. И час, и два, и пять, и шесть часов они стояли – и молчала площадь, дыша одним дыханьем, умирая единой смертью; с ним – наедине. Наедине с растерзанной судьбой, наедине с вопросом без ответа, наедине – убийцы, воры, шлюхи, солдаты, оружейники, ткачи, и пыль, и швы распоротого неба, и боль, и смех, и судороги в горле, и все, кто рядом… Долгих шесть часов никто не умер в дреме переулков, никто не выл от холода клинка, никто не зажимал ладонью раны, никто, никто,– он умирал один. И этот вопль вселенского исхода ложился на последние весы, и смерть, и смех, и судороги в горле…

…Он умирал, безумец Девона. Все было бы банальнее и проще, когда бы он мог дать себе расчет простым кинжалом… Только он – не мог. Помост, подмостки, лестница пророков, ведущая в глухие облака, дощатый щит, цедящий кровь по капле, цедящий жизнь, мгновения, слова – помост, подмостки, судороги в горле, последняя и страшная игра с безглазою судьбою в кошки-мышки, игра, исход… Нам, трепетным и бледным, когда б он мог (но смерть, свирепый сторож, хватает быстро), о, он рассказал бы, он рассказал… Но дальше – тишина.

ОБСТОЯТЕЛЬСТВА

Я умер где-то. Где – не знаю.

Мне точность места не важна.

И смерть была со мной нежна,

Как мать родная.

Я умер как-то. Как – не помню.

Возможно, со свинцом в груди.

Осталась ива впереди

И речки пойма.

Но, генералом иль солдатом,

Под солнцем или при свечах,

Не стану лгать: "Я пал когда-то".

Всегда.

Сейчас.

ИЗ ПОДСЛУШАННОГО

…Вот это, мол, гений!

Из нашего теста!

Вот это, мол, светоч,

Костер среди тьмы!

А рвань – это вызов!

А пил – в знак протеста!

А то, что развратник –

Не больше, чем мы!

МОНОЛОГ

Разрешите прикурить?

Извините, не курю.

Что об этом говорить –

Даже я не говорю.

А ведь так хотелось жить,

Даже если вдруг бросали,

Даже если не спасали,

Все равно хотелось жить,

Все равно хотелось драться

За глоток, за каждый шаг…

Если в сути разобраться –

Жизнь отменно хороша.

Разрешите прикурить?

Извините, докурил.

Если б можно повторить,

Я бы снова повторил.

Я бы начал все сначала,

Я бы снова повторил,

Чтобы жизнь опять помчала

По ступенькам без перил,

Снова падать, подниматься,

От ударов чуть дыша…

Если в сути разобраться –

Жизнь отменно хороша.

* * *

…вновь перечитать – как в экипаже

Покатить назад, а не вперед.

Маршала заметить в юном паже,

Время раскрутить наоборот,

И себя увидеть в персонаже,

Зная, что чуть позже он умрет.

ОН

…отдавал себе отчет

И в словах и в поведенье,

Но взаймы ни Бог, ни черт

Не давал ни разу денег,

Переигрывал судьбу,

Мог любить и ненавидеть,

В белых тапочках в гробу

Никого не тщился видеть,

Мог играть и без струны –

Дескать, вывезет кривая –

И терпеть не мог войны,

Потому что убивают.

…отдавал себе отчет

В сроках жизни и дистанций,

Выпал нечет или чет –

Все равно. Он отчитался.

ПРЕЛЮДИЯ

(к спектаклю "Когда фея не любит)

На кресле вздрогнет старый плед

И кресло накренится,

И лунный свет, как чей-то след,

Пройдется по странице,

Скользнет к чернильнице перо,

Луна отбросит маску,

Перешагнув через порог,

Заглянет в гости сказка.

Она присядет у огня,

Потянется за чаем,

Она начнет просить меня

Придумать ей начало,

Возьмет в шкафу ее рука

Пылившиеся краски

И ляжет первая строка:

"Так начиналась сказка…"

О ВОЛШЕБНИКАХ

(вспоминая премьеру спектакля "Обыкновенное чудо")

Довелось волшебнику

Думать по учебнику,

Скалы не разбрасывать,

Львов не усмирять,

Вовсе не волшебные

Принимать решения

И в спокойной гавани

Встать на якоря.

А хочется повыше, ну чуть-чуть повыше,

А хочется подальше, ну чуть-чуть подальше,

Ах, как же это вышло, как же это вышло?

Ведь мы такого и не ожидали даже…

Довелось могучему

Мелочи вымучивать,

Довелось великому

Делать ерунду.

Королей и Золушку

Отложить на полочку

И у дачи с садиком

Жить на поводу.

И лишь в глазах на сто замков закрыта молодость,

Но что такое сто замков для этой молнии?

И вроде бы прошла гроза, и небо ясное,

И только прежние глаза взрывоопасные…

БУХАРА ФИЛЬТРУЕТ БАЗАР

(после премьеры спектакля "Султан с аукциона")

– Халат, чалма, под чалмою брит –

Это называется "восточный колорит"!

– К шайтану колорит! Душа горит!

– Вай, люди! Что он говорит?!